Госпожа не-мертвых - Роман Г. Артемьев Страница 25

окончательная. Рецепт лекарства давно известен и заключается в тотальной смене обстановки, в том самом пресловутом выходе из зоны комфорта, о котором любили поговорить психологи в её прошлом мире. Или психиатры? Не важно, если потребуется, она залезет в глубины памяти и вспомнит. Главное, что неясно, как упомянутый способ использовать, потому что просто взять того же Саттара и отправить служить гвардейцем нельзя. Такого финта никто не поймёт. Значит, придется долго объяснять, проводить исследования, собирать статистику, искать способы, не выглядящие наказанием или унижением… У немертвых тоже есть свои условности, их всегда следует учитывать. Без причины обижать слуг нельзя, особенно таких, которые лет через пятьсот отомстить могут.

Кроме того, хороших управленцев всегда мало. Перед отправкой главы самой крошечной общины на «переквалификацию» следует хорошенько подумать, кого на его должность поставить. Обычно выходит, что некого.

Так, ладно. Её уже ждут. Потом с Медеей посоветуется, только бы не забыть.

— Пленник готов, Госпожа, — последний раз осмотрев привязанное к массивному каменному столу тело, сообщил Селесте Саттар.

Они находились в большом длинном подвале под особняком, расстояние между госпожой и её вассалом превышало пятнадцать метров. Человек был бы вынужден либо кричать, либо подойти поближе, чтобы его слова услышали. Саттар обошелся простым разворотом корпуса к собеседнице и легким поклоном, благо, этикет вампиров подобные вольности позволял.

— Хотела спросить тебя, Саттар, — приблизилась госпожа к столу. — Тот семиреченец, которого ты отправил в Талею, Гурбан-огун. Каким он показался? Почему его сразу не казнили?

— Умный, хитрый, — не задумываясь, ответил восставший. — Не слишком сильный, солнце его обжигало. Неплохо владел примитивной магией, близкой к Пути Искусства, прошел мимо пограничных фортов, не потревожив сенсоров. Гильдия заметила его только здесь, сразу сообщила нам. Не казнили его, потому что ничего натворить он не успел — мы проверяли, трупов с отметинами стража не находила. Потом от Кальдерана пришел запрос на проводника, желательно разбирающегося в реалиях Семиречья. Я подумал и решил направить этого — всё равно непонятно, что с ним делать.

— Кальдеран не знал о том, что у тебя сидит пленник?

— Мы ему не сообщали. Думаю, что не знал — между поимкой и просьбой прошло буквально несколько дней.

Что, конечно, ничего не значит, но часть подозрений со старейшины снимает. Госпожу смущало, что Кальдеран оказался единственным, выигравшим от предательства Зервана — его управление перехватило нити управления частью банд. Кроме того, друзьями они с покойником не были, из-за зервановой своры срывались важные операции, что разведчик принимал близко к сердцу. А сердце у него мертвое, но очень чувствительное.

Вопрос в том, мог ли он составить настолько хитрый план ликвидации недруга. Себе Селеста признавалась честно — она, если бы приперло, примерно так помеху и ликвидировала бы. Чужими руками, создав видимость полной непричастности.

— Понятно. Что скажешь насчет этого? — кивнула она на распятое, с бессмысленным взглядом тело.

— Обычный восставший из Семиречья, Госпожа. Состоял в свите Хозяина Ночи, дорос до старшего, решил стать Хозяином сам. Проиграл, но каким-то чудом спасся. Слышал о том, что на востоке живут богато, решил податься сюда. Особых сил нет, ума тоже, иначе не вел бы себя, как в родных краях, и мы его так быстро не поймали бы, — Саттар вздохнул. — Госпожа, они до отвращения одинаковые.

— Не говорит ли в тебе природный сальвский снобизм?

— Увы, мессена, моё мнение подкреплено печальным личным опытом. Исключения редки.

Учитывая, что править ночным Ласкарисом Саттар стал после гибели своего предшественника от рук таких же пришельцев, оставшись на тот момент единственным немертвым города (ещё трое пришло чуть позднее), доверять его выводам стоило. В теме он разбирался.

Всего в подвале сейчас находилось пятеро восставших — пленник, Селеста, Саттар и двое гвардейцев. Латам отправился наносить визиты, взяв с мелкой повелительницы обещание ни во что не влезать. Обычно он хоть и относился к обязанностям начальника охраны ревностно, беспокоился меньше. Просто с тех пор, как Хозяйка Талеи последний раз покидала личные владения, прошло очень много времени, и количество врагов у неё увеличилось. К тому же, откровенно говоря, гвардейцы несколько разучились охранять её за пределами хорошо знакомой территории, отчего теперь боялись опростоволоситься.

Со стороны «потрошение» семиреченца выглядело незатейливо и легко. Госпожа нависла над допрашиваемым, удобно обхватив его голову руками и пристально глядя в глаза, рядом, не столько для подстраховки, сколько для успокоения, стоят трое помощников. Сломить волю нетренированного восставшего, к тому же предварительно подготовленного пытками и жаждой — совсем не то что провести ментальный поединок со старейшиной. Сопротивление Селеста просто смела, заперла личность пленника в дальнем уголке его собственного разума и принялась спокойно изучать память.

Ей потребовалось полчаса, чтобы найти ответы.

Картинка жизни в Семиречье выглядела неприглядно. До определенного момента местные живые — племена охотников, собирателей и пахарей, потомков деградировавшей цивилизации — и немертвые сосуществовали относительно мирно. Каждое племя находилось в зоне влияния одной группировки восставших, сильнейшего из которых называли Хозяином Ночи. Учитывая, что восставшие прежде происходили из того самого племени и о родственных связях не забывали, то особо людишек не резали. Те, в свою очередь, в поисках нежити не усердствовали, разумно полагая, что на место своих волков тогда придут чужие и станет хуже.

Равновесие продлилось долго, пока одновременно не совпало несколько событий. Во-первых, среди восставших появилось большое число старших, на порядок более сильных, перешедших на следующую ступень в развитии. Во-вторых, пришла эпидемия, кормовая база значительно снизилась, некоторые племена вымерли полностью. Исчезли города, примитивная цивилизация рухнула. Между Хозяевами Ночи началась война, в результате которой часть восставших, настроенная на сосуществование с людьми, была вырезана, а победители начали править напрямую.

Подробности того конфликта пленник не знал — события происходили до его рождения. Впрочем, Селесту они интересовали постольку-поскольку. Куда сильнее она стремилась выяснить существующие реалии общества Семиречья, узнать их болевые точки, понять, можно ли рассчитывать на мирное взаимодействие. У неё ещё сохранялась надежда избегнуть конфликта, хотя интуиция упрямо твердила, что двум медведям в одной берлоге не жить.

— Насчет одинаковости ты был прав, — заметила она, оторвавшись от услужливо поданного кубка. — Во всяком случае, в плане моральных критериев.