Ирина Котова - Королевская кровь. Книга третья Страница 26

Глава 5

«… Прошу тебя обговорить с Тандаджи, что дракону, который принес мое письмо, не будут чинить препятствий. Недальновидно будет обрывать единственный возможный на данный момент канал связи, который в перспективе вполне может стать основой для переговоров. Также, думаю, разумно будет с ответом мне отправить личное послание Владыке Валлерудиану с предложением сесть за стол переговоров. Де-факто мы, как я поняла, все еще находимся в состоянии войны с Песками, мирный договор так и не был заключен. Для вернувшихся из заключения драконов все произошло будто вчера, поэтому отношение ко мне негативное и подозрительное, но авторитет главы государства защищает меня от попыток отомстить.

Василина, мне трудно писать, не зная, какая у вас обстановка. Но если все-таки ты у власти и в стране покой, то прошу, найди время и распорядись поискать информацию о войне Рудлога и Песков, а также информацию о торговле, о сотрудничестве до войны. Хроники военных действий. Очень странно, что мы ничего этого не знаем…»

— Госпожа! — в ее гостиную буквально ворвалась черноволосая Зара, пребывавшая в совершенно невменяемом состоянии. — Простите, госпожа, вы должны это увидеть!

Ангелина, нахмурившись, отложила грифель, вытащила гребень из волос — несколько прядей выбилось, снова закрутила волосы, заколола.

— Что случилось?

— Увидите, — сверкая глазами, пообещала нани-шар. — Пожалуйста, идите со мной!

Ани с сожалением посмотрела на уже достаточно объемное письмо — она каждый день писала, дополняла, выдвигала предложения, делилась размышлениями, практически вела дневник, и в конце концов оно стало своеобразным ее диалогом с сестрами, ниточкой к дому. И отрываться, чтобы не терять мысль, не хотелось. Тем более, что время шло к полудню, а дел было еще много. Но Зара глядела умоляющими темными глазами и даже легонько притоптывала на месте от нетерпения, отчего длинная бирюзовая юбка колыхалась и шуршала.

— Идем, — сказала Ангелина спокойно, и девушка обрадованно сорвалась с места, не обращая внимания на укоризненно покачавшую головой Сурезу, протиравшую напольные тяжелые вазы — служанка очень гордилась тем, что госпожа так занята и так уважаема простыми людьми, и ревностно оберегала ее во время работы.

Зара провела ее по длинному светлому коридору, из окон которого уже дышало жарой и слышались голоса работников в саду, свернула ко внутреннему двору — чуть дальше была кухня, и повара готовили обед для хозяев и гостей дворца, и запахи жареного мяса, специй, свежих овощей были умопомрачительны. Остановилась у двери в галерею, опоясывающую внутренний двор — по сути это был каменный навес, поддерживаемый изящными колоннами и арками и дающий тень. Толкнула дверь — там было шумно, и Ани прошла во двор.

И тут же пожалела. Стоять и смотреть на это — вульгарно, глупо.

Под навесом, примостившись у стен и спрятавшись за колонны, расположился, наверное, весь гарем, и слуги со служанками, и чуть в отдалении — драконицы. Они завороженно наблюдали за происходившим во дворе. А там, у фонтана, вокруг которого на почтительном расстоянии собралась толпа драконов, шел бой.

Красавец Четери, в каких-то странных темных шароварах, заканчивающихся под коленями, с широким поясом, многократно обвязанным вокруг талии, обнаженный по пояс, двигался легко и быстро, как бабочка. Только очень опасная бабочка, нечеловечески стремительная, с жалами-клинками в обеих руках, с пляшущим огнем красных волос, завораживающая своей красотой и совершенством. И звенел металл, и он улыбался, как-то немыслимо разворачиваясь, крутя лезвиями в сильных руках и нападая на двоих драконов — тоже с клинками, тоже быстрых, но уступающих во всем и способных только отбиваться.

Оживший вихрь, смертоносный ветер, секущий песчинками до боли и поражающий своей мощью, безжалостный и прекрасный ураган…

Ани сама не заметила, как подошла к границе тени и света, как остановилась, засмотрелась, как глаза ее стали такими же мечтательными, как у остальных — затаивших дыхание, раскрасневшихся.

Все-таки женщины любят воинов. Никуда не денешься, древний инстинкт, естественный, как сама природа и такой же неумолимый.

В воздухе остро пахло разгоряченными мужчинами, потом, кровью, возбуждением и тягучим южным полднем.

Владыка Нории тоже наблюдал за боем, поглядывал на уже прошедших через поединок соплеменников — кто-то обтирал лицо и тело полотенцем, кто-то останавливал кровь из порезов, но ни один не ушел. Чет прилетел с утра, бодрый, свежий, ворвался в зал, где он завтракал с гостями, кого-то поддразнил, кого-то похлопал по плечу и, насмешливо щуря глаза, сказал, что хочет размяться и тому, кто выстоит против него более пяти минут, подарит прекрасный нож из своей коллекции. И что хватит набивать животы, потому что он не хочет драться с пузатыми неповоротливыми курицами.

«А если пустите мне кровь, буду лично заниматься», — сообщил он и с вызовом оглядел тосковавших до этого драконов.

Глаза у слетевшихся из всех Городов гостей засверкали, и в воздухе запахло хорошей мужской дракой.

Что же, всем на пользу пойдет встряхнуться. Бой, да с Мастером, да до крови, не только сблизит, но и уберет тоску, всколыхнет это сонное болото. Когда тебя загоняли до седьмого пота, не до терзаний. Будет и мужская злость, и цель — стремиться к победе.

И поэтому Нории кивнул в ответ на вопросительно поднятые брови друга и воина. И улыбнулся, показывая, что понял цель затеи.

— А как же ты? — громко поинтересовался Чет. — Примешь участие?

Владыка покачал головой — он давно уже научился не поддаваться на провокации.

— Мне нечего тебе доказывать, Чети-эн, — сказал он и Мастер кивнул, пусть и с сожалением.

И сейчас Владыка следил за боем, мышцы его подрагивали, тело просило драки. Двое выступивших против Четери продержались чуть более минуты и отступили, поклонились — на клинках воина-дракона снова была кровь, на спине одного его противника и бедре другого были порезы, и уже спешили слуги с водой и полотенцами, и готовились следующие сразиться против Мастера.

Чет протирал клинки и объяснял почтительно слушавшим и не спешившим останавливать кровь противникам, что нужно потренировать и какие ошибки они допустили, и был совершенно счастлив. Женщины, стайкой расположившиеся под навесом галереи, о чем-то шептались, и Владыка оглядел их, думая о том, что будет сегодня ночью во дворце жарко. И нахмурился, наткнувшись взглядом на прямую, как стрела, полыхающую страстным огнем Рудлог, с непривычно мягким выражением лица и блестящими глазами.