Паргоронские байки. Том 2 - Рудазов Александр Страница 25

Камин тут был не нужен, во дворце везде была идеальная температура. Хальтрекарок сотворил его просто для антуража, как декорацию. Как те бессмысленные камины, которые и на Земле иногда ставят всякие выпендрежники.

Но уют он создавал, спору нет. Потрескивали несгораемые дрова, плескалось алое пламя, а Лахджа лениво перелистывала страницы. Сегодня она нашла в библиотечных залежах очередную книгу с Земли, да еще и на шведском. Лахджа предпочла бы на финском или английском, но шведский она тоже понимала.

Вообще-то, ей повезло. Здесь были книги из сотен миров, на тысячах разных языков. После похищения Лахджа волшебным образом стала понимать язык демонов, паргоронский, но именно на нем тут книг почти и не оказалось. Хальтрекарок не любил читать, и библиотека у него пополнялась стихийно, от случая к случаю. Что-то заказывали наложницы, что-то попадало сюда с жертвами лабиринта или награбленными сокровищами, что-то дарили гости… Хальтрекароку почему-то часто дарили книги.

Так что Лахджа читала, что удавалось найти. Сегодня вот ей попалась книга про викингов. Науч-поп, и довольно занимательный. Оперши голову на ладонь, девушка прочла вслух:

«В Скандинавии была естественна ситуация, когда в споре двух незаконнорожденных один говорит другому: „Ты ни на что не имеешь права: ты бастард“, хотя оба появились вне брака. Логика этого высказывания объясняется тем, что один произошел от наложницы знатного рода, а другой – от наложницы-рабыни, служанки или женщины низкого происхождения».

– И тут притеснения, – промолвила Лахджа. – Даже мои голимые предки подвели меня.

– Вряд ли ты потомок викингов, – прокомментировала Сидзука. – Ты же финка.

– Я на четверть шведка, – возразила Лахджа. – Так что потомок.

– А я на четверть японка, – с вызовом сказала Сидзука.

– А на остальные три четверти?

– Тоже японка. Повезло мне.

Лахджа отложила книгу и задумалась. Предки, потомки, бастарды, рабыни, знатные наложницы… это навело ее на мысль.

Она уже заметила, что большая часть любимых жен – демоницы. Есть исключения, вроде той волшебницы и пронырливой Сидзуки, но большинство в первой тридцатке – демоницы. Смертные котируются намного ниже.

Аналогично и с детьми от смертных. Лахджа успела выяснить, что детей у Хальтрекарока много. Очень. Она еще не посещала дворцовые ясли, но знала, что наложницы периодически рожают. Хотя многие как-то предохраняются сами, потому что Хальтрекароку контрацепция безразлична.

Но дети по дворцу не бегают. Хальтрекароку они не нужны и даже слегка раздражают. Они растут в отдельном крыле, а едва достигнув совершеннолетия – убираются куда подальше.

А куда именно – зависит от того, кто мать. К детям от смертных отношение тут презрительное, как к низшей касте. Даже если второй родитель – демолорд. Обычно таких сплавляют куда-то в колонии, на мелкие должности.

А вот полноценные демоны с рождения принадлежат к аристократии. Если мать из низших демонов, то не очень высокого класса, но все равно к аристократии.

А уж если мать из высших демонов или вообще сама потомок демолорда, как та же Абхилагаша… ну это сразу джекпот. Такой ребенок и на наследство претендовать может. Вряд ли когда-то его получит, конечно, они тут все бессмертные, но и при жизни родителя что-то будет перепадать. Имя есть, гарантия хорошего брака – есть, да и теплое место в иерархии обеспечено.

Можно сказать, что это будет принц или принцесса.

Залетать от Хальтрекарока Лахджа не собиралась. Контрацепцией не пренебрегала. Но все равно это только вопрос времени, когда ее все-таки обрюхатят. Демоны страшно плодовиты, и семя у них крепкое.

– Янгфанхофен, ты это почему так самодовольно произнес? – уставился на него Дегатти. – Нам на кой кир знать про ваше семя?

– Я вообще сомневаюсь, что Лахджа действительно об этом думала, – добавил Бельзедор. – Уж не такими словами.

– Да ладно, я же не вам в упрек, – ухмыльнулся Янгфанхофен. – Просто к слову пришлось.

