Глен Кук - Черный Отряд Страница 26

Взводы выстроились на плацу. Фургоны нагружены и готовы отправиться в путь. Капитан и Лейтенант совещались с сержантами. Одноглазый и Гоблин играли в какую-то игру, заставляя воевать маленькие призрачные существа. Многие наблюдали за этим сражением и делали ставки на тот или иной поворот фортуны.

– Приближается всадник, – доложил часовой у ворот.

Никто не обратил на него внимания. Посыльные целый день приезжали и уезжали.

Створка ворот распахнулась. И Душечка захлопала в ладоши и побежала к воротам.

К нам, такой же потрепанный, как и в день нашей первой встречи, ехал Ворон. Он подхватил Душечку, крепко ее обнял, усадил на коня перед собой и доложил о прибытии Капитану. Я услышал его слова о том, что все его долги уплачены и у него больше нет интересов за пределами Отряда.

Капитан долго смотрел на него, потом кивнул и велел занять место в строю.

Он использовал нас в своих целях, но, делая это, обрел новый дом. Мы с радостью приняли его в семью.

А потом выехали, направляясь в новый гарнизон в Клине.

Глава третья

Загребущий

Вокруг Мейстрикта метался, всхлипывал и завывал ветер. Арктические дьяволята хихикали и выдували холодные струйки своего дыхания сквозь щели в стенах моей комнаты. Еле теплюшийся огонек в лампе мерцал и колебался. Когда мои пальцы окоченели, я обхватил ими лампу – пусть поджариваются.

С севера дул резкий ветер, колючий от снежной пыли. За ночь снега выпало на целый фут, и это было лишь начало. Чем больше снега, тем поганее. Я посочувствовал Ильмо и его отряду – они отправились охотиться на мятежников.

Крепость Мейстрикт. Ключ к обороне Клина. Замерзшая зимой. Раскисшая весной. Раскаленная печь летом. Пророки Белой Розы и главные силы мятежников теперь казались нам лишь досадными мелочами.

Провинция Клин напоминает вытянутый наконечник стрелы, указывающий на юг и втиснутый между двумя горными грядами. На острие этого наконечника расположен Мейстрикт. Это точка, в которой сходятся ветры и враги. Мы получили приказ удерживать крепость, этот якорь обороны Госпожи на севере.

Почему Черный Отряд?

Потому что мы лучшие. Вскоре после потери Форсберга мятежники начали просачиваться через Клин на юг. Хромой попытался их остановить, но не смог, и Госпожа отправила нас расхлебывать заваренную Хромым кашу. Единственным выходом стало отдать врагу еще одну провинцию.

У ворот раздался рев рога – часовые увидели возвращающийся отряд Ильмо.

Никто не бросился их встречать. Неписаные правила поведения в Отряде требуют от нас внешнего безразличия. Никто не должен видеть, что тебе не терпится узнать новости. Люди лишь украдкой выглядывали из укромных местечек, гадая о судьбе вышедших на охоту братьев. Погиб ли кто-нибудь? Или тяжело ранен? Мы знаем друг друга лучше родственников. Мы годами сражаемся плечом к плечу. Не всякого назовешь другом, но мы – единая семья. Единственная, которая у тебя есть.

Часовой замолотил по лебедке, скалывая лед. С протестующим скрипом поднялась решетка ворот. Как историк Отряда я мог выйти поприветствовать Ильмо, не нарушая этикета. Обзывая себя дураком, я выбрался во двор, отдавшись во власть мороза и ветра.

Сквозь метель брела жалкая кучка теней. Пони еле волочили ноги. Всадники почти лежали на их обледеневших гривах. Люди и животные жались друг к другу, пытаясь укрыться от царапающих когтей ветра. Изо ртов вырывались облачка пара, которые мгновенно уносило прочь. Будь то нарисованная художником картина, от ее вида бросило бы в дрожь даже снеговика.

До этой зимы из всего Отряда лишь Ворону довелось видеть снег. Хорошенькую службу уготовила нам Госпожа.

Всадники приблизились. Они более смахивали на беженцев, чем на братьев из Черного Отряда. На усах Ильмо позвякивали ледяные бриллианты, почти все лицо укутывали тряпки. Остальные, обмотавшись чем попало, превратились в такие тюки, что я не сумел никого узнать. Лишь Молчун сидел на своем пони, решительно выпрямившись, и глядел прямо перед собой, презирая безжалостный ветер.

Ильмо кивнул мне, проехав ворота.

– Мы уже начали задумываться, – молвил я. «Задумчивость» означала тревогу. Кодекс требовал от меня проявлять безразличие.

– Трудно было ехать.

– Какие результаты?

– На счету Отряда плюс двадцать три, у мятежников – ноль. Для тебя, Костоправ, работы нет, только Йо-Йо слегка обморозился.

– Прихлопнули Загребущего?

Жутковатые пророчества Загребущего, его умелое колдовство и мастерство полководца превратили Хромого в дурака. Клин едва не перешел в руки врага, когда Госпожа приказала нам взяться за дело. Ее решение волнами шока разошлось по всей империи. Капитан наемников получил средства и власть, которыми обычно наделяли лишь одного из Десяти!

Лишь возможность нанести удар самому Загребущему вынудила Капитана отправить из крепости патруль, иначе он не выгнал бы людей на мороз.

Ильмо освободился от закутывавших лицо тряпок и улыбнулся, но промолчал. Какой смысл утруждать язык, если все равно придется повторять рассказ Капитану?

Я пригляделся к Молчуну и не увидел улыбки на его продолговатом хмуром лице. Он ответил на мой вопрос, слегка кивнув. Все ясно. Еще одна победа, равная неудаче. Загребущий снова сбежал. Быть может, он и нас вынудит спасаться бегством вдогонку за Хромым, этой попискивающей мышью, осмелевшей настолько, что бросила вызов коту.

Все же гибель двадцати трех человек из местной верхушки мятежников кое-что да значила. Весьма неплохой результат для одного дня работы. Хромой никогда не добивался такого успеха.

Всех пони отвели в конюшню. В большом зале уже несли на стол горячую еду и подогретое вино. Я остался с Ильмо и Молчуном – осталось немного подождать, и я услышу их рассказ.

В большом зале Мейстрикта сквозняков было лишь чуть поменьше, чем в прочих помещениях. Пока я возился с Йо-Йо, остальные набросились на еду. Наевшись, Ильмо, Молчун, Одноглазый и Фингал уселись вокруг небольшого стола. Словно ниоткуда появились карты. Одноглазый хмуро взглянул на меня:

– Так и собираешься стоять, засунув палец в задницу? Нам нужен лопух.

Одноглазому не меньше ста лет. Вулканический темперамент умудренного жизнью чернокожего коротышки упоминается в Анналах на протяжении последнего столетия. Нигде не говорится, когда он вступил в Отряд. Семьдесят лет Анналов были утеряны, когда Отряд не смог удержать свои позиции в битве при Урбане. Одноглазый отказался просветить нас относительно событий недостающих лет, сказав, что не верит в историю.

Ильмо сдал карты – по пять каждому игроку и еще пять на стол перед пустым стулом.