Святослав Логинов - Черная кровь Страница 25

– Слушай внимательно, – наставлял Ромар. – Сейчас ты пойдёшь, и тебе поставят знак воина. Потом получишь свои награды, а завтра с утра отправишься вместе с дозорными вверх по реке.

– Я не могу бросить Унику.

– Сможешь. Вы и без того успели натворить больше, чем прощается члену рода. Она, по крайней мере, тебя, дурака, выручила, так теперь не мешай мне выручать её. Будь добр, исчезни на пару дней, не мозоль людям глаза. В любом случае, Унику так просто не казнят, ты всегда успеешь вернуться и если не помочь, то хотя бы умереть вместе с ней.

– Хорошо, – послушно сказал Таши и пошёл во внутреннюю ограду, где Матхи ловко, словно зрячий, колдовал над изготовленными ежиными иглами и плошками с чёрной и бордовой краской.

Глава 3

Дело предстояло непростое, попросту неслыханное. Ни вождь, ни колдун не могли, да и не стали бы решать его своей единоличной властью. Речь шла о жизни одного из членов рода, а в таком вопросе могут судить только главы семей и лучшие мастера. В былые годы на судилища приходили бабы-йоги, и слово их всегда было суровым. Женщины более прочих держались за обычаи старины. Обычно не так-то просто было собрать старейшин из четырёх далеко разбросанных селений, но сейчас они все были здесь, на празднике посвящения, и потому суд был назначен уже на следующий день.

Небывало редко случалось в роду подобное. Крепко помнили люди историю с сыном Лара и гнев Матери-Земли. И так же крепко считались с родством. Потому и ужаснулись люди, узнав, что случилось, и глядели теперь на Таши с ещё большим ужасом, чем в те времена, когда считали его мангасом. Недаром же Ромар велел Таши скрыться с глаз долой, не гневить понапрасну встревоженный род.

С дозором Таши не пошёл, но и Ромара не посмел ослушаться – из селения убрался. Понимал, что вся надежда на старика. Тот видывал на веку больше, чем десяток таких, как Таши; может, и сумеет выручить. Ведь и в самом деле: дальние они родственники с Уникой, что кукушка с жаворонком, она его тоже братцем зовёт.

Разумеется, далеко Таши не уходил. Ныло, болело внутри – словно бревном неподъёмным хватило. На месте не усидишь, рыщешь, точно голодный волк-одиночка. Запасшись луком и стрелами, прихватив какой ни есть еды – на всякий случай, вдруг бежать придётся, – Таши затаился в зарослях пожухшего орляка, там, где ещё недавно сбегал, посверкивая, с прибрежных холмов узкий ручеёк. Как на ладони, парень видел частокол, что окружал посёлок, ворота, – и до блеска вытоптанную площадку перед ними. Просторная площадка, куда больше той, что перед жилищем Бойши, где стоит Столп предков и собираются старшие охотники, когда нужно решить что-то всем вместе.

На Смертный суд мог прийти любой из родичей. Другое дело, что говорить могли лишь те из мужчин, что уже женаты и имеют потомство. На мгновение Таши порадовался, что по крайней мере Тейко рта раскрыть не дадут. А если попробует своё кричать – вмиг заставят примолкнуть. Высоким правом судить в роду владели лишь девять человек. Пятеро старейшин, главы семей, Бойша, как вождь, Матхи, как шаман, Ромар, как… как Ромар, и девятый – мастер Стакн. Да и ещё могла говорить – но не выносить решение – самая старая из матерей, последний отголосок былой власти йог.

«Как они решат? Что присудят?» – терзался Таши, грызя кулак. В который раз он пытался угадать мысли тех стариков, что вольны обречь на смерть Унику.

Ромар… ну, с этим ясно. Костьми ляжет, чтобы выгородить любимицу. Да только хватит ли его слова? Не всем по нраву колдун Ромар; может статься, прекословить начнут только лишь потому, что ОН это сказал.

Стакн. Мягкий он, добрый, хороший, не то что камни его. Великий искусник. Сам без жены остался – девушки той семьи, к которой мог свататься, по сердцу не пришлись, и мягкий Стакн проявил твёрдость. Говорят, сохнул в молодости мастер по красавице из своей семьи, потому и ходит в бобылях. Если это правда, то сейчас Стакн безразличен не будет, вот только что ему больная память подскажет: защитить того, кто посмел пойти против жестокого закона, или же покарать? Вразуми, мудрый Лар, мастера на доброе решение!

Муха. Странный он, этот Муха, щупленький, кажется – одним пальцем свалишь; ан нет. Худой, да жилистый; покрепче иных, у кого плечи в ворота не сразу проходят. Семья его издавна рекой живёт, лучшие рыбаки все родом оттуда. И Муха – главный. Реку любит – не сказать как. Головой не больно-то светел, а все до единой рыбьи хитрости да ухоронки знает. Муха мужик не злой, прошлой осенью за Таши заступался, но последние дни ходит мрачный как туча – обмелела Великая, ушла вода… что-то дальше будет. Ох, не оберёшься беды с Мухой, коли обиду за реку начнет на Унике отыгрывать.

Туран. Из нижнего селения. Упорный и упрямый, как сам Лар-прародитель. И крепко за старину держится. Зачем, почему, отчего – не важно. Обычай – и всё тут. Жестокий человек Туран. Если роду надо – значит, надо. С этим всё ясно, пощады ждать нечего, будь ему хоть родной сын.

Бараг. Его семья большей частью в дальнем выселке обитает, возле горных лесов. Говорят, они с великанами дело частенько имеют… Хитёр Бараг, тороват – но вроде бы не злой.

Свиол. Этот в пахотных делах сведущ. Его семья, пожалуй, самая многочисленная в роду. А вот охотники их подкачали. Тейко, правда, из ихних будет… Вот этот уж точно не пощадит. Таши вздрогнул.

Из старейшин последний – Лат. Таши досадливо сморщился, вспомнив главу своей семьи. Вообще-то полагалось бы Лату сидеть выше прочих старейшин – потому что из этой семьи вышел нынешний вождь, Бойша. Власть старшего в семье велика, иные и вождями помыкать умели – да только Лат не таков. В рот Бойше смотрит, слова поперёк не скажет. И на советах всегда молчит – до тех пор, пока вождь слово не изронит. Лата уж и спрашивать перестали. Зачем? Бойшу они и сами услышать могут.

Матхи, шаман. От него-то, понимал Таши, более всего зависит – что станет с Уникой. Ловок шаман. Говорить красно умеет. Слова плетёт – что искусный мастер Стакн желвак кремня обкалывает. Каждое слово – по месту. С одной стороны, обязан шаман закон поддерживать, обычай блюсти, потому что кому ж, как не ему, знать, что предков да Мать разгневать может, а что нет. И умён Матхи, и хитёр, даром что слепец. Может так дело повернуть, что люди Унику тут же начнут камнями забрасывать… чтобы потом на них же бездыханное тело спалить. А может – и так, чтобы оправдали. Велика власть шамана. Он волю предков толкует.

Ну и остался последний. Бойша, вождь. Хороший вождь… и к Таши по-людски относится. На испытании душой болел за него. Девчонку специально выбрал, чтобы попригожее… Старался для Таши, а тот ему одну неприятность за другой. Как ни поверни, а сегодня Бойше тяжко придётся… Вождь обычаями повязан ещё больше, чем шаман. И воины посильнее его найдутся, и охотники поудачливее, а уж на реке Мухе и вовсе равных нет. И если сам вождь древний закон отринет… что ж будет тогда?