Вергилия Коулл - Мой враг, моя любимая Страница 27

— Не надо было меня похищать, — проворчала я.

Несмотря на неудачу, я воспрянула духом. У папы теперь появится какая-то зацепка. И он обязательно меня найдет. Надо только верить и не опускать руки.

Парни сняли повязки и убрали их в бардачок.

— Так вы на самом деле «красноповязочники»? — спросила я.

— Нет! — Байрон повернулся и испуганно округлил глаза.

— Тогда откуда они у вас?

— Я снял их с дохлых «красноповязочников», — сообщил Ивар. — Так и знал, что пригодятся.

— Ты убил своих же?

Он грозно сверкнул на меня глазами.

— «Красные повязки» — это не «свои».

— Их все ненавидят, — поведал Байрон.

— Все, кроме властей, — добавил Лекс.

— Ты убил их до того, как они тебя пытали или после? — снова обратилась я к Ивару.

— Во время.

— За что они тебя пытали?

— Это не твое дело, охотница.

Как я его ненавидела за этот тон!

— А я знаю, за то, что ты — мерзкое двуличное существо.

Ивар посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Двуличное? Ты меня недооцениваешь. Два лица — слишком мало, чтобы выжить среди таких убийц, как твой отец.

— Значит, когда ты меня поцеловал и умолял о спасении, это было третье лицо?

Краем глаза я заметила, как сидевший рядом Лекс вдруг напустил на себя отсутствующий вид, а впереди послышалось насвистывание Байрона.

Ивар резко выдохнул через нос и поменял положение рук на руле.

— Да, я ее поцеловал! — наконец, воскликнул он.

— Мы не против, — отозвался Лекс.

— Я даже ничего такого не подумал, — поддакнул Байрон.

— Два раза, — мстительно добавила я. — И один раз был голым. И возбужденным. Думаешь, я этого не заметила?

В машине повисла тишина.

— Обсуждать мой стояк не будем, — прорычал Ивар после минутной паузы.

— Нет, неподходящая тема, — закивали его друзья.

Вроде бы беседа утихла, но еще через какое-то время Лекс не выдержал.

— Ты умолял ее о спасении?

— Это был повод для второго поцелуя, — пояснила я.

— Все равно она меня убила, — Ивар стал мрачнее тучи. — Даже рука не дрогнула.

— И спасла, — напомнила я. — И вас всех спасла тоже. А этот симулянт…

— Ты симулировал стояк на охотницу? — заинтересовался Байрон.

— Да как его можно симулировать! — встал на защиту друга Лекс.

— Заткнитесь все! — рявкнул Ивар, и его руки на руле подрагивали от гнева.

Лекхе притихли. Удовлетворенная, я откинулась на спинку сиденья и отвернулась к окну.

До города мы добрались быстро, но останавливаться там не стали. К своему ужасу, я поняла, что похитители увозят меня все дальше. Прошел час, другой. Во время короткой остановки мужчины размяли ноги, и мучительная поездка продолжилась. Я перестала ориентироваться в своем местонахождении. Куда решил меня спрятать Ивар? И догадается ли папа, где искать? Он наверняка перевернет на уши округу, но сообразит ли расширить круг поисков?

Наконец, автомобиль свернул с шоссе на проселочную дорогу. Не похоже, чтобы ею часто пользовались, потому что внедорожник то и дело подпрыгивал на кочках и ухабах, а низко склонившиеся ветви деревьев хлестали по крыше. Меня изрядно помотало, прежде чем Ивар притормозил. Наступила ночь, и все, что удалось разглядеть в свете автомобильных фар — это высокий частокол, кое-как слепленный из разномастных бревен, и деревянные ворота. Гетто? Я ни разу там не была, но слышала, что заборы увешаны колючей проволокой, и по периметру бродит вооруженная охрана. Совсем не похоже. Ивар коротко посигналил три раза. Через какое-то время ворота начали открываться. Я вцепилась обеими руками в сиденье, не зная, чего ожидать от нового поворота судьбы.

8

Когда Кира закричала «Помогите!», Ивар поймал себя на мысли, что ему страшно. Страшно не от того, что их жизни снова окажутся в опасности. Всего-то и надо, что быстро выпрямиться, развернуться, наверняка получить пулю в живот от спохватившегося полицейского, сломать ему руку, отобрать оружие и сделать ответный выстрел. Ивар испугался, что потеряет свою охотницу. Что произойдет нечто непредвиденное — и ей удастся вырваться.

Но нет, обошлось.

Всю дорогу он украдкой поглядывал в зеркало заднего вида и наблюдал за ней. Морально был готов к любой женской реакции, которую только мог подсказать ему жизненный опыт. Ожидал, что девчонка начнет рыдать в три ручья, умолять его или кого-то из его друзей сжалиться и отпустить ее, предлагать за это деньги. Что будет обещать молчать и не выдавать их, если высадят ее у ближайшего пункта полиции или хотя бы у телефонной будки. Он даже не отбрасывал тот вариант, что она предложит ему одному или им всем переспать с ней ради свободы.

И поначалу Кира, действительно, заистерила. Но потом собралась с мыслями и перестала. Гораздо позже Ивар сообразил, что она выросла среди мужчин и просто не видела примера типичного женского поведения. Реагировала на трудности так, как отреагировал бы кто-то из ее родственников. Как отреагировал бы он сам. Собралась и начала анализировать ситуацию и искать способ побега. Это настораживало Ивара больше любых криков и угроз. Он понимал, что девчонка борется. Ее гордый вид, блестящие от непролитых слез глаза, нервно дрожащие губы, покрасневшая кожа на тыльной стороне левой кисти, которую она принималась пощипывать, когда с задумчивым видом смотрела в окно — все это подсказывало Ивару, что внутри нее кипит нешуточное напряжение, подобное бомбе замедленного действия.

С каждой минутой его все больше срывало с тормозов по отношению к ней. Когда Ивар въехал в ворота своего поселения, то вдруг отчетливо понял, что его ничто не сможет остановить. Этой ночью он будет с Кирой, окажется внутри нее, завладеет ею безраздельно. Не ради жилы, не ради мести ее отцу — ради того, чтобы понять, каково это: быть с такой, как она.

Какая ирония судьбы — запасть на охотницу! Ивар жалел, что ему не попадались такие девчонки среди лекхе. Все женщины его вида были сломленными и боязливыми. Они давно смирились с положением дел, приняли участь низшей расы и покорились завоевателям. Ивар легко читал это в потухших безжизненных взглядах. Он жалел своих соплеменниц, но не хотел их. Ивар спал с обычными женщинами, и они даже не догадывались, что он из себя представляет, но это была скорее дань городскому образу жизни и необходимость поддержания имиджа ради безопасности. Горожанки казались ему тупыми бездушными тварями, помешанными на тряпках и статусе своего очередного любовника.