Антон Грановский - Плащаница колдуна Страница 26

– Давайте выпьем за мужиков, да баб, да за малых детишек, каких им боги посылают! – сказал Вакар. – Ольстра, чего рот раззявила! Насыпь ученому мужу грибов и капустки. Вот так. А теперь – выпьем!

И все выпили. На этот раз Лагин не кашлял. Лишь сморщился и стал нюхать кусок хлеба, который сунула ему под нос Ольстра. Вакар закусил соленым огурцом, глянул задорно на Лагина и сказал:

– Слышь-ка, Лагин. Вот ты ученый муж, так?

– Так, – кивнул тот, меланхолично пожевывая хлеб.

– Наукам разным разумеешь, с писалом управляться можешь, соки из трав вытягиваешь, так?

– Так.

– А я все же думаю, что удивить меня ты ничем не сможешь.

– Правда? – Лагин поправил пальцем очки и засмеялся. – А если удивлю?

– Удивишь – отдам тебе самое дорогое, что у меня есть!

– Честно?

– Честно! Без дураков!

– А если не удивлю?

– Тогда ты мне десять золотых монет отвалишь.

– А коли удивишься, да не скажешь?

– Тогда пусть меня поразит Перун – вот на этом самом месте!

Лагин, уже захмелевший, погрозил кузнецу пальцем:

– Ну, смотри, кузнец.

Ученый муж взъерошил ладонью седые волосы и поднялся со скамьи.

– Пойду к тебе в кузницу, коли ты не против, – сообщил он Вакару.

Вакар пожал плечами:

– Валяй!

Лагин подмигнул Дионе, хмельно хихикнул себе под нос и зашагал в кузницу.

Представление началось через полчаса. К тому времени Лагин успел не только приволочь из кузницы маленькую железную печурку и поставить ее перед столом, но и как следует эту печурку раскочегарить.

Затем он поставил на раскаленную печурку жестянку, показал зрителям берестяные кузовки и объявил:

– В этом кузовке – желтый песок, так?

– Так, – кивнул Вакар.

Лагин высыпал его в жестянку. Затем запустил руку в другую банку.

– А это – белый. Так?

– Так, – снова кивнул Вакар.

Лагин и этот песок высыпал в жестянку. Затем зачерпнул из третьей банки.

– А вот этот песок – черный. Видишь?

– Вижу.

Черный песок отправился к белому и желтому.

– Теперь смотри дальше, кузнец.

Лагин подбросил в печурку дров, подождал, пока они разгорятся, затем принялся колдовать над жестянкой.

Кузнец смотрел недоверчиво, но с любопытством. Ученый муж немного подождал, глядя в жестянку, потом кивнул сам себе и достал откуда-то железную трубку, обложенную у основания деревянными плашками, стянутыми проволокой.

– Это моя! – тотчас сказал Вакар. – Смотри, не испогань!

– Не испоганю, – пообещал Лагин.

Он что-то такое сделал, заслонив печурку спиной, затем повернулся к зрителям, сунул трубку в рот и напыжил щеки. Белый комок на широком раструбе трубки расширился и заискрился на солнце.

– Ишь ты! – проговорил кузнец насмешливо. – Такого чуда я точно не видывал!

Ученый продолжал дуть, а когда раздутый шар достиг нужного размера, он достал из кармана какие-то штучки и стал давить на шар со всех сторон – быстро, точно, уверенно. И прямо на глазах кузнеца шар стал менять форму. Не успел Вакар и глазом моргнуть, как шар превратился в сверкающую рыбину с петушиным хвостом.

Лагин снова повернулся к нему спиной и торопливо докончил работу. Потом глянул на всех через плечо хитрым взглядом, спрятанным за прозрачные кругляшки, и сказал:

– Потерпите еще чуток, сейчас остынет!.. Ну, вот!

Ученый муж повернулся и вытянул руку. На ладони у него лежала сверкающая, прозрачная, как вода, рыбина.

