Маргарет Уэйс - Драконы летнего полдня Страница 24

— В чем дело, малышка? Тебе напекло голову?.. Голос у гнома вдруг изменился; он стал похож на фальцет капризничающего, настаивающего на своем ребенка.

— Да-а-а. Маленькая девочка дает душке-гному холодный кусочек металла, и добрый душка-гном позволяет оставить шлюпку у причала. Если девочка отказывает душке-гному в холодном кусочке металла, этот добрый душка-гном просто конфискует ее дурацкую посудину. Я-ясно? Аша покраснела, у нее не было с собой металла. Она толком и не поняла, что от нее требовалось... Вокруг девушки и гнома тем временем начали собираться зеваки — кучка ухмыляющихся, наглых физиономий. Аша хотела лишь одного — поскорее отделаться от «добряка» — гнома.

Порывшись в карманах, она достала первое, что попалось ей под руку, и протянула зануде.

— У меня нет металла, но, может быть, это подойдет? Гном взял предмет и принялся его разглядывать. Его обычного прищура как не бывало. Затем, заметив, что интерес к вещице возник не только у него одного, он поспешно сжал кулак.

— Клянусь бородой Реоркса, оно платиновое... и с рубином, — непроизвольно вырвалось у него, хотя не настолько громко, чтобы услышали стоявшие рядом. Ну что разинули рты, — загавкал он. Проваливайте отсюда!.. Займитесь своими делами, если не хотите, чтобы я позвал гвардейцев повелителя. Обладатели гнусных рож оскалились и, лениво отреагировав двумя-тремя скабрезностями, стали расходиться. Гном ухватил Ашу за рукав и вынудил ее пригнуться. Теперь он был значительно вежливее.

— Госпожа, тебе известно, что это?

— Кольцо, — ответила Аша, в свою очередь удивляясь неосведомленности приставалы.

— Ага-а, — протянул гном, облизывая губы, жадно ощупывая глазами сумку девушки. — Кольцо... Может... может быть, там найдется что-нибудь еще? Аше его взгляд не понравился.

— Этого хватит, чтобы ты присмотрел за шлюпкой? — спросила она, придерживая рукой сумку.

— О да, госпожа, и столько времени, сколько тебе будет нужно. Я позабочусь о ней. Может быть, выскоблить настил? Очистить от ракушек днище? Привести в порядок паруса?

— Делай, что хочешь, — уже на ходу бросила Аша, направляясь к набережной, где виднелся ряд больших строений.

— Когда ждать твоего возвращения? — семеня за девушкой, спросил гном.

— Не знаю, — ответила она как можно беспечнее и беззаботнее. — Пока шлюпка здесь, зачем мне торопиться.

— Куда же ей деться, если я при ней... Но могут появиться дополнительные расходы... Аша лишь пожала плечами и ускорила шаг. Из-за спины еще раз донеслось:

— Платиновое... с рубином! Аша проигнорировала портовую таможенную службу единственно по причине незнания, что таковые существуют, что положено объяснить — кто ты и зачем ты здесь. Она прошла мимо охраны с такой уверенностью и невозмутимостью, что никто не успел ее остановить. Ее невозмутимостью на самом деле было не что иное, как наивность, а под уверенностью скрывалось сильное волнение и страх неизвестности. Следующие несколько часов она провела блуждая по пыльным и душным улицам Палантаса. На каждом шагу ей попадалось что-то, что изумляло или пугало, приятно поражало или отталкивало. Куда пойти? Что делать?.. Одно она знала наверняка — необходимо найти повелителя Даламара. А потом можно будет и отдохнуть. В рассказах Заступника иногда звучали выражения типа — «гостиничные номера», «работа», «зарабатывание денег» — но не более того. Его рассказы о контактах с людьми не отличались содержательностью, носили ограниченный характер. Даже о таком простом понятии, как «зарабатывать себе на хлеб», он имел очень слабое представление. Что уж говорить об Аше... Девушка наивно глазела по сторонам, и выражение лица у нее то и дело менялось.

Помпезные здания, столь непохожие на маленькие одноэтажные жилища эрдов, подавляли своими размерами. Она чувствовала себя потерянной в этих мраморных кущах. А количество людей! За одно короткое мгновение она увидела их столько, сколько не видела эрдов за всю свою жизнь. И все они, похоже, невероятно спешили — порывисто двигались, работали локтями, уклонялись друг от друга, разгоряченные, запыхавшиеся. Сначала Аша решила, что городу угрожает враг и он на осадном положении. Она обратилась с вопросом к девушке, несшей из колодца воду, и выяснилось: в Палантасе базарный день, а из-за духоты на улицах — просто безлюдье. Жара усугублялась близостью воды. В порту, по крайней мере, ощущалось дуновение бриза, город же изнемогал от зноя. Горожане буквально барахтались в тугих, плотных волнах отраженного от мостовой тепла. В домах и лавках было и того хуже. Владельцы магазинов, борясь с дремотой, обмахивались кто чем мог. Тень от деревьев стала уютнейшим местом для тех, кто победнее. Кто побогаче, пользовались прохладой отделанных мрамором апартаментов, лениво сетуя на погоду. Время от времени в нос ударял запах мусора и отбросов, но, кроме Аши, его никто не чувствовал. В Палантасе в летнюю пору иначе и не пахло. А она все бродила и бродила... Раз девушка оказалась около огромного здания, которое, как ей пояснили, было городской библиотекой. Аша припомнила, что Заступник с большим уважением отзывался о ней как о месте средоточения знаний обо всем на свете. В связи с этим последовал нехитрый вывод: не спросить ли там о местонахождении повелителя Даламара. Навстречу Аше шагал молодой человек в коричневых одеждах, которому она и задала вопрос. У монаха округлились глаза.

Он как-то судорожно махнул рукой вдоль улицы и заторопился дальше. Следуя в указанном направлении, Аша вышла к угрожающего вида башне, чье основание терялось в густой листве деревьев. Еще пять минут назад ей было невыносимо жарко, теперь же у нее по коже бегали мурашки. Под деревьями повисла холодная, угрюмая тишина. Казалось, она предостерегает... Аша, вся дрожа, бросилась прочь и испытала истинное облегчение, вновь ощутив на себе жгучее прикосновение солнца. «Очевидно, монах что-то перепутал, — подумала она. — Кто захочет жить в таком неуютном, нагоняющем тоску и жуть месте...» Девушка миновала красивое и величественное сооружение, которое, судя по надписи, являлось храмом Паладайна.

Она проходила мимо однообразно роскошных особняков знати (Аша приняла их за музеи), магазинов, где можно было увидеть все — от сверкающих драгоценностей до оружия и доспехов. И всюду толпы людей. Совершенно растерянная, не понимающая, зачем нужно было посылать ее в этот объятый сутолокой город, Аша колесила по улицам. Она чувствовала себя усталой, разбитой от долгой ходьбы и нещадного солнца. И до нее не сразу дошло, что она привлекает внимание, что некоторые при виде ее просто замирают в изумлении. Иные же — по преимуществу хорошо одетые мужчины — снимают свои украшенные перьями шляпы и при этом улыбаются. Аша отнесла эти знаки внимания на счет своей внешности и восприняла их как насмешку и издевательство. Изрядно запыленная, обиженная, разнесчастная, девушка не переставала удивляться, как Заступник мог отправить ее в этот ненавистный каменный лабиринт. Однако мало-помалу она поняла, что все эти взгляды и поклоны — знаки восхищения. Может быть, путешествие изменило ее внешность?.. Чтобы убедиться в верности догадки, она остановилась перед витриной магазина и стала изучать свое отражение. Неровное стекло чуть искажало лицо, но ведь то же самое происходило и дома, где зеркалом могла служить лужица или вода в пруду... Нет, она ничуть не изменилась: волосы по-прежнему были цвета серебра, глаза — с тем же странным оттенком, черты лица — правильные. Но всему этому недоставало отточенности, завершенности, доведенной до совершенства, — красоты, свойственной эрдам. Аша в своих собственных глазах, как и прежде, оставалась невзрачной и неприглядной. «До чего же все-таки они странные», — сказала она себе, после того как засмотревшийся на нее юноша налетел на дерево. К тому времени, когда солнце наконец стало садиться и тени значительно удлинились, когда появился намек на прохладу, — подошвы на обуви девушки практически отсутствовали. Людей на улицах поубавилось. Матери созывали детей к ужину.