Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич Страница 26

— А ты силен!

Женщина одной рукой прихватила его за рубаху. Она была крупна. В черных глазах горело желание. Щеки цвели багрянцем.

— Знаешь, почему Йоруна прозвали Копьеносцем? — спросила она, покачивая бедрами.

— Потому что он с копьем, — сказал Фьольвир.

— Ха! Потому что копье у него — между ног! — сказала женщина. — Все знают! Не было от него спасения. Как кто-нибудь ему понравится — все, не успокоится, пока свое хозяйство не пристроит.

— Так он бог.

— Бог, который копьем думает, не бог, а так…

Фьольвир нахмурился.

— Я не думаю…

Женщина рывком притянула его к себе.

— А чего тут думать, герой? То он в гуся, то в борова, то еще, поговаривают, в черного жеребца превращается. Все, что ли, от божественных своих забот? Догадаться ума много не надо. То Келейбу соблазнит, то в юную Эффирь во сне войдет. А то со спины подкрадется, и не обернуться, держит за волосы, чтобы прогнулась, хохочет, но дело свое делает.

Она опустила руку к Фьольвирову животу.

— У тебя — то как с копьем, герой?

— Нормально, — сказал Фьольвир, отступив.

— Что-то ты пуглив, — усмехнулась женщина, шагнув навстречу.

— Зато ты смела.

Фьольвир отступил еще. Женщина последовала за ним, подметая плиты пола подолом платья. Половина зала, казалось, смотрела только на них.

— Я, может, как и ты, богом отмечена.

— И не хватило?

— А если я сравнить хочу?

Женщина расставила руки.

— Меня с Йоруном? — спросил Фьольвир, прячась за подвернувшегося рядом усача.

— Так уж нет его, а ты здесь.

От движения дородного тела усач беззвучно отлетел в сторону. Улыбка охотницы сделалась плотоядной. Фьольвир торопливо перебрался за группку из трех хрупких женщин. Женщины замерли. Глаза их расширились.

— Позвольте…

Почитательница героев разметала пискнувшую группку на составные части.

— Мой северный герой!

— Так, — сказал Фьольвир, достав топорик. — Ни шагу дальше.

— Убьешь? — спросила женщина.

— Убью.

— Давай!

Женщина шагнула, и лезвие топорика нырнуло за вырез платья, в узкую ложбинку между грудей. Фьольвир оглянулся по сторонам, ловя полные ожидания взгляды. Весь зал предвкушал кровь.

— Я это…

— Ты и в убийстве пуглив?

— Скорее, осторожен, — сказал Фьольвир.

Вспомнив слова Унномтюра, он вернул оружие за пояс.

— И все? — разочарование отразилось на лице женщины. Она повернулась к стоящим у нее за спиной. — Вы посмотрите на этого героя! Даже убить не может! Казалось бы, чего легче? Но нет!

Она плюнула под ноги и раскинула руки, потрясая ими, словно вопрошая зал.

— Что же это за герой без убийств? Что за жуткие времена? Мир без богов! Жизнь без посмертия! Герой без геройства!

Фьольвир оставил ее потерянно топтаться у одного из окон. Он шел среди людей, и напротив медленно текла фреска. Незначительные детали вспыхивали на ней в такт его шагам — мальчишки, сидящие на скате желтой крыши, невнятный рисунок на согнутой голой ноге Офнира, облако с торчащим в нем копьем.

Присутствующие расступались перед Фьольвиром, их лица морщились, словно он нехорошо пах, а разговоры стихали. Фреска кончалась у глубокой ниши, в которой на возвышении стояло массивное, набитое цветными подушками кресло правителя. Компанию ему составляли кресла похуже, а с боков их подпирали скамьи, предназначенные, видимо, для совсем незначительных персон. Все сиденья были пусты. А у кресла правителя Фьольвир заметил озадаченного Унномтюра. Унномтюр крутил головой, высматривая с возвышения Мтага.

— Эй, герой!

Мордатый стражник в кожаном нагруднике поверх везинга вырос перед Фьольвиром и пихнул того в плечо. Стражник был пьян. От него разило вином. С левого бока, предвкушая развлечение, к нему пристроились еще двое. Эти скалились и смотрели веселыми мутными глазами. Пузатый торговец и один из кэров, высокий, с тонкими губами, не последний, видимо, человек в Хройтхельме.

