Брендон Сандерсон - Слова сияния Страница 26

— Я лично прослежу за этим, сэр.

Шторма! Как он собирался все успеть?

— Хорошо, — сказал Далинар.

Сложив руки за спиной, кронпринц вышел из комнаты, как будто глубоко погрузившись в размышления. Моаш, Эт и Март последовали за ним, как и приказал Каладин. Далинар всегда находился под присмотром двух человек, а когда Каладин мог обеспечить — трех. Со временем он хотел увеличить число до четырех-пяти, но, шторма, это было практически невозможно, учитывая за сколькими ему необходимо присматривать.

«Кто этот человек?» — подумал Каладин, смотря на удалявшуюся фигуру Далинара. Он хорошо управлял лагерем. О человеке можно судить по следовавшим за ним людям, что Каладин и делал.

Но и у тирана в лагере могут быть дисциплинированные солдаты. Этот человек, Далинар Холин, помог объединить Алеткар, но пролил реки крови. А теперь... А теперь он говорил как король, хотя сам король находился здесь, в этой же комнате.

«Он хочет возродить Сияющих рыцарей», — подумал Каладин.

Но Далинар Холин не сможет осуществить ничего подобного одним усилием воли.

Если только ему не помочь.

ГЛАВА 6. Чудовищное разрушение

Мы никогда не рассматривали возможность того, что среди наших рабов прячутся шпионы паршенди. Мне следовало обратить внимание и на это.

Шаллан снова сидела на своем ящике на палубе корабля. Однако теперь она была одета в теплую накидку поверх платья, на голове красовалась шляпка. Свободную руку обхватывала перчатка, а безопасная, разумеется, пряталась в рукаве.

Здесь, в открытом океане, оказалось невероятно холодно. Капитан сказал, что дальше к югу океан замерзал полностью. Звучало невероятно. Шаллан хотелось бы увидеть что-то подобное. В Джа Кеведе она редко видела снег и лед. И это во время непривычных для ее страны зим. Но целый океан, покрытый льдом? Просто удивительно!

Рукой в перчатке Шаллан записывала свои наблюдения за спреном, которого назвала Узор. Тот приподнялся над поверхностью палубы в виде клубка из бесконечных черных линий, которые были сплетены таким образом, что Шаллан никогда не удалось бы изобразить их на плоском листе бумаги. Вместо этого она делала описания, дополненные эскизами.

— Еда... — произнес Узор. Звук вышел жужжащий, спрен вибрировал, когда говорил.

— Да, — ответила Шаллан. — Мы это едим.

Она выбрала маленький фрукт из миски рядом, отправила его в рот, а затем прожевала и проглотила.

— Еда... — повторил Узор. — Ты... кладешь ее... внутрь себя.

— Да! Именно.

Он опустился вниз. По мере того как спрен вливался в деревянную палубу корабля, чернота рассеивалась. Узор снова стал частью материала, вызвав на дереве рябь, будто это была вода. Проскользнув по полу, он передвинулся к ящику рядом с Шаллан и расположился в миске с маленькими зелеными фруктами. Спрен затаился между ними, заставив кожицу на фруктах сморщиться и сложиться в форме своего узора.

— Ужасно! — прогудел он из миски вибрирующим голосом.

— Ужасно?

— Уничтожение!

— Что? Нет, благодаря этому мы живем. Все живое нуждается в пище.

— Чудовищное разрушение — есть еду! — произнес спрен с ужасом в голосе. Он отступил от миски на палубу.

«Узор связывает между собой чрезвычайно сложные мысли, — записала Шаллан. — Абстрактные понятия даются ему легко. Ранее он задавал мне вопросы: «Почему? Почему ты? Почему быть?» Я восприняла их как желание узнать о моей цели. А когда ответила: «Чтобы найти истину», казалось, он легко понял, что имеется в виду. И все же некоторые простые вещи, например, почему людям нужно есть, пока полностью недоступны для него. Он…»

Шаллан прекратила записывать, как только бумага сморщилась и стала выпуклой. Узор появился на листе, его крошечные грани приподняли только что написанные ею буквы.

— Зачем это? — спросил он.

— Чтобы помнить.

— Помнить, — повторил он, пробуя новое слово.

— Это означает... — Отец Штормов, как она могла объяснить, что такое память? — Это означает быть способным знать то, что ты сделал в прошлом. В любое другое время знать то, что случилось днями раньше.

— Помнить, — снова повторил он. — Я... не могу... помнить...

— Каково твое первое воспоминание? — спросила Шаллан. — Где ты был раньше?

— Раньше, — повторил Узор. — С тобой.

— На корабле? — спросила Шаллан, записывая.

— Нет. Зеленое. Еда. Еда, которую не ели.

