Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц Страница 26

— Кони хорошие, — заявила Ричэль.

— Ты же на них смотрела, — сказал Клемент обвиняюще, — как на лохматых чудовищ!

— Они только с виду страшные, — сказала Ричэль.

— Поздравляю, — сказал я, — Ричэль, ты первая из эльфов, насколько я знаю, кто освоил самостоятельную езду на лошади.

Она спросила с недоверием:

— Правда?

— Точно-точно, — заверил я. — Эльфы либо в дремучем лесу, либо в неприступных горах. А для скачек потребны степи… Так что не эльфы виноваты, а среда обитания, как говорят классики научного гуманизма. Но ты все равно молодец! И пример всем остроухим. Пойдемте в шатер, а вы, сэр Клемент, доложите, насколько армия готова к выступлению.

В эту ночь, выбрав время поспокойнее, я снова ушел в облака, стараясь выглядеть как можно более старой, уродливой и неряшливой птицей, которую не то чтобы есть, но даже стрелу в нее пустить противно.

Личина птеродактиля подходит больше всего. В сравнении с птицами он и выглядит жалко, разве что намного крупнее, но понятно же, никто жесткое мясо этой пахнущей рыбой мерзкой твари есть не станет, а просто стрельнуть — ни за что потерять стрелу, а они на деревьях не растут.

Ночь с затянутым тучами небом и бледной нездоровой луной, по земле бегут неясные тени, напоминающие целые стаи призраков, и только над Ирамом внизу засеребрился туман, а из него высунулись острые пики каменных гряд, лунный свет падает слабо и печально, и страна внизу кажется объята тоской и унынием.

А как же иначе, подумал я сердито, с чего местные должны радоваться, что через их земли прошли завоеватели, грабя все, что попалось по дороге?

Города иногда выдают себя редкими огоньками, уличное освещение ни при чем, появится не скоро, но иногда загулявший любитель чужих жен, войдя в дом, зажигает свечи или камин, иногда кого-то провожают с факелами в руках, но все равно огней мало. Иной раз охотники на привале разжигают костер позаметнее.

И еще, конечно, армии, войска, отряды, как крупные, так и мелкие, ночью их можно отследить только по кострам. Я обнаружил в себе еще одну медленно развивающуюся способность: если войско недавно остановилось на привал, я смутно видел медленно тающий тепловой след с той стороны, откуда пришли.

Конечно, пока бесполезное свойство, но могу проэкстраполировать прямую дальше и сказать, куда идут. Хотя вообще-то и так ясно.

Судя по осмысленности движения огромных армий, Мунтвиг тоже пользуется достаточно изощренными методами разведки. Если не сам порхает под облаками и наблюдает за перемещениями войск, то каким-то образом получает достаточно точную и своевременную информацию.

Ладно, еще потягаемся. Мы только начали.

На обратном пути, снизившись, рассмотрел даже конников Норберта в дозоре. Сам он, пока наша армия отдыхает и приводит себя в порядок, неустанно объезжает окрестности, а конные разъезды посылает далеко вперед, особенно на север и запад.

Утром в шатер начали собираться военачальники. Макс доложил первым:

— Все отдохнули, одежду и обувь починили. Всем роздан провиант на неделю марша. Мы готовы!

Клемент подтвердил громыхающе:

— Мы тоже. Отдохнули и люди, и кони.

Принц Сандорин, у которого не войско, а небольшой отряд, о котором можно и не упоминать, сказал гордо:

— Мои готовы и рвутся в бой!

— Спасибо, ваше высочество, — поблагодарил я. — Уверен, вы все готовы, не так ли?

— Я готов, — прорычал Сулливан.

— Вполне, — сказал Палант.

— Сэра Альбрехта и Норберта не спрашиваю, — сказал я, — они и сейчас, как божьи пчелки… Итак, поднимайте армию. Через неделю, а то и раньше, пересечем границу между Бриттией и Ирамом. Мы оставили о себе хорошее мнение в Бриттии, в Ираме тоже должны вести себя, как освободители, а не завоеватели. Возможно, там тоже к нам присоединятся ирамские лорды, что горят жаждой мщения и желанием освободить поруганное королевство от иноземных захватчиков.

Глава 14

Первыми традиционно выступили пешие войска Макса, следом повел конницу Клемент, разделив ее пополам, первая половина шла вдогонку за Максом, он все-таки беспокоится за молодого военачальника, рыцари никак не могут привыкнуть, что пехота в состоянии выжить без них и в чистом поле, а вторая сопровождает обоз, где помимо съестных припасов и все необходимое для похода, в том числе полевые кузницы, тигли алхимиков и передвижные часовни для молебнов.

Со второго дня похода кончились земли, которые миновало нашествие, потянулись сожженные деревни и обгорелые трупы в руинах да жалобно воющие над погибшими хозяевами собаки.

Альбрехт предположил, что здешние лорды отказались присягнуть Мунтвигу или пойти с его войском, вот он и показал, насколько это рискованно не выказывать ему полное повиновение.

Все встречные подтверждали, что великий Мунтвиг призвал все народы вернуть христианской вере прежнюю чистоту и праведность, а для этого нужно истребить всю нечисть и тех еретиков, что поганят христианство своими выдумками, развращают народ и вообще предались Сатане, хотя пока еще носят кресты и помнят некоторые молитвы.

Народ, судя по слухам, как подхваченный единым порывом, берется за оружие и вступает в отряды, что вливаются в войска и присоединяются к армиям великого и благородного борца за веру и Слово Божье.

Уже гремят имена славных соратников Мунтвига: неустрашимый маркграф Ковакс оставил свои земли и добровольно явился со своей дружиной, пополнив ее всеми охочими людьми из сел и деревень, доблестный лендлорд сэр Бриан собрал целую армию в своих землях и двинул ее сразу на север, даже не пытаясь соединиться с основной армией императора, ему придется идти через Скарлянды, многие с восторгом говорят о виконте Дрейко, который всех, вступивших в его армию и поклявшихся ревностно бороться за дело веры и Слово Божье, произвел в дворянство и пообещал им в завоеванных землях на далеком юге большие и богатые угодья.

Со всех городов выходят отряды и двигаются на соединение с армией Мунтвига или его главными полководцами. Землепашцы покидают свои земли, оставляя плуги прямо в земле, охотники меняют охотничьи луки на боевые, рыбаки берут вместо острог копья, кузнецы идут, закинув молоты на могучие плечи, ремесленники бросают работу и спешат на великую и священную войну против развращенного Юга, от которого все беды, засухи и падеж скота.

Норберт докладывал об этом сухо и монотонно, от этого становилось только тяжелее и даже страшноватее. Военачальники, собранные в мой шатер на короткий брифинг, морщились и кривились, как от зубной боли.