Марина Комарова - Змеедева и Тургун-варвар Страница 25

В голове зазвучал голос: мягкий, ласковый, нежный. Он звал, уговаривал пойти за ним, обещал все радости жизни. Что значит бренное тело? Оставь его здесь, пошли со мной. Дочь Чиу, ты увидишь такое, что не способен дать тебе твой змеиный отец. Пошли, пусть жертвенный кинжал пронзит живое бьющееся сердце, пусть разорвет связь с этим умирающим миром, где живут слепые и глупцы.

Я мотнула головой и зажмурилась. Не сейчас, что за наваждение?

И что делает Грехт? Неужто это не простой кузнец из племени змееловов, а некто, решивший поиграть с глупой девочкой из другого мира? Не зря же я его вспоминала совсем недавно и думала, что есть в нем что-то нехорошее.

Лунная дева, кажется, забыла про меня. Правда, кинжал не выпустила. Шагнула навстречу Грехту, улыбнулась так, словно увидела возлюбленного. Протянула руки, призывая в свои объятия. Он рассмеялся — весело, громко, — смех зазвенел под ночным небом. Стремительно шагнул к ней и крепко сжал.

Взметнулась музыка флейт и барабанов, переплелась с шипением-шепотом темных тварей. Дева и ее господин закружились в танце. Это зрелище зачаровывало. Я позабыла про алтарь, про скованные руки и ноги, про ноющий порез, про желание сбежать как можно дальше.

Они — солнце и луна, начало и конец. Звездное небо замерло, любуясь их красотой. В танце не было ни одного неловкого или пошлого движения, несмотря на почти полностью обнаженные тела. Золото сливалось с серебром, трепетало на ночном ветру невероятными языками колдовского огня, заставляло сердце стучать как сумасшедшее. Музыка становилась все быстрее и быстрее, звонче, неслась к кульминации.

Я судорожно выдохнула. Капля моей крови, каким-то чудом застывшая на кривом лезвии кинжала, скатилась вниз, прямо на руку Грехта.

Все прекратилось мгновенно. Он оттолкнул лунную красавицу и посмотрел на меня. На лице не было ни тени узнавания. Смотрел, как на безжизненный камень. Лунная дева стояла рядом, но потом подбежала, обвила, словно виноградная лоза.

— Она предназначена тебе, мой господин, — донесся серебристый напевный голос. — Ее плоть, ее кровь, ее жизнь. Возьми…

Грехт высвободился из объятий, взял кинжал, провел языком по лезвию, слизывая кровь. При этом стальные глаза неотрывно смотрели в мои. Я сжалась от страха, чуя какое-то мерзкое создание, спрятавшееся в теле Грехта. Оно жаждало меня. Но не только как женщину.

Он провел кончиками пальцев по моим губам, от прикосновений тут же разлился смертельный холод.

— Думала, сумеешь сбежать от меня, Любовь? — прошептал он на ухо.

И дыхание не было горячим — лед и все вихри севера.

— Я не сбегала, — хрипло прошептала я, стараясь не смотреть на него. — Меня украли.

— Коне-е-ечно… Да-а-а-а…

Его ладонь накрыла мою грудь, пальцы второй вплелись в волосы и больно сжали, запрокидывая голову назад, чтобы можно было заглянуть в глаза.

— Ты все равно моя, — выдохнул он и впился поцелуем.

Только ни капли человеческого тепла — каменные уста прижались к моим, вытягивая жизненную энергию. Я завертелась, пытаясь его оттолкнуть, но цепи держали крепко, а раздавшийся леденящий кровь смех заставил замереть.

— Я тебя спас, Любовь, — проникновенно прошептал он, скользя ладонью по моему животу и спускаясь ниже. — А ты… — Холодные пальцы коснулись лона, заставив вздрогнуть. — Не отплатила ничем.

Грехт снова коснулся моих губ, потом лизнул порез, заставив всхлипнуть.

— Ты-ы-ы… — выдохнул он, — заслуживаешь наказания.

Его рука молниеносно взлетела, раскрытая ладонь дала обжигающую пощечину.

Я вскрикнула, отчаянно рванула цепи в последней надежде сделать хоть что-то.

— Ну, тише-тише, — неожиданно раздался глуховатый голос.

Я открыла глаза и недоуменно уставилась на Тургуна. Он озадаченно потирал щеку и крепко держал меня за руку.

— Что…

— Змея. — укоризненно заметил он, — конечно, ты меня недолюбливаешь, но это все же не повод лупить среди ночи.

Я огляделась: Йомба протирал сонные глаза, Ши-хан настороженно смотрел на нас. Ночь. Тишина. Никого нет.

Я бросила взгляд в сторону беспросветного пятна мрака, где скрывались башни и храмы проклятой Йинары. Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Сон, только сон. Господи и все боги этого мира, спасибо вам.

Потом перевела взгляд на Тургуна.

— Извини, — искренне попросила, — просто… очень плохой сон.

— Это я уже понял, — проворчал он, мягко отпуская мою руку и махнув товарищам, мол, все в порядке — спите. — Что это было?

Я зябко передернула плечами.

— Мне снилось, что я там, в центре мертвого города. На каменном алтаре, прикованная и предназначенная в жертву. Сначала появилась девушка, словно созданная из лунного света. Ее называли царицей ночи. Рядом были твари, однако я их не видела, только чувствовала что-то безгранично страшное и мерзкое. А потом…

Я шумно вздохнула. Тургун внимательно смотрел на меня. Ни намека на иронию или насмешку в выражении его лица я не увидела.

— А потом? — мягко уточнил он.

— А потом появился один из племени змееловов. Его я повстречала первым. И в то же время он был совсем не похож на того человека, которого я знала. Тут он был, кажется, вовсе… не человеком. Он хотел меня убить.

После того как все рассказала, ушло мерзкое состояние, стало легче дышать. И пусть мы с Тургуном весь день говорили друг другу одни гадости, сейчас я была благодарна, что он разбудил меня и просто выслушал.

Он некоторое время молча сидел, но потом тяжело произнес:

— Это все Йинара. Ночь — время демонов. Ты могла увидеть сцену из прошлого. Пока никто не знает, как к этому относиться. Я уже не первый раз еду мимо этих руин, и каждый раз снится что-то новое.

Я передернула плечами, пытаясь отогнать ужас.

— Слушай, а разве нет других дорог?

Он криво улыбнулся:

— Есть. Но слишком большую территорию укрыли мертвые развалины Йинары, поэтому нет смысла терять время и искать иной путь. На каждой из дорог может случиться неприятность. Даже птицы не рискуют долго лететь над землями этого проклятого места.

— Зато люди ходят, — буркнула я.

— Да, — неожиданно покладисто согласился он. — Птицы и звери порой умнее людей.

Я с недоумением уставилась на Тургуна. Ну надо же. Оказывается, мы умеем признавать ошибки и собственную недальновидность? А с виду и не скажешь. Такое самоуверенное и самовлюбленное хамло с божественным торсом.

Некоторое время колебалась, но все же задала вопрос:

— А тебе что-то снилось на этой дороге?

Он кивнул, потом криво усмехнулся, посмотрел на меня.