Кузнец протянул руку и осторожно ее потрогал.

– Это… лед? – неуверенно спросил он.

– Где ж ты видел теплый лед? – ответил Лагин вопросом на вопрос. – Подставь ладонь.

Кузнец растопырил черную от мозолей и въевшейся железной грязи ладонь, и Лагин посадил в нее сверкающую рыбку.

– Держи! Это мой тебе подарок!

Вакар изумленно пялился на рыбку.

– Как же это? – пробормотал он. – Как ты заморозил воду, колдун? И откуда эта вода взялась?

Лагин засмеялся, снял очки и протер их краем рубахи.

– Это называется стекло, – ответил он и водрузил очки на нос. – На глазах у меня такие же, только круглые и выпуклые. Сделаны из песка и соды. Меня венетские мастера научили.

Вакар, изумленно глядя на рыбку, сглотнул слюну. Тут вышла из ступора и Ольстра.

– Батюшка, лепота-то какая! – заверещала она и протянула дрожащие от возбуждения руки. – Дай мне подержать!

Кузнец передал рыбку дочери.

– Ну, что, кузнец-вещун? – весело спросил его Лагин. – Удивил ли я тебя?

– Удивил, – признал Вакар. – Ума не приложу, как ты рыбку эту смастерил?

– Смешал несколько частин, только и всего. Песок, соду, глинозем, мел… Все, что нашел у тебя в кузнице и за кузницей.

Глаза Вакара возбужденно блеснули.

– Научи! – попросил он. – Я щедро отплачу!

Лагин улыбнулся:

– Чего ж не научить? Научу, конечно. Когда пойдем обратно, обязательно научу. Но, кажется, я выиграл в нашем споре? Отдашь мне теперь свою самую дорогую вещь?

Вакар вздохнул и ответил, смиренно понурив голову:

– Отдам, коли возьмешь.

– Возьму ли? Конечно, возьму! Кто откажется от дорогого подарка!

– Что ж, тогда… тогда давай сперва выпьем.

– Давай, – согласился Лагин.

Кузнец наполнил его стаканчик, потом свой. Они подняли стаканчик, чокнулись и залпом выпили, будто обмывали сделку.

Поставив стаканчик на стол, Вакар повернулся к Ольстре, которая, раскрыв рот, осторожно трогала стеклянную рыбку пальцем, и окликнул:

– Чего рот-то раззявила? Ступай к Лагину! Ты теперь его! – Он перевел взгляд на удивленного ученого и, шмыгнув носом, вымолвил: – А ты, ученый, береги мою дочь. Одна она у меня… кровиночка.

Лагин переводил ошарашенный взгляд с Вакара на его дочь и обратно.

– Погоди, кузнец… – Он сглотнул слюну. – Но это… Это не совсем то, что я ожидал.

– Мы всегда получаем не то, что ожидали, – философски изрек Вакар и вздохнул. – Так уж устроена наша жизнь. А теперь бери девку, и да помогут вам боги!

Вакар, удовлетворенно ухмыляясь, потянулся за кувшином с самогонной водкой.

Ольстра приосанилась, выпятила бантом губы и ласково посмотрела на Лагина. Некоторое время ученый муж сидел, будто обмакнутый в воду. Потом повернулся к Глебу и сдавленно пробормотал:

– Первоход, отойдем?

– Ну, давай, – усмехнулся Глеб.

Они встали из-за стола и отошли к кузнице. Лагин тут же схватил Первохода за пуговицу куртки и торопливо проговорил:

– Ходок, что мне делать?

Глеб пожал плечами:

– Не знаю, Тимофей. Ты ученый, ты и думай.

– Может, просто отказаться?

Глеб вытаращил глаза:

– Рехнулся? По здешним обычаям, нет большего оскорбления, чем отказаться от невесты.

– Она мне не невеста.

– Ты согласился ее взять. Значит – невеста.