Сергей Крускоп - Оседлать чародея Страница 26

Пещера, в которой они оказались, выдавала свое естественное происхождение только неровностью стен и потолка. Здесь стояла мебель: легкая и изящная, какую Виан видел лишь во дворце, тяжелая и прочная, явно сколоченная недавно. Пол устилали оленьи, козьи и коровьи шкуры. В стенных гнездах торчало несколько факелов, видимо, очень хороших – часть их горела, но Виан ни дыма не заметил, ни запаха не почувствовал. Да и вообще воздух в пещере был свежий, не затхлый, вероятно, очищающийся при помощи каких-то скрытых отверстий.

– Устраивайтесь, гости, в моем скромном жилище, – приветливо проговорила Змеевна.

По расположению мебели несложно было догадаться, какая часть «скромного жилища» отводилась для еды, какая для досуга. Большой скобленый стол был окружен табуретами и просто чурбаками, приспособленными для сидения, а на столешнице красовался масляный светильник и замысловатый графин с чем-то рубиново-красным внутри. Чуть в стороне маленький столик ломился под тяжестью лежащих на нем книг в кожаных и берестяных переплетах. А в дальнем конце пещеры на полу лежал громадный тюфяк, укрытый меховым покрывалом.

Марая покосилась на тюфяк, а затем на горбунка. В пещере ее зрачки раскрылись, ярко отражая свет факелов.

– Да, – произнесла она с видимым сожалением, – какая жалость, Лазаро, что ты лошадь!

Конек, только что скинувший поклажу, тоже бросил взгляд на ложе и согласно вздохнул.

Кораблик, покачиваясь на волнах, уходил на юг. Матросы тянули какие-то канаты, поднимали паруса, ворочали тяжелые рулевые весла – короче, были заняты делом, а потому не оглядывались. Однако горстка пассажиров, сгрудившаяся на палубе, тревожно вглядывалась в удаляющийся берег, страшась различить на фоне темной полоски белые квадратики парусов. А еще они ждали, когда же наконец полыхнет голубоватым светом в воздухе окно и из него появится…И он появился: когда, казалось, расстояние уже стало слишком велико, буквально упал из ниоткуда на палубу – закопченный, в дымящихся обрывках одежды и со стрелой в плече. Жена бросилась к Кошчу, а потому не видела зарева, разгоревшегося на севере. Замок был довольно далеко от побережья, но все же малиновый сполох над горизонтом был виден отчетливо, а устремившийся в небо кривой столб дыма не заметил бы только слепой……За ними не гнались. Может, просто поленились, а может, здраво рассудили, что дуют в это время года лишь слабые северные ветры, которые, может быть, и донесут маленькое, не приспособленное к долгим плаваньям суденышко до другого берега моря, но при этом вернуться не позволят. А на том берегу – пустыня, в которой ни воды, ни пищи. Кошч в глубине души был согласен с этими рассуждениями. В иное время он бы, может, и призвал на помощь магический ветер, направив корабль в нужную сторону. Но не сейчас, когда он лежал израненный, с изъеденными дымом легкими и глазами.Они добрались до берега Абаэнтиды и лишь чудом сумели высадиться: будь волна повыше, она разнесла бы корабль в щепу, а надежная якорная стоянка по прихоти богов имелась, как известно, только в Эрианте. Но они уцелели и, если не случится чуда, должны были теперь тихо сгинуть без пресной воды. И тогда сын Леска Кошча наугад отправился вдоль берега, по молодости и неопытности не веря, что столь обширное пространство может быть совсем безводным и безжизненным. Как оказалось, неверие иногда бывает сильнее знания: молодой человек наткнулся на пещеру, в которой обитала странная женщина со змеиными глазами

…

– Так куда же ты все-таки подевала всех тех юношей, которых тебе посылали? – поинтересовался Лазаро.

Он сидел на полу по-собачьи и наблюдал, как не успевший позавтракать в селении Виан уплетает ломоть копченого лосиного окорока. Марая устроилась возле столика с книгами и смотрела на парня с явным одобрением.

– Да ничего особенного, – отозвалась она, не оборачиваясь, – учила чтению да письму, счету и тем наукам, что в книгах описаны.

– И кое-каким, которые не описаны, – хмыкнул конек.

Змеевна хихикнула.

– Я же не святая отшельница, давшая очистительный обет безбрачия! И, кстати, никогда не понимала, что такого очистительного или священного в этом безбрачии… Ну да, – продолжала она, – учила, чему могла. Что сама знаю или умею. А потом отпускала на все четыре стороны. Если спрашивали, где можно учение продолжить, совет давала да объясняла, как добраться.

– И многие спрашивали? – поинтересовался конек.

– Все, сколь я помню, – не без гордости отозвалась Марая.

– Вот она, утечка мозгов… – проговорил конек.

– Как это? – не понял Виан, оторвавшись от еды.

– А ты думаешь, Мара хоть одному посоветовала

учиться в Угорий? Нет, наверняка направляла в ферд-Хонию или по крайней мере в Боданию.

– Так и они не на горшечников или золотарей учиться хотели, – возразила Марая, – да к тому же и селение это уже не в Угорий, угорийцами только самые первые двое были, разбойники бывшие.

Она немного подумала, поглядывая на Виана.

– А может, твой ученик, Лазаро, у меня останется? Погостит годок. Он, как мне кажется, парень способный…

– Ученик? – удивился формулировке Виан.

– И рад бы, – ответил конек, сделав в сторону Виана некий жест копытом: молчи, дескать. – Да только дела у нас есть, а времени, наоборот, нет.

– Нам жар-птицу бы изловить, – вставил Виан.

– На кой она вам? – удивилась Марая.

– Не нам, – пояснил Лазаро, – царю угорийскому. Так вышло, а теперь, если птицы не будет, либо Виан, либо его родные…

Горбунок так выразительно, как позволяли конские ноги, изобразил, будто накалывает кого-то на острие. Змеевна лишь покачала головой.

– Ну, положим, я знаю довольно точно ближайшее место, где птицы появляются. Это не слишком далеко, может, день пути. А…

– Не обижай, Змеевна, – фыркнул Лазаро, – думаешь, я не знаю про это место? Или про то, как ловить фениксов?

– Да знаешь, знаешь, – усмехнулась Марая. – Отдохните, а на закате я вас подвезу. Сейчас бы подкинула, да на ярком солнце летать не могу – слепит.

Хоть Виан и не доверял пока странной женщине со змеиными глазами, усталость и недосып взяли свое. Парень как упал на расстеленную на полу шкуру, так и провалился в небытие. И небытие это было черным и пустым, потому что и от сновидений мозг человеческий иногда должен отдыхать.

– Вставай, – некоторое время спустя бесцеремонно пихнул его копытом конек. – Ты что, спать сюда пришел?

Виан сел и потянулся. Усталость предыдущих дней пути куда-то делась: утонула в ворсе шкуры, втянулась в трещины скалы, растворилась в ягодном морсе, которым оказалась красная жидкость в графине.