Дочитав книжку про викингов, Лахджа стала искать другие. Что угодно, лишь бы на понятном языке. Процесс немного ускорялся благодаря аурометру – этакой лозе-рогульке, которая показывала всякие дополнительные сведения. Наведешь на предмет – и сразу видишь его вес, размер, возраст, место происхождения, материал, наличие магии и владельца, если он есть. Лахджа водила им вдоль книжных полок, глядя на одну строчку – мир происхождения.

– Джаханнам, Эри, Парифат, Вайкунтха, Каабар, Кристальная Тьма… о, Земля!

– Привет, – махнула рукой Сидзука.

– А, это ты, – досадливо произнесла Лахджа. – Человек степной, сто пятьдесят восемь сантиметров, пятьдесят килограммов, двадцать шесть лет, город Токио, принадлежит Хальтрекароку…

– Эй, убери от меня эту штуку, – потребовала Сидзука.

– Смертная, – прочла очередную графу Лахджа. – Хм.

Он перевела аурометр на болтающих в другом конце библиотеки демониц.

– Ага, – задумчиво произнесла она. – Абхилагаша. Гхьетшедарий, сто семьдесят шесть сантиметров, шестьдесят пять килограммов, триста сорок один год, Царство Суккубов, принадлежит Хальтрекароку, на пятьдесят процентов состоит из дерьма и на пятьдесят – из стервозности…

– Там и это показывается?! – не поверила Сидзука. – Дай посмотреть!

– Нет, это я выдумала. Но, думаю, ошиблась не сильно. Хм… бессмертная. Сидзука, в чем различие между смертными и бессмертными?

– Лахджа, что за тупой вопрос? Смертные умирают, а бессмертные нет.

– Их в принципе ничем нельзя убить или ты имеешь в виду что-то другое? – въедливо спросила Лахджа.

– М-м… нет. Их просто сложно убить и они не стареют… твари.

– Но ты же теперь тоже не стареешь. Ты мне шесть раз хвасталась.

– Ну да, но это другое. Это просто Хальтрекарок так захотел, потому что он меня любит. Его жены не стареют. Но мы все равно смертные, это просто искусственная ситуация.

– То есть мне теперь всегда будет двадцать семь лет?

– Да, пока не надоешь Хальтрекароку. А там, знаешь… на смерть от старости все равно не рассчитывай.

Лахджа снова задумалась. Посмотрела на Абхилагашу, сама поймала ее безразличный взгляд. Номер один в гареме Хальтрекарока не помнила, кто она такая. Тот мелкий эпизод с розыгрышем давно стерся из ее памяти.

Для Абхилагаши существовала только Абхилагаша.

Конечно, она покорно служила Хальтрекароку, но все равно ухитрялась делать это пассивно-агрессивно. Любые приказы исполняла с такой миной, словно оказывает величайшее одолжение.

А среди товарок по гарему она замечала только других высших демониц. Смертных и низших демонов считала челядью, никчемным сором. Даже Мистрильду, которая номер три в гареме, да еще и волшебница.

Демоницы кучкуются вместе. Высшие с высшими, низшие с низшими. Не в смысле дружат – просто между собой у них есть темы для разговоров, а о чем говорить со смертными? Все равно, что пытаться вести светскую беседу со скотиной в хлеву. Они не выражают своего презрения слишком открыто – не при Хальтрекароке, во всяком случае. Но всегда ясно дают понять, что со смертными у них общих дел нет.

Подойди сейчас Лахджа к той компании – сделают вид, что не видят в упор. Абхилагаша разве что нос наморщит, будто унюхала какую-то гадость. Низшие чуть менее высокомерны, но перед смертными все равно выпендриваются, берут пример с высших.

Абхилагаша что-то сказала своим подпевалам, и те угодливо захихикали. Их было три, постоянно ходящих хвостом за Абхилагашей. Лаиссална, Оошона и Нагалинара, две гхьетшедарии и рогатая гохерримка. Вчетвером они обступили пятую наложницу, синекожую демоницу из низших.

Лахджа навострила уши и незаметно подошла чуть ближе. Абхилагаша что-то говорила синекожей, а та хлопала глазами и глупо улыбалась.

– …Вот так ты собираешься ублажать взгляд нашего господина? – донеслось до Лахджи.

– А что не так? – растерялась низшая демоница.