Николай Степанов - Дар синего камня. Дилогия (СИ) Страница 27

– Ну извини, не совсем верно выразился.

– Так вот, вернемся к твоему хобби. Гожусь я для эксперимента или, как в прошлый раз, звать Володьку?

– Надо сначала на тебя в зеркало посмотреть.

Мы зашли в дом. В гостиной, где стоял мой диванчик, на стенах висело два зеркала, а в углу стояло трюмо. Поскольку именно возле него находился стул, лабораторию устроили тут же.

– Доктор, а больно не будет? – жалобно поинтересовался пациент.

– Будет. Только я не знаю точно – мне или тебе.

Лазурные лепестки в форме тюльпана окружали прозрачный диск, зависший над головой здоровяка. Покалывания в ладонях не ощущалось, но, стоило повернуть их тыльной стороной к зеркалу… Кисти приобрели красноватый оттенок, появилось слабое жжение, словно я держал руки над костром.

– Начнем.

Вся процедура заняла не более получаса. При этом никто из участников эксперимента не ощущал особого дискомфорта, как говорят в таких случаях: «Во время съемок ни один кролик не пострадал». Созданная мною оболочка вокруг лепестков теперь обволакивала каждый, придавая им некие переливы. В отражении она казалась тончайшим мыльным пузырем, повторяющим сложный контур лепестка.

– Не знаю, что я с тобой сделал, но работу можно считать законченной.

– И это все?

– Думаю, да.

– А какая польза от твоих деяний?

– Ну ты даешь! Сам же сказал: у меня это хобби и выгоды от него ждать не стоит.

– Не надо путать твою выгоду с моей. Я в данном случае выступаю в качестве потребителя услуг, плата за которые не предусмотрена.

– Погоди. Выходит, я сейчас выступал в роли гулящей, а ты…

– У нас в компьютерных технологиях это называется «пользователь».

– Сволочь ты, Грунев, или, скорее, использователь. Зови Володьку.

– Зачем?

– Эксперимент еще не закончился. Будем тебя под удар ставить.

– Какой еще удар? – Хитрая улыбка сползла с лица пользователя.

– Ментальный.

– Зачем?

– Для закалки. Знаешь, это как с мечом: его мало выковать, нужно и закалить хорошенько, иначе прочности не будет.

– Я думал, ты – целитель, а не кузнец.

– Ага, кузнец человеческих душ.

– А Бобрин – молот в твоих руках?

– В конце концов, ты пойдешь за ним или нет?!

– Да здесь я уже, – раздался голос Володьки. – Чего… это… расшумелись?

– Я же говорил, что он все слышит.

– Тогда пусть приступает. – Я сделал два шага назад.

– Не дамся, – запротестовал электронщик. – Где это видно – живого человека по мозгам лупить?

– Илья, это… успокойся ты. Я как вошел в гостиную, так сразу и попробовал. Но сегодня ты даже не поморщился.

– Точно? – переспросил Грунев.

– Ура! – не удержался я. – Думаю, очкарикам теперь будет непросто взять тебя под контроль.

– Чего? – не сообразил здоровяк. Он до сих пор не мог понять, что здесь произошло.

– Считай, что ты в своеобразном бронежилете.

– Ты, правда, меня ударил? – не поверил Илья.

– Дважды, – кивнул Бобрин.

– Семен, ты коньяк пьешь? – неожиданно спросил электронщик.

– Нет, предпочитаю менее крепкие напитки.

– А шампанское?

– Запросто, но обычно в женском обществе.

– Значит, с меня бутылка дорогого шампанского и соответствующее общество для его распития.

– Заманчивое предложение. Выходит, я