Галина Гончарова - Эльфы, волшебники и биолухи. Страница 25

Тот же зал, те же двое людей, мужчина и женщина над хрустальным шаром.

— Дочка, твоя соперница вышла из мира эльфов и стала доступна наблюдению. Не хочешь полюбоваться?

— С удовольствием. А что она делает?

В хрустальном шаре маленькая Тина ругалась со змеей.

— Зачем она защищает этих птенцов? Что за глупость?!

Маги смотрели на бой, потом на беседу человека и птицы. Женщина схватилась за голову.

— Она хочет получить жезл из древесины Эстрид?! Этого нельзя допустить!

— У нас нет выбора. Ты сама толкнула ее на инициацию. Уверяю тебя, мы не единственные, наверняка не единственные наблюдатели. Есть еще многие. А наши законы очень строги. Если ты убьешь будущую вэари во время инициации, даже я не смогу спасти тебя. Тебя казнят, медленно и мучительно.

— Но неужели ничего нельзя сделать?!

— Что ты предлагаешь?

— Я сама отправлюсь туда! Я не стану убивать эту мерзавку, но я могу чинить ей препятствия!

— Смотри. Если Ник узнает…

— Он никогда не узнает! Я отправляюсь!

Орланда ан-Криталь вихрем вылетела из зала. Мужчина наблюдал, как Тина идет по лесу. Легко, уверенно, двигаясь в одном четком ритме, словно она только этим и занималась всю свою жизнь. Жаль. Очень жаль, что эта девочка встала на пути у его дочери. Какая из нее вышла бы волшебница!

Мы все спешим за чудесами, но нет чудесней ничего, чем ванна с пеной и духами, под крышей дома моего… Да простит мне автор песни эту вольность, но когда я в шестнадцатый раз влезла головой в паутину, ванна и правда стала самой большой мечтой моей жизни. Уже темнело, когда я выбралась из леса и подошла к городу. Но на этот раз я не полезла внаглую в ворота. Незачем. Во-первых, очереди толком не было, так четыре человека и две телеги, а это для любого, кто жил в России даже и не очередь. Так, разминка. А во-вторых, сейчас я уже могла заплатить пошлину за въезд. Местная валюта у меня была, спасибо Лирин. Хотя платить я все равно не собиралась. И внимательно наблюдала за стражниками. Брали они убого и бездарно. Когда подошла моя очередь, я уже была во всеоружии.

— Плати пошлину, — зарычал на меня какой-то придурок. Изо рта у него так несло перегаром и чесноком, что я едва не заплатила. Но потом опомнилась.

— Молодой человек, — таинственно осведомилась я, — вы знаете, что такое Дирол с ксилитом и карбамидом?

Стражник оглянулся вокруг и опять уставился на меня. Я поманила его пальчиком. Голова в железном шлеме опустилась на мой уровень. Ну почему у меня нет насморка?

— Это то, что вам бы очень не помешало, — шепнула я. — Вы пьете на посту, а за это царь по головке не погладит.

— А… у… ы…э… плати! — прорвало стражника.

— А вот я сейчас пойду к начальнику стражи, да как сообщу, что его стража на посту выпивает на краденые деньги, да еще закусывает маринованным чесноком, — тихонько пообещала я.

Ворота я прошла спокойно, обеднев только на четыре подушечки дирола с ксилитом и карбамидом. Ну и пусть их, все равно мне эта жвачка никогда не нравилась. Несмотря на всю ее рекламу.

Согласно карте яблоня Эстрид росла прямо посреди площади. И вокруг нее царь возвел что-то вроде забора. Стражу не ставили — бесполезно. Почему — я так и не поняла. Ладно, на месте разберемся. Я прошла по городу не больше пятидесяти метров, когда моего слуха коснулось слово “Эстрид”, и я вжалась в стену, навострив уши. Говорили две женщины.

— …..Эстрид?

— Так ты думаешь, стоит пойти на площадь, Невзоровна?

— Стоит, Марфеевна, стоит. Прошлым-от летом мой оглоед совсем от рук отбился, только что горькую хлестал да дрался. Так я сходила, яблочко взяла, да на закусь ему и подсунула. Съел, не подавился. Зато потом как рукой сняло. Ни капли в рот не берет. Работать начал, корову купили…

Основное до меня дошло. Ничего интересного. Что эти яблочки на многое способны, я и так знаю. Надо пробраться к яблоне, пока никто не заметил и не напакостил. Да, я действительно становилась волшебницей. Переход между мирами, как сказано в книге, начинает инициацию, а завершена она будет только когда я пройду окончательное посвящение. Но и сейчас я уже владела экстрасенсорными способностями. Лирин кое-что показала мне, и я могла гипнотизировать человека, могла лечить наложением рук, могла видеть болезни. Если немного напрячься, то я смогла бы и левитировать. То есть я уже умела половину от того, что Библия описывала, как божественное чудо. Я двинулась вперед. У высокого забора в три человеческих роста (перелететь не удастся, я пока не настолько сильна), а точнее у ворот, стояла стража. Три человека. Это мне еще под силу. Я не стала тратить время на разные глупости. Просто вынула из уха блестящую сережку, за неимением хрустального шара и прочих прибамбасов, и начала покачивать ей в воздухе.

— Ребята, вы это видели? Вы ничего подобного не видели, вам просто негде было такое видеть, такое зрелище надо видеть своими глазами…..

Стражники сперва уставились на нее, потом заслушались, а потом и благополучно попали под гипноз.

— Отоприте ворота, — приказала я.

Старший из них, судя по перьям на шлеме, безропотно снял ключ с особого крюка и отомкнул дверь. Вообще-то забор был скорее фикцией, чем реальной защитой. Оказавшись внутри, я могла говорить об этом со всей уверенностью. Перед настоящим ударом этот заборчик не устоял бы. Но этого и не требовалось. Воров на яблочки не находилось, забор просто защищал яблоню на всякий крайний случай, а таких давно не было. В этом царстве все его жители готовы были молиться на яблоню и на своего царя, который раздавал кусочки яблока. Интересно, он делал это добровольно, или добровольно — принудительно? Если яблонька обладает разумом? Дерево росло одно, как восклицательный знак посередине чистого листа. Даже трава рядом с ним не росла. Я медленно приблизилась к яблоне. Листья зашумели, хотя ветра не было совсем.

Все, что растет на земле, все, что ходит по земле, да и сама земля — живые, — гласил Междумирианник. — Захочешь напиться — попроси разрешения у реки, захочешь сорвать цветок — попроси разрешения у поля, захочешь колдовать — проси разрешения у всего мира. И будь благодарна, если он не станет сопротивляться. Но не иди против их воли.

Вот так, коротко и ясно. Наши предки, которые просили прощения у души убитого зверя, были умнее нас. И жили ближе к природе. И иногда им удавалось то, о чем мы не можем даже мечтать. Строчки выплыли из памяти, и я сделала то, чего, наверное, не делал никто. Я заговорила с яблоней.