Андрей Уланов - Городская фэнтези-2006 Страница 25

Оперативные группы армии Оленя откликались одна за другой, и из их донесений Белый понял, что принц хочет создать отравленную зону в виде дуги, отсекая отход к периметру; в условном центре крута, частью которого была дуга, находился базовый лагерь. Газ — кое-кто смог оценить его действие — был нервно-паралитический, но не поражал насмерть, а только обездвиживал.

Дуга пока не была сплошной — у принца не хватало стволов, чтобы быстро ее замкнуть, но бесперебойная работа наводчиков и заряжающих ясно намекала на то, что расчеты не успокоятся, пока не отрежут выбранный сектор. А вертолет опять показался в небе. Теперь стала ясна и его функция — закрыть огнем проходы в дуге.

— У них нет гаубиц и систем залпового огня, — бормотал Олень, глядя в небо. — Они не могут накрыть Лес целиком. Эх, как бы эту стрекозу заставить замолчать!..

Рысь помотал головой — пустое дело. Ни одна птица, даже самая геройская, не кинется в воздухозаборник; воздушный поток от ротора сметет ее вниз.

— Разве что на заправке поджечь, да там, поди, снайперы крутом.

С сознанием полной безнаказанности вертолет низко полз над Лесом, аккуратно рассыпая очереди и снаряды, — а Волчата, которых обыскался отец и старший брат (прежде чем ушел с отрядом), тащили в сарай поржавевшую пятидюймовую трубу. Трое с кувалдами, один с ножовкой — работа у них кипела, хотя под конец инструменты валились из рук от усталости. Двуногую подпорку от козлов примотали к задранному вверх стволу стальной проволокой. Из фейерверочных ракет натрясли чуть не ведро пороха.

— Разорвет! — скулил меньшой, пока средний, Волчок, палкой от швабры яростно забивал в трубу тряпочный пыж. Запыхавшись, он отер пот и выдохнул:

— Гайки, болты — все тащи!.. Пшли отсюда! — рыкнул Волчок на братишек, когда заряд был втолкан в ствол, а сам повалился на колени и дрожащими руками взял трубу за нижний, с горем пополам сплющенный конец, подергал и, рассыпав половину спичек, стал ждать.

Он прилетит. Он не может не прилететь. Иметь такую убойную мощь и не разнести вдребезги все рукотворное, что видишь, — это выше человечьих сил. Он прилетит.

Вертолет возник над волчьим логовом, как грозный призрак; стволы пулеметов пригляделись к дому, полоснули по крыше, раздробили оконные стекла — силуэт боевой машины завис над коньком.

Волчок из последних сил довернул трубу на нужный угол и прижал вспыхнувшую спичку к пороховому шнуру.

— Н-на, гадина! — И откатился, закрывая голову руками.

Гигантский самопал жахнул, вмялся в землю, расколов подпятник, ствол треснул, но заряд железного лома все же достал летучую машину: вертолет накренился и, полоща лопастями, покатился по наклонной вниз.

— Молодчина! — Олень крепко пожал темную, в синих пятнах порошинок, ладонь Волчка; тот, с забинтованной головой, еще не совсем пришел в себя и в ответ лишь слабо улыбнулся. — Из тебя добрый Волк вырастет.

— Да ладно, че там… — хмыкнул Волчок.

— Не шатает? — положил ему лапу на плечо Рысь. — Башка не трещит?

— Не-а. — Волчок шикарно сплюнул за плечо, всем видом показывая, что он в норме.

— Ну что, пусть с нами пацан потаскается? — подмигнув Волчку, спросил Рысь.

— Как врач скажет. — Олень вопросительно глянул на Бобра, уже сложившего санитарную укладку.

— Контузии вроде бы нет, голова цела, царапина пустячная, — оценил пациента Бобр. — Везет оторвягам…

— Герой! — Рысь ткнул Волчка кулаком. — Ну, оставайся.

Волчок чуть не лопнул от счастья. Это он! Он, а не кто-нибудь, сбил «вертушку», он припер вожакам пистолеты стрелка и пилота с запасными обоймами! Жаль, нельзя было снять с разбитой машины подвесные пулеметы — пока он обшаривал мертвяков, в небе показался второй вертолет, и пришлось бежать…

Принц лично слетал к месту аварии и убедился, что первая машина безнадежно испорчена, а экипаж погиб. Он и мысли не допускал, что у зверей мог оказаться переносной ЗРК или иное средство для поражения воздушных целей — скорее можно было предположить, что пилот совершил роковую оплошность, задев ротором за дерево на предельно низкой высоте. Но даже беглый осмотр пострадавшей машины отмел догадки об ошибке в пилотировании — на телах пилота и стрелка ясно были видны множественные повреждения типа осколочных, кабина во многих местах пробита, личное оружие экипажа исчезло. Без труда нашлась и самодельная пушка волчат.

Пока тела грузили в вертолет принца, Джуанин с телохранителем осмотрели дом; принц взял фотоальбом волчьей семьи, а бодигард наскоро заминировал жилище. Пришлось скрепя сердце расстрелять сбитый вертолет НУРСами, чтобы пулеметы не достались зверью.

Вернувшись на базу, Джуанин приказал размножить фотографии и раздать егерям-командирам с пометкой «Лютые Волки. Уничтожать в первую очередь» — и указанием премиальных сумм за головы. Одно фото было передано репортеру — для готовившейся к завтрашнему выпуску статьи «Звери убивают людей».

Группы загонщиков с собаками вышли на позиции и приготовились к облаве — прочесать отрезанный сектор лучше всего засветло, но сперва следовало дать Оленю понять, насколько бессмысленно дальнейшее сопротивление и чем оно чревато лично для Оленя.

— Я обращаюсь к вам, жители Леса, — с чувством начал принц, — я скорблю вместе с вами о жертвах и призываю вас — одумайтесь! К вам обращаются ваши собратья, находящиеся сейчас в моем лагере. Они живы, здоровы и сыты, о них заботятся. Пока не поздно, одумайтесь! Я верю в ваш здравый смысл и благоразумие… Вы стали заложниками безрассудства Белого Оленя. Сплотитесь — и заставьте его отказаться от безумных решений! Ваша жизнь — в ваших лапах!..

— Белый Олень! — продолжил он после паузы. — Я обращаюсь к тебе… и не только я — голоса всех жертв взывают — выходи на опушку! Или тебе мало крови? Освободи Лес — и я обещаю тебе честную охоту один на один. Я, принц людей, и ты, принц зверей, сойдемся в поединке — и пусть победит сильнейший! Залогом будет Лань — как только ты выйдешь из Леса, я позволю ей уйти…

Красноречия принцу было не занимать — эту дисциплину он изучал в университете.

— Покажите Лань, — мягко сказал он, отключив на секунду микрофон. — Снайперам — не стрелять, пусть птицы ее узнают.

Выкатили клетку в чехле поближе к ручью, сняли брезент и палкой сквозь прутья заставили Лань подняться на ноги.

От этой новости Оленю захотелось грызть кору на дереве, но даже отойти и побыть в одиночестве он не мог; к нему прибегали с донесениями, что-то говорили, перечисляли жертвы, он отвечал, кивал, приказывал, но словно во сне — и это был неотвязный, страшный сон про Лань. Мысли бежали по кругу, возвращаясь к одному и тому же: к ней.