Странность состояла в том, что все остальные словно не заметили выпада стражника и теперь старательно не поворачивали голов. Только речи в зале стали громче, зазвенели напряжением. Фьольвир услышал, как за его спиной какая-то женщина срывающимся голосом произнесла:

— Наш Офнир еще более-менее нормален, подарил нам город и ушел, не спрашивая награды. Так бы все боги…

— Эй! Тебе сказано!

Новый тычок был сильнее предыдущего. Фьольвир запоздало, на возврате, подбил чужой кулак.

— Что сказано? — спросил он.

Стражник наморщил лоб, видимо, не ожидая ни отдачи, ни вопроса. Его качнуло, и пузатый торговец подперев пьяному приятелю плечо, остановил крен.

— Ну-ну-ну, Эфген, — пробормотал он. — Мы еще никуда не уходим.

— Выдай ему, Эфген, — воинственно вздергивая подбородок, сказал кэр.

Один глаз у него был прищурен, а другой смотрел куда-то вбок от Фьольвира. Эфген, соглашаясь, кивнул.

— Ты…

Стражник замолчал, собираясь с мыслями. Глаза его остановились на Фьольвировом топорике.

— Давай, Эфген, давай, — теребил приятеля торговец.

— Ты же этот… герой? — сложно подвигав лицом, наконец спросил стражник.

— Не знаю, — сказал Фьольвир.

— А я, может, тоже!

— Тоже герой?

— Да! Я волка… волка… — стражник уронил голову на нагрудник, то ли вспоминая, то ли решив вздремнуть.

— Эфген!

Торговцу пришлось дернуть его за ухо.

— Да, — очнулся стражник, отпихнув приятеля мощным плечом, — волка я убил! Голыми руками! Задушил!

Он вытаращился на Фьольвира.

— И что? — спросил Фьольвир.

— Надо выяснить, кто сильнее!

— Зачем?

Стражник нахмурился.

— Он издевается над тобой, Эфген, — оповестил его кэр.

— Да, Эфген, — поддакнул торговец, — он не похож на героя. Герои, чуть что, лезут в драку, чтобы отстоять свое имя. А этот — не настоящий.

Стражник взревел.

— Ты — ы!

Он вновь попытался ткнуть в соперника кулаком, но Фьольвир уже был начеку и отступил в сторону. Промахнувшись, стражник не устоял на ногах, собственное движение закрутило его винтом, и как ни старались его приятели предотвратить неизбежное падение, цепляясь за полы везинга, Эфген рухнул.

На мгновение стало тихо. Потом стражник, завозившись, со вздохом перевернулся на спину.

— Не… не убедил! — сказал он, раскинул руки и захрапел.

Фьольвир почти миновал «поле сражения» со спящим, когда кэр, сведя глаза в одну точку, неожиданно спросил:

— Как же ты уцелел?

— Что? — остановился Фьольвир.

Шелестящий, задумчивый голос подействовал на него, как якорь.

— Кааряйны не могли никого пропустить.

— Как видишь, пропустили.

Кэр покивал.

— Да-да, припоминаю, тебе вскрыли правый бок, там, у частокола… И стрела была у тебя в спине…

Фьольвир шагнул к говорящему.

— Ты был там?

Кэр скривил тонкие губы.

— Ко мне обращаются кэр Йотан Лонгленн. Уважительно — высокородный кэр. Только так.

Фьольвир, не вполне отдавая себе отчет, поймал мужчину за ворот платья.

— Мне плевать! — выдохнул он. — Ты был там?

Кэр улыбнулся, приближая лицо.

— Конечно. И пил кровь твоих родных. А твоя жена… Ах, как она кричала! Каждый кааряйн почтил ее своим вниманием. Она отправилась в Тааливисто с лоном, полным чужого семени.

— Вот как?

— Да!

— Что ж, высокородный кэр…

Топорик сверкнул в руке Фьольвира.

— Не — ет! — услышал Фьольвир крик Унномтюра.

Но было уже поздно.

Глава 7

Лезвие вошло в шею кэра на целый палец, перерубая жилы и мышцы. Кровь брызнула высоким фонтаном, но к удивлению Фьольвира, не спеша опадать, поплыла по воздуху, как по невидимому водоводу, через головы в густую темноту за креслом правителя. Можно было поклясться, что ни одна капля не упала на пол.

Торжествующий хохот рассыпался по залу. Мгновение — и ему уже вторили все собравшиеся. Смеялись Фьольвиру в лицо. За креслом правителя распускал лепестки алый цветок тонкого пути. Хохочущие стражники выстроились на возвышении, преграждая к нему путь.