Лиза Смедман - Господство Выживших Страница 26

Каватина задрожала. Этот древний символ не использовался уже тысячелетия. Он был заменён более обычным «глазом в двойном круге». Всё же, Каватине, как и всем жрицам Променада, рассказывали, что это за символ.

Символ Гонадора.

Теперь Каватина знала, куда перенёс её портал: к месту, намного ниже Променада. Это был храм, что лежал в руинах почти шесть столетий, с тех пор, как Куилью и друзья её детства победили аватара Древнего. Они выгнали его из пещер, что сейчас были Променадом, и сбросили в огромную шахту, забросав её щебнем и скрепив печатью.

В шахту, что вела к домену божества.

— Во имя танца! — прошептала Каватина. — Я нахожусь в Яме!

Мгновение спустя, ярко фиолетовый свет пошёл от Y-образного символа, вбирая тени из трещин плиты. Со светом пришло и ощущение, будто что-то влажное и скользкое коснулось кожи Каватины.

— Эйлистри, защити меня, — пропела она. — Огради меня от Древнего!

Лунный свет Эйлистри полился от тела Каватины, испаряя слизь, и превращая её в хлопья тени, что срывались с тела. Сейчас фиолетовый свет был не так силён, но всё равно, Рыцарь двинулась обратно. Меч предупреждающе зазвенел, когда что-то на момент заблокировало сияние. Моргнув, Каватина увидела маслянисто-чёрную каплю на основании плиты. Аморф оказался быстрее Каватины. Прежде, чем она успела отпрыгнуть, существо просочилось сквозь трещину в камне и обмоталось вокруг её оружия. Рыцарь дёрнула меч назад, словно её движения были замедленны, и на показавшемся отрезке клинка увидела, что оружие не пострадало. Хотя аморф и «коснулся» лезвия, но кислота была не способна растворить зачарованную сталь.

Игнорируя её, аморф продолжал сочиться сквозь трещины в камне.

Понимая, что тварь сбегает, Каватина, спев молитву, призвав гнев Эйлистри. Смешанный с тенью лунный свет столбом ударил в аморфа, отбрасывая маслянистый чёрный ил на острые камни. Свет должен был оставить от аморфа тлеющую лужу. Но существо двигалось дальше, как будто нападение его совсем не затронуло.

Каватина последовала за ним. Она подготавливала второе заклинание, но к тому времени, как оно было готово, аморф уже уполз из поля её зрения. Обычно, она могла бежать со скоростью вдвое превышающей скорость аморфа. Но так как сейчас её тело было эфирным, Рыцарь передвигалась мучительно медленно. Её голос был медленным и глубоким, словно исполняя панихиду. А у биения сердца, что отдавалось в её ушах, была летаргическая тональность.

Теперь ей было ясно, зачем Эйлистри привела её сюда. Этот взрыв фиолетового света был разрывом в планах. Временный, не дольше вспышки, но этого времени хватило, чтобы один из фаворитов Гонадора просочился на Основной Материальный План.

Теперь Каватина могла предполагать, почему Вендонай пытался обманом заставить написать Куилью здесь символ, который привлёк бы к этому месту прихожан Гонадора. Под воздействием их молитв, планарный разрыв мог увеличиться настолько, чтобы пропустить через себя аватару Древнего.

Куилью наверняка знала, что здесь есть планарный разрыв. На всём Ториле не нашлось бы места удачней, где это могло бы произойти. Что такого мог сказать Куилью Вендонай, чтобы убедить её, что приводить сюда прихожан Гонадора безопасно?

Каватина попыталась представить себе аргументы, которые он мог выдвинуть. Возможно, он убедил Куилью, что аватар Гонадора не будет для неё достойным противником. Она всё-таки однажды убила его. Или возможно, он сказал, что божество слизи проникнет сквозь разлом, и она, вооружившись Клинком Полумесяца, ждёт с ним сражения.

Этот аргумент был хрупким, словно сгнившая ткань. Благословения на Клинке Полумесяца, несомненно, позволили бы отрубить ему голову, но Гонадор был бесформенной массой без шеи или головы. Но, возможно, Куилью уже слишком сильно подчинена демону, чтобы думать об этом.

В любом случае, что бы ни шептал демон на ухо Куилью, Каватина была не способна сейчас решить эту задачу. То, что она могла сделать — это осмотреть печати на Яме, чтобы быть уверенной, что не один из просочившихся аморфов не сможет угрожать безопасности Променада.

Попытавшись пуститься в преследование за убежавшим от неё чёрным аморфом, рыцарь поняла, что не имеет понятия, куда он скрылся. К счастью, был способ обнаружить его. Рыцарь выбрала наугад направление и двигалась вперёд, пока не кончился щебень. За ним была стена отполированного до блеска камня, опалённого серебристым огнём Куилью, коим она свергла Гонадора в Яму. Повернув своё тело так, чтобы стена стала «низом», дроу пошла по ней.

Казалось, прошла вечность, прежде чем её головы натолкнулась на нечто подобное твёрдой поверхности: магический барьер, что закрывал Яму. Он сиял ярким серебристым светом, блокируя путь. Рыцарь была рада увидеть, что Променад всё ещё защищён от нападения снизу, как материальных, так и бестелесных существ.

Каватина спела гимн, что позволит ей попасть в Променад, и почувствовала, что барьер над ней смягчился насколько, чтобы она могла пройти. Шагнув вперёд, дроу поднялась в пещеру над ним.

Всё выглядело так, как и должно. Пол был как обычно гладкий, покрытый тонкими плитами камня, и статуя Эйлистри была не повреждена. Она состояла из небольших кусочков камня, и будто стояла на цыпочках, воздев руки над головой, так что указательные и большие пальцы соприкасались. Статуя почти неощутимо двигалась в танце, отмечая положение луны в мире поверхности.

Защитник стояла на страже у основания секретной лестницы, что вела к проходу. Каватина медленно приблизилась к ней, разглядывая лицо женщины. Это была Зиндира, жрица, что сопровождала Рыцаря в экспедиции к Акрополю мёртвой богини больше года назад. Каватина махнула рукой перед лицом женщины, но та ничем не показала, что заметила её.

— Зиндира! — закричала Каватина, на этот раз, поводя рукой через тело Защитника. — В Яме образовался планарный разрыв.

Зиндира вздрогнула. Она потянула свой меч из ножен и огляделась вокруг.

— Да! — закричала Каватина. — Я здесь. Ты можешь слышать меня, Зиндира?

Мгновение спустя, Зиндира пожала плечами и приняла обычную для часового позу. Но всё же, она продолжала сжимать свой мягко гудящий меч. Когда Каватина закричала снова, меч загудел сильнее. Зиндира посмотрела на оружие.

Поражённая внезапным озарением, Каватина сменила крик на песню. Меч гудел, гармонируя с её мелодией. Растягивая свои слова, она могла поднять или заглушить гудение меча. Каватина спела гимн битвы — скрипучий призыв к действию. Хотя песня была сильно замедленна, и в ней не было слов, Зиндира её внимательно слушала. Она поглядела назад на лестницу, словно раздумывая покинуть ли ей пост, затем, передумав, спела заклинание: