Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу Страница 27

— Великий вождь, я жалкий беспомощный злодей, а ты, ты — лорд Гавейн! Все знают твоего коня, твой меч и то, как ты сражаешься. Нас дьявол попутал! Но ведь ястребы не убивают оводов?

— Почему же не убивают? Если оводы нападают, убивают, и еще как! Ладно. Поднимайся. Сейчас я тебя убивать не стану. Твои приятели мертвы. В вашей шайке есть еще кто-нибудь?

— Есть еще один, вождь. Он болеет.

— Вот что я тебе скажу. Забери у этих мертвецов все, что у них есть, купи пару волов. Здесь полно свободной земли. Попробуй завести хозяйство. А не хочешь работать на земле, попробуй со своим приятелем заняться торговлей. Саксов победили, и милорд Пендрагон уже посылает людей охотиться на таких волков, как ты. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, Великий Лорд.

— Тогда благодари Бога за то, что жив, и постарайся больше не попадаться на глаза людям Пендрагона. Второй раз тебе не повезет, и на милосердие можешь не рассчитывать.

Лорд Гавейн повернул коня и пустил его с места галопом. Я молча последовал за ним в полном недоумении. Мне казалось, что я уже знаю господина. Он представлялся мне очень чувствительным человеком, храбрым, благородным, разумным сверх всякой меры. Я только забыл главное, что знал о нем: лорд Гавейн — самый смертоносный всадник во всей Британии, лучший меч Артура на бесчисленных полях сражений. Так что я ехал, глядя на красный плащ рыцаря, и думал, что его боевое искусство только придает силы его мягкости и самообладанию. Но мне было ох как не по себе. Сколько бы песен я не слышал, а пять трупов на снегу, увиденных собственными глазами — это пять трупов. Я никак не мог избавиться от этого воспоминания. Так мы ехали еще примерно полчаса, а затем лорд Гавейн придержал своего коня и подождал, пока я подъеду. Меч все еще был у него в руке, и на лезвии клинка все еще оставалась кровь.

— Слушай, Рис, у тебя нет чего-нибудь, чтобы протереть клинок?

Я остановил своего мерина, слез на землю, покопался в мешке и достал тряпку, которую мать сунула мне, чтобы чистить сапоги. Лорд Гавейн тоже спешился, протер меч снегом, а потом тщательно протер его моей тряпкой и вложил в ножны. Теперь золото рукояти и рубин в навершии опять ярко сверкали. На тряпке остались следы крови. Подумав, я свернул тряпку и сунул в мешок. Я собрался снова сесть в седло, и тут обратил внимание на то, что мой Ллуид нервничает и стрижет ушами. Лорд Гавейн все еще стоял рядом. Ллуид, фыркая, попятился от него. Не сразу, но я понял причину.

— Господин, у вас кровь на руке.

Лорд Гавейн взглянул на руку и отошел на несколько шагов. Он нагнулся, набрал снега и стал оттирать руку. Потом спросил, не глядя на меня:

— Твоя лошадь боится крови. Ты тоже?

Я не знал, что сказать. Лорд Гавейн вытер руки о плащ, затем крепко потер их друг о друга, разогревая после снега.

— Милорд, — я, наконец, собрался с духом. — Мне еще не приходилось видеть, как убивают людей. Вы только что уложили пятерых. Они, конечно, злодеи, потому что хотели убить нас, и я с самого начала знал, что вы многих поубивали, но тут меня пробрало! А вам хоть бы что. Главное — меч почистить.

Рыцарь с минуту задумчиво разглядывал меня, затем подошел к своему коню и легко взлетел в седло.

— Жалеешь этих бедняг, не так ли? — Он поправил свой плащ, прикрыв ножны с мечом, и взял в руки поводья. — Они голодали у себя на севере, вот и подались на юг. Здесь все-таки дорог побольше, и ездят по ним чаще. Мне они не враги, но и не люди, которым стоит жить на свете.

Я вспомнил рассказы о северянах, отправлявшихся зимой на такие заработки. Отец, если уж приходила нужда отправляться в путь зимой, обычно старался избегать больших дорог. Приходилось мне слышать и о путешественниках, убитых грабителями на южной дороге, даже о людях из знакомых кланов.

— Милорд, я понимаю… они ведь сами убивали невинных людей. Им же было все равно, что поступают они нечестно.

— А вот нам не должно быть все равно, — ответил лорд Гавейн. Он тронул бока Цинкаледа, и мы отправились дальше. — Если ты намерен сражаться за моего лорда Пендрагона, за Британию и Свет, придется привыкать. — Рыцарь искоса взглянул на меня, словно прикидывая, смогу ли я привыкнуть. — Совершенно ни к чему позволять им убивать людей, особенно если в моих силах это прекратить. Вот, сегодня я позволил жить этому злодею. А ты уверен, что он еще до конца дня не убьет кого-нибудь только потому, что он не умер сегодня утром?

Я вцепился в гриву Ллуида и сидел, не поднимая глаз. А вдруг этот бандит и вправду убьет кого-то сегодня днем? И кто будет виноват? Я, конечно. Ведь это я помешал рыцарю убить его. А что, если бы по дороге ехал кто-то из моих домашних? Но господин же ему сказал, что тот может купить пару волов и взять земли в обработку. На земле всегда нужны рабочие руки…

— Да не хочет он работать на земле, — милорд по-прежнему смотрел только на дорогу. — Однако пятерых его подельников я убил. Может, это его испугает. Да и что мне оставалось делать, кроме как уничтожить их? Это они на нас напали.

А что тут скажешь? Не сидеть же рыцарю на месте в ожидании, пока его убьют? Между прочим, с ним ведь был и я тоже.

— Да, я привык убивать, — продолжал лорд Гавейн. И меня не мучают тяжкие воспоминания. Разве что кто попросит вспомнить тот или иной эпизод сражения. А вот убийство Брана я помню. Только его я и убил ради своего собственного желания, всех остальных — потому что это был мой долг. Слуга Света вручил мне меч, а меч предназначен для убийства. Неужто Тьму можно победить