Константин Бояндин - Пригоршня вечности Страница 26

Он открыл глаза. Старик стоял на границе круга и поднял руку, чтобы начертать знак. Нламинеру показалось, что он висит в воздухе. Посмотрев вниз, он с ужасом осознал, что не видит своего тела. Это было странно, ведь он ощущал его, все чувства были предельно обострены и буйная энергия кипела в каждой клеточке!

«Сосредоточься на том, что видел…» — прозвучало откуда-то из глубин его сознания. Был ли это его собственный голос или чей-то еще? Нламинер поднял глаза на старика и на сей раз услышал все, что тот произносил. Слова были совершенно незнакомыми, на неприятно звучащем языке, но каждое слово немедленно откладывалось в памяти — словно высекалось там, как высекают надписи в камне. Радужное свечение исходило от всего, что видел Нламинер, и стоило немалых трудов сохранять концентрацию.

Нламинер повторил жесты старика и постарался воспроизвести его слова. Шаг вперед. Нламинер полностью повторил то, что делал старик, приближаясь вместе с ним к порталу. Второй круг. Третий. Глаза едва удерживали фокус, грохот океанского прилива почти заглушал и без того невнятно произносимые слова. Четвертый круг. Едва Нламинер повторил все, что видел и слышал, как мощный удар выбросил его за пределы зала куда-то в черную пустоту и ветер засвистел в ушах. Он падал с невероятной высоты, и полет вот-вот должен был завершиться…

…Он поднялся с пола, засыпанного кусками льда и крошками камня. Все четыре круга были повреждены многочисленными трещинами, что змеились по полу, стенам, своду зала. У ног его лежала Рисса, присыпанная снегом и кусками льда.

Пол содрогался и стонал. Скрежет камня донесся сверху, и каменная пыль обрушилась на него щедрым каскадом. Подхватив Риссу с пола, он сгреб все вещи, которые успел заметить, и, стараясь не споткнуться, шагнул в тусклое зеркало, что дрожало и мерцало прямо перед ним.

Мгла охватила его. Обернувшись, он увидел рушащиеся камни и лаву, выплескивающуюся из стремительно расширяющихся трещин. Однако, прежде чем портал обрушился и тьма, в которой не было никаких ощущений, сомкнулась, множество картин промелькнули перед его глазами.

Он стоял перед островерхим двойным пиком, на бесплодной равнине, и фиолетовое свечение волной стекало с вершины горы.

Он сидел у невысокой каменной скамьи, и кто-то смутно знакомый лежал на ней, укрытый светло-зеленым покрывалом.

Он бежал вверх по бесконечной анфиладе комнат, в которых горы книг едва оставляли место для перемещений, и кто-то с тяжелым топотом несся следом.

Он… был в тысяче разных мест, и вереница видений все ускорялась, пока они не слились в один ревущий, ослепительно белый поток.

Прежде чем сознание покинуло его, он ощутил, как опускается на что-то мягкое и удобное. И еще: чье-то мрачное и подозрительное внимание неожиданно оставило его.

Человек стоял у алтаря и рассматривал меч, который несколько секунд назад принадлежал его сопернику.

Эффектного боя не получилось. Когда зазвучал гонг, человек просто оказался за спиной у противника, поймал его за запястье, отобрал меч и отшвырнул его владельца на несколько десятков футов. Когда тот, недоумевая, поднимался и готовился обрушить на своего врага магический шквал, острие меча уперлось ему в горло и бой закончился. Жрец нетерпеливо махнул рукой, и арена вновь превратилась в зал.

— Оставлю себе на память, — сказал человек, пряча меч куда-то под плащ.

Жрец неторопливо приблизился к нему. Глаза его были расширены от изумления.

— Мне нужно поговорить с твоими хозяевами, — повторил пришелец так, словно никакого боя не было.

— Подойди к алтарю, — ответил тот. — Не знаю, откуда у тебя такая сила… Но придется подчиниться.

Они встали по разные стороны от алтаря, и из вазы начал вытекать серый, почти черный поток тумана. Он скатывался клубящимися волнами на пол и впитывался в пол.

— Мы слушаем тебя. — Слова срывались с губ жреца, но принадлежали они кому-то другому. Голос был мужским, стальным и холодным. Черты лица жреца стали каменными, жезл в его руке принялся слабо мерцать.

— Прежде всего, почему Шин-Арон? Почему в именах ваших слуг постоянно есть что-то шипящее?

Его собеседник рассмеялся. Льдинки и тысячи острейших лезвий ощущались в этом смехе.

— Ты для этого отрывал нас от дел? — отозвался второй голос, женский, вкрадчивый и мягкий. Та же сталь сквозила и в нем, замаскированная интонацией, словно отравленный клинок, скрытый полой одежды.

— Нет, просто спросил. — Человек задумчиво посмотрел на насмешливое лицо жреца, закрыл на миг глаза и продолжил: — Я хочу предложить вам небольшую сделку.

— Сделку? — ответили оба голоса. Диссонанс был потрясающим. На обычных людей, подумал пришелец, это подействовало бы чудовищным образом. Впрочем, откуда бы здесь взяться обычным людям?..

— Приближается Суд Смертных, — сказал пришелец, и выражение лица жреца изменилось. Теперь на нем читалось любопытство.

— Вряд ли кто-то вспомнит там о нас, — ответил мужской голос. — Что нам с того?

— Я могу подсказать вам, как обрести здесь определенное влияние и усилить свои позиции. Правда, придется стерпеть несколько серьезных оскорблений. Может быть, даже позволить осквернить этот храм.

— Ты просишь много, Шаннар (Торговец), — ответил с сомнением женский голос. — Мы и так очень слабы здесь. Чем ты подтвердишь свои слова и докажешь, что не насмехаешься над нами?

— Шаннар! — воскликнул человек и расхохотался. — Ну что же, имя не хуже других. Я как раз думал, какое имя мне себе подобрать. Что же касается доказательств, то…

Он пододвинулся ближе к жрецу и заговорил, сильно понизив голос.

Никого не было в зале, и некому было подслушивать.

Глава восьмая

Что-то изменилось в мире с тех пор, как он взобрался на руины древней крепости Моррон. В глазах еще светился ослепительный фиолетовый свет, что упал с небес, пожирая и его, и все его достижения. В этой вспышке застыли скопившиеся под крепостью войска, сотни и тысячи людей, обитателей лесов и равнин, множество других существ, что пришли, чтобы сравнять крепость с землей.

Как и прежде, он лишился всего в момент наибольшей силы — был повержен в миг триумфа. Право же, не стоило огорчаться из-за поражения. Некто мудрый, что существовал задолго до этого мира, сказал, что даже злейшему противнику следует позволить ощущение триумфа. И вот — снова плоть и кровь, что течет где-то в глубине его нового тела.

Неожиданно зрение и слух вернулись к нему, наполнив его разум буйством и заставив упасть на колени под этим неистовым напором. Тотчас же наваждение прошло. Острые углы камня вонзились в колени, в ладони, и боль привела его в чувство.