Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого Страница 25

Проходили выпуск за выпуском. Молодые маги разлетались по миру, как осенние листья, как паучки-парашютисты на ветру…

Фаберли не вернулся ни через два года, ни через три. И, пролетая над Зиль-де-Баррой, в один прекрасный день цитадельцы увидели фиолетовую громаду университета Предсказаний. Магистр Фаберли вышел на балкон и, не расставаясь со своей обычной надменной ухмылкой, помахал Цитадели рукой…

…В году 1891 н.л. на кафедру Тумана поступил первый студент — Тетачтитлан…

(18 апреля 2003 г)

111.

Ох, полдня набирал — измучился вконец. Отсидел все, что можно, затекло все насмерть… ладно хоть тренировка была сегодня… Помахал мечом, размялся. А ночером по холодку — домой…

112. 19 апреля 2003 г

В субботу утро ложится на плечи камнем. Очень тяжело просто встать и заставить себя куда-то идти, ехать, потом снова идти. Даже если каждая твоя суббота — это обычный учебный день…

Я ехал в забытьи. Меня душили пыль и запах бензина, и поездка на автобусе превращалась в пытку. Я просто уронил голову на грудь и безвольно прислонился к заляпанному стеклу, болтаясь в такт тряске…

Но, когда я поднял глаза, чтобы проверить, далеко ли мне еще, я увидел…

Это здание застыло на стадии вечного ремонта. Его окружает металлический пластинчатый забор, где давно поселилась вывеска: "Солярий. 3 руб/мин".

К середине здания пристраивают (уже год, как минимум) что-то ржавое, похожее на скелетную модель половинки высокого цилиндра…

Я вижу это чудище каждый день… но сегодня я увидел, что на ржавом скелете плещут по ветру сотни серебристых ленточек…

Меня это поразило настолько, что вытряхнуло из забытья, и я долго не мог оторвать взгляд…

Это было красиво, изумительно красиво. И непонятно.

Красиво и непонятно — воистину замирское сочетание…

Берти Флагман был военным летчиком. Миролюбивый человек с душой художника, милый поэт прекрасных пейзажей сбил за свою жизнь столько самолетов, что потерял им счет.

Он ненавидел войну, и он воевал… этого не мог понять никто.

И когда он, отброшенный взрывом, сначала крикнул "Мои глаза!!! Я ничего не вижу!!!" (лицо его было все в крови), а потом побежал к своему самолету и взлетел, все подумали, что Берти сошел с ума…

И вот, невероятным образом уцелев под обстрелом, поднялся в небо самолет, который вел слепой летчик… после пяти минут боя, когда были сбиты все остальные, остался только он один…

Сбив 8 вражеских самолетов, самолет Флагмана вернулся без единого повреждения… Очевидцы говорили: "Он летал, как Бог!"

Но слепого героя вели под руки, потому что он ничего не видел…

Берти Флагман, слепой летчик, летал до самого конца войны…

Потом, в годы расцвета мира врачи вернули ему зрение.

Прозревшего Флагмана пригласили на самое престижное аэрошоу, чтобы все видели, как летает тот, кого сравнили с Богом…

Флагман летал, как зеленый новичок. Он погубил самолет — и счастье, что сам он спасся на парашюте, а не земле никто не пострадал…

"Мир прекрасен! — говорил он. — Я счастлив, что снова вижу… Но так летать, как раньше, я больше не могу…"

И его забыли на долгие десять лет…

Берти Флагман поселился на небольшой ферме подальше от шумного города. Однажды его решил навестить Марти Флагман, его брат.

Марти сел в машину, взятую напрокат, и покатил по солнечной дороге туда, где лежали кукурузные поля Берти.

Летчик вспоминал прошлое, молодость и войну, убаюканный жарой и монотонностью дороги.

Но, стоило ему вспомнить виражи брата, как наводя волны на кукурузное море, мимо пронесся красный самолет…

Берти Флагман! Это был он! И он снова летал, как Бог!

Ворвавшись в дом, Марти без всяких приветствий закричал прямо с порога:

"Берти! Ты снова летаешь! Как?!!"

Берти Флагман крепко обнял брата и, чтобы не слышали жена и дети, шепнул ему на ухо:

"В полете я закрываю глаза…"

(19 марта 2003 г)

113.

Тихие вечера располагают к размышлениям…

Я сидел на подоконнике, поджав под себя ноги, и трепал уголок распечатки Хроник.

Да, мне нужен особенный-особенный человек.

Есть двое. Есть двое, о которых я сразу подумал. Марина и Юля.

Но к Марине идти страшно. Это все равно, что идти на поклон к Богине со своей нелепой просьбой, рискуя заслужить ледяное спокойствие, а то и гнев…

Может быть, я и решился бы к ней пойти — я же мастер-ломастер по части собственной воли, — но в воскресешку аптека, скорее всего, не работает(я сам поразился, что она работала в прошлое воскресенье, но раз в год и палка стреляет…), а в следующую неделю своенравной маленькой Богини просто не будет.

А Юля… она добрая, она прелестная девушка и моя хорошая подруга. Почему бы и нет?

Да… правда… И не проводить же еще одно воскресенье в безделье и созерцательстве…

114. 20 апреля 2003 г

Я позвонил Юле с утра(в воскресенье оно у меня с часу начинается), получил дружеского трепака за то, что сплю так долго, и добро на прогулку.

Правда, куда мы пойдем, я не знал. Юля нечаянно подсказала: "Надоело все… каждое воскресенье бродишь среди толпы отдыхающих, просто вздохнуть негде… хочу одиночества, просто тишины и одиночества!"

Я пообещал ей тишину и одиночество. Знаю "мраморные руины" возле родного университета. Это такой уголок из мраморных стен, где почти никогда никого нет. Люди проходят мимо, будто не замечая его. Оттуда видно речку и лес безлистных пока кустов и деревьев. Вид до горизонта со взглядом на крутой обрыв, где ютятся деревянные домики…

Нагретый солнцем мрамор, весь в трещинках и отметинах времени всегда напоминал мне о золотистых ящерках, которые в Замирье не преминули бы погреться на таких плитах… Юлю позабавила моя мысль, и она попросила рассказать мне о Замирье.

Я смутился и рассказывал, сбиваясь и заикаясь, потом махнул на это все рукой и предложил: "Это глупо, Замирье слишком большое. Давай я лучше расскажу тебе его легенды…"

И я рассказал… про двух магов… Юля сняла солнечные очки… я встретил ее удивленный щурящийся на солнце взгляд…

"Это притча?.." — спросила она.

"Нет. Просто история," — я пожал плечами.

"Расскажи еще…"

И я рассказывал… рассказывал… рассказывал…

115. 21 апреля 2003 г

Вслед за сезоном ручьев приходит сезон варваров. На оголившейся, покрытой мусором лесной земле расцветают "подснежники"… Их рвут охапками. Тащат куда-то — кто на базар, кто к себе домой, кто просто бродит с ними по улице. И каждый второй прохожий держит в руке понурый, сникший букетик первых цветов.