— Растения? — уточнила Шаллан.

— Да. Много растений.

Узор вибрировал, а Шаллан показалось, что она слышит дуновение ветра сквозь ветви. Она сделала вдох и почти увидела картину: палуба впереди превращается в пыльную дорогу, ее ящик становится каменной лавкой. Слабое видение... Не совсем то место, но почти что... Сады ее отца. Узор на земле, нарисованный в пыли...

— Вспомни, — прошептал Узор.

«Нет... — подумала Шаллан в ужасе. — НЕТ!»

Видение исчезло. Оно ведь не было настоящим, так? Шаллан прижала безопасную руку к груди, лихорадочно пытаясь отдышаться. Нет.

— Эй, юная барышня! — окликнул ее Йалб сзади. — Расскажите новому пареньку, что произошло в Харбранте!

Шаллан обернулась со все еще колотящимся сердцем и увидела Йалба, подходившего к ней с «новым пареньком» — шестифутовым[8] верзилой, который был по меньшей мере на пять лет старше Йалба. Они подобрали его в Амидлатне, последнем порту. Тозбек хотел быть уверен, что им хватит людей на последний переход к Новому Натанану.

Йалб опустился на корточки рядом с ее сидением. Уступив холоду, он облачился в рубашку с истрепанными рукавами и что-то вроде головной повязки, которая закрывала уши.

— Ваша светлость? — позвал Йалб. — С вами все в порядке? Вы выглядите так, будто проглотили черепаху. И не только ее голову.

— Со мной все хорошо, — ответила Шаллан. — Что... Повтори, что ты хотел от меня?

— В Харбранте, — сказал Йалб, тыча пальцем через плечо, — встретились мы с королем или нет?

— Мы? — переспросила Шаллан. — С ним встретилась я.

— А я был в вашем эскорте.

— Ты ожидал снаружи.

— Неважно, — ответил Йалб. — Я сопровождал вас на этой встрече, так?

— Сопровождал? — Он проводил ее к дворцу из любезности. — Я... полагаю, что так. Насколько я помню, поклон у тебя получается действительно хорошо.

— Видишь, — проговорил Йалб, вставая лицом к лицу с превосходящим его по росту мужчиной. — Я же рассказывал про поклон, так?

«Новый паренек» что-то проворчал в знак согласия.

— Так что возвращайся к мытью посуды, — добавил Йалб.

Ответом ему послужил хмурый взгляд.

— И вот не надо вести себя подобным образом, — продолжил Йалб. — Я уже говорил тебе: капитан самым тщательным образом следит за дежурствами по кухне. Если хочешь прийтись здесь ко двору, выполняй их как следует и даже перевыполняй. Это поможет тебе подружиться с капитаном и остальными. Я предоставляю тебе отличный шанс и заставлю ценить его.

Слова Йалба, похоже, успокоили здоровяка. Он развернулся и затопал на нижние палубы.

— Страсти! — воскликнул Йалб. — Этот парень темный, как пара сфер из грязи. Я волнуюсь за него. Кто-нибудь воспользуется им в своих интересах, ваша светлость.

— Йалб, ты опять хвастался? — спросила Шаллан.

— Когда рассказываешь правду, это не хвастовство.

— В общем-то, именно это и называется хвастовством.

— Эй, — проговорил моряк, поворачиваясь к девушке. — А что вы здесь делали раньше? Ну, вы понимаете, с цветом?

— С цветом? — переспросила Шаллан, неожиданно похолодев.

— Ага, палуба позеленела, так? — произнес Йалб. — Клянусь, что видел, как это произошло. Связано с тем странным спреном, да?

— Я... я пыталась определить, к какому конкретному виду относится тот спрен, — сказала Шаллан, пытаясь говорить ровно. — В научных целях.

— Так и подумал, — ответил Йалб, хотя толком она ему ничего не ответила. Он дружески махнул ей рукой и убежал прочь.

Шаллан беспокоилась из-за того, что он увидел Узора. Она пыталась оставаться в каюте, чтобы сохранить его существование в тайне, но сидеть взаперти было слишком тяжело, а Узор игнорировал просьбу не попадаться другим на глаза. Поэтому в течение последних дней ей приходилось изучать спрена на виду у всех.

Понятно, что люди чувствовали себя неуютно в его присутствии, но помалкивали. Сегодня они готовили корабль к тому, чтобы идти всю ночь. Мысли об открытом море ночью тревожили Шаллан, но такова цена плавания по отдаленным от цивилизации местам. Два дня назад им даже пришлось пережидать шторм в прибрежной бухте. Джасна и Шаллан высадились на берег и провели время в специально выстроенной для этой цели крепости, заплатив непомерно высокую цену, чтобы попасть внутрь. Моряки все время оставались на борту.