Джо Аберкромби - Полмира Страница 26

— Никогда не плавай на корабле, который не можешь утащить! — прорычал Ральф сквозь сжатые зубы. — Поднимай! Поднимай!

И с каждым выкриком раздавался хор хрипов, рыков и стонов. Все мужчины, да и женщины, прилагали все свои силы. Жилы натянулись шее Сафрит, рифленые зубы Одды сжались в животном рыке, и даже Отец Ярви тянул свой здоровой рукой.

— Наклоняйте его! — зарычал Ральф, когда они вытащили корабль из воды. — Но нежно, как любовницу, а не как борца!

— Если я наклоню его как любовницу, получу я поцелуй? — крикнул Одда.

— Я поцелую тебя кулаком, — прошипела Колючка сквозь сжатые зубы.

Стало темно, как в сумерках, и Тот Кто Говорит Громом пророкотал вдали, когда они перевернули Южный Ветер, и нос с кормой глубоко закопались в болотистую землю. Теперь они взяли его под верхние перила кверху дном и тащили по берегу. Их сапоги месили землю в скользкую грязь.

— Тише! — крикнул Отец Ярви. — Мягче! Немного на меня! Да! И опускаем!

Они опустили корабль на бочки, и Одда взвизгнул и затряс рукой, потому что ее придавило. Но это было единственным повреждением, и Южный Ветер встал прочно. Промокшие, измотанные и задыхающиеся, они забрались под корпус и сжались в кучку в темноте.

— Неплохая работа, — сказал Ральф, и его голос отразился странным эхом. — Полагаю, мы уже почти сделали команду из этого сборища болванов. — Он хихикнул, и остальные к нему присоединились. И вскоре все уже хохотали, похлопывали друг друга и обнимались, поскольку знали, что проделали отличную работу, и каждый работал ради другого, и это всех сплотило.

— Из него получился знатный замок, — сказал Досдувой, хлопая по доскам над головой.

— И в такую погоду я ему за это весьма признателен, — сказал Одда.

Ливень уже барабанил, падая сплошной стеной, и стекал с перил Южного Ветра, которые стали карнизом их крыши. Все слышали, как рядом трещал гром, и ледяной ветер завывал вокруг бочек. Колл прижался плотнее, и Бренд обнял его рукой, как он обнимал Рин, когда они были детьми совсем без крыши над головой. Он почувствовал, как Колючка своим твердым, словно деревянным плечом плотно прижалась с другой стороны и шевелилась, тяжело дыша. Он и ее хотел обнять, но был не в восторге от идеи получить кулаком по носу.

Возможно, ему следовало бы сказать ей, что это он ходил к Отцу Ярви. Что из-за этого он потерял свое место в королевском набеге. Может, это, по крайней мере, заставило бы ее думать дважды, прежде чем снова задевать его своим веслом или своими оскорблениями.

Но знали боги, он был не мастак говорить. И еще лучше боги знали, что Колючку тоже нелегко разговорить. И чем сильнее все скрывалось в прошлом, тем говорить было труднее. Не было похоже на «хорошее», если она станет его должницей таким образом.

Так что вместо этого он продолжал молчать, давая ее плечу прижиматься к своему, а потом почувствовал, как она вздрогнула, когда что-то тяжелое ударило по корпусу корабля.

— Град, — прошептала Скифр. Стук усилился, стал громче, еще громче, громыхало, словно удары топоров по щитам, и некоторые члены команды испуганно уставились вверх, другие бросились на землю, а кто-то закрыл руками голову.

— Посмотрите. — Фрор поднял градину, закатившуюся под лодку — шипастый и шишковатый кусок льда размером с кулак. Во мраке снаружи Бренд видел, как градины барабанили по мокрой земле, отскакивали и перекатывались.

— Думаете, боги на нас сердятся? — спросил Колл.

— Это замерзший дождь, — сказал Отец Ярви. — Боги ненавидят тех, кто плохо планирует, и помогают тем, у кого есть хорошие друзья, хорошие мечи и здравый смысл. Вот тебе мой совет, поменьше волнуйся о том, что могут сделать боги, и побольше о том, что можешь сделать сам.

Но все равно Бренд слышал множество молитв. Он бы и сам помолился, но никогда не умел выбирать правильных богов.

Скифр вопила по меньшей мере на трех разных языках, ни один из которых он не понимал.

— Вы молитесь Единому Богу или нескольким? — спросил он.

— Всем сразу. И рыбному богу баньев, и духам деревьев шендов, и великому восьмирукому Топалу, который, как думают в Альюксе, пожрет весь мир в конце времен. Друзей никогда не бывает слишком много, а, мальчик?

— Ну… наверное?

Досдувой печально смотрел на ливень.

— Я обратился в веру в Единого Бога, когда его священники сказали, что он принесет мне удачу.

— И как, сработало? — спросил Колл.

— Пока что не очень, — сказал здоровяк. — Но это возможно оттого, что я недостаточно предаюсь поклонению ему.

Одда сплюнул.

— На вкус Единого Бога ты кланяешься всегда недостаточно низко.

— В этом он и Праматерь Вексен очень похожи, — прошептал Ярви.

— А ты кому молишься? — пробормотал Бренд Колючке. Ее губы безмолвно шевелились, а сама она сжимала что-то на ремешке вокруг ее шеи.

Он увидел, как блеснули ее глаза, и она снова нахмурилась.

— Я не молюсь.

— Почему?

На секунду она умолкла.

— Я молилась за своего отца. Каждое утро и каждую ночь, каждому богу, чье имя могла выучить. Дюжинам этих сволочей. Он все равно умер. — Она повернулась к нему спиной и отодвинулась, оставляя лишь темноту между ними.

Буря продолжалась.

Будь готова или умри

— Боги, — прошептал Бренд.

Эльфийские руины теснились на обоих берегах реки, виднелись башни, блоки и кубы, разбитое эльфийское стекло мерцало, словно поймав бледное солнце.

Священная здесь разлилась так широко, что казалась почти озером, сломанные зубы из камня и мертвые металлические пальцы выступали на отмелях. Все было обвито вьющимися растениями, всюду виднелись побеги деревьев и древние заросли ежевики. Птицы не кричали, и даже насекомые не жужжали над водой, которая была гладкой, как черное стекло, и лишь легчайшая рябь шла там, где плавно опускались лопасти весел. И все же кожа Колючки чесалась от ощущения, что за ней наблюдают из каждого пустого окна.

Всю жизнь ее предостерегали против эльфийских руин. Это был единственный вопрос, в котором сходились ее мать с отцом. Люди каждый день рисковали кораблекрушением, прижимаясь как можно ближе к побережью Гетланда, чтобы быть как можно дальше от пугающего острова Строком, куда Министерство запретило ступать любому человеку. Там скрывалась болезнь, и смерть, и вещи похуже смерти, поскольку эльфы обладали магией, силы которой было достаточно, чтобы разбить Бога и уничтожить мир.

И вот они плыли, сорок маленьких людишек в полой веточке, и гребли сквозь туман посреди величайших эльфийских руин, из тех что Колючка когда-либо видела.