Наталия Ипатова - Король забавляется Страница 26

Однако не подлежало сомнению, что архиепископ в своем послании обобщил поток поступавшей к нему мутной, зачастую анонимной клеветы, нуждавшейся если не в пресечении, то хотя бы в высочайшей реакции. Тем более что осторожные, приниженные по форме запросы поступали к королю и от достойных членов общества, отцов возвышенных семейств, пренебрегать коими было бы политически неверно. И это в стране, где плотник, согнув подряд два гвоздя, бежал с компанией соседей искать сглазившую его ведьму, дабы побить ее камнями. Одним из принципов Рэндалла было никогда не стоять толпе поперек дороги. Следовало только выяснить, какую позицию займет толпа. А в этот год воспаленных мозгов кривых гвоздей, фигурально выражаясь, забито было куда как много, что в плотницком ремесле, что в адвокатской практике!

Поэтому король счел необходимым встретиться с королевой — Аранта даже причмокнула от удовольствия, так это прозвучало — и предложил ей публично объяснить, как правильно следует трактовать вводимые ею в повседневный обиход новшества. Венона Сариана согласилась, что это было бы разумно, однако просила дать ей время на подготовку презентации, чтобы представить свой проект в наилучшем свете. Супруги обсудили сроки и смету и договорились, что королева продемонстрирует успехи своего пансиона весной, в дни праздника Воскрешения. Планируется грандиозное шоу, нечто совершенно новое на фоне приевшихся еще в позапрошлом царствовании рыцарских турниров, поделился Рэндалл секретом с Арантой. Выборы королевы красоты выглядели бы на этом фоне столь же провинциально, как деревенские пляски вокруг майского шеста. Такого она еще не видела. И выразил уверенность, что представление ей понравится.

— Разумеется, — прибавил он, — я тебя приглашаю в свою ложу.

— А там — мое место?

Рэндалл с преувеличенной невинностью пожал плечами.

— Сказать по правде, дорогая… с каких пор тебя это стало волновать?

И ответить на это ей оказалось определенно нечего.

8. ПЕЧАЛЬНАЯ КЛОУНЕССА

День Воскрешения отмечается по всей Альтерре в память Дочери Грэхема-Каменщика, милосердной заступницы Полы, заживо и добровольно подвергнутой отцом амонтильядо, то есть замурованию в каменную кладку возводимого мира, дабы разделила она с ним все его грядущие горести и, впоследствии воскреснув, олицетворяла собой милосердие и сострадание. День Воскрешения, как правило, предваряется продолжительным постом и обставляется как самый нарядный церковный праздник. А поскольку к этому времени снег уже сходит и вовсю цветут яблони, отмечать его народ выходит на улицы, и короли поневоле раскошеливаются в этот день на угощение черни и богатые дары церкви. Весьма обременительный обычай для казны, однако настолько вошедший в традицию, что святые отцы и не помышляют, будто бы может быть иначе, и заранее готовят карман шире, так что даже Рэндалл отваживается проезжаться насчет примет вялотекущего маразма исключительно частным порядком.

Жизнь была прекрасна и полна предвкушением праздника, когда Аранта ранним вечером, перед тем как выйти на Показ, принимала в своих комнатах душистую ванну, а потом натягивала и подвязывала черные шелковые чулки. За ними последовали мягкие кожаные туфли. Чего бы там ни требовала дворцовая мода, она так и не привыкла к туфлям на каблуках. Ее стопа никак не могла к ним приспособиться, ведь все свое осознанное детство она пробегала босиком и только по снегу надевала деревянные сабо.

Платье, конечно, красное, глубокого винного оттенка, из тонкой шерсти, потому что вечера еще прохладны. Аранта подпоясала его высоко под грудью шелковым кушаком алого цвета. Смугловата для леди… но ничего. Широкие бретели начинались от самого кушака, а потому совершенно необходимой деталью был внутренний шелковый нагрудник, тоже алый, как лепесток огня на сердце. Аранта повернулась к зеркалу сперва одним боком, потом другим. Платье узкого силуэта красиво облегало фигуру, расширяясь лишь от колена вниз и повторяя своим силуэтом форму цветка вьюнка. Лиловые сумерки вливались в распахнутые окна и льнули к драпировкам.

Ах как хочется быть прекрасной, ах как хочется быть влюбленной…

«Ну, это как получится, — нестрого пожурила она себя. — в конце концов речь идет о мужчине, о ночи с которым грезит вся женская половина населения столицы. Наслаждайся их завистью… хм, если больше нечем.»

Она решительно запретила себе дальше думать на эту тему, потому что это могло вовсе испортить ей настроение. Согласно праздничной традиции, Аранта поспала днем и сейчас излучала бодрость. Кстати говоря, эта предосторожность оказалась вовсе не лишней. Несколько ночей подряд в ее распахнутые окна доносился с площади строительный шум, крики возчиков и грузчиков, скрежет пил и стук молотков. На площади меж двумя дворцами возводились места для чистой публики и длинный помост-подиум, неграмотной чернью поначалу ошибочно принятый за эшафот. Рэндалла изрядно позабавили сплетни, предполагавшие, преступников какого ранга он собирается развесить под парадными окнами своей благоверной.

Ни горничной, ни камеристки ей не полагалось, и вообще единственным, кто входил в ее штат, был Кеннет аф Крейг. Однако с делом, которое ей предстояло, он вряд ли справился бы, имей в наличии даже две руки. И едва ли она отважилась бы просить в этом деликатном вопросе помощи лучника. Прически Аранты всегда выглядели очень просто именно потому, что ей самой приходилось с ними возиться.

Она расчесала волосы на пробор, отделила две пряди вдоль лица, подняла, закрутила их в жгут по направлению снизу вверх и закрепила сбоку головы невидимыми шпильками, а остальную массу аккуратно заправила в сетку, украшенную гранатами. Она никогда не носила никаких других драгоценностей, кроме гранатов, которые ее почему-то глубоко волновали. Неотрывно глядясь в желтое озеро полированной бронзы, Аранта вдела в уши серьги, похожие на капли крови, и окружила шею витым ожерельем из нескольких нитей мелких камней. Закинув руки за голову, чтобы застегнуть замок, она на несколько секунд замерла, пораженная… испуганная?.. Собственная голова показалась ей окровавленной и отделенной от тела. Ей пришлось напомнить себе, что это всего лишь безделушка, что без драгоценных камней на празднике она будет выглядеть неодетой, но все равно она боролась с искушением сорвать ожерелье и отбросить прочь. Уже и наступающая ночь показалась ей не такой теплой, и белые пузыри вздувающихся от ветра летних занавесей напомнили о погребальных пеленах и о том, как непрочен лед, по которому она ступает. Практически безотчетно она протянула руку за шалью и беспомощно огляделась, пытаясь понять, куда и зачем собирается и что вообще она здесь делает. Реальность дала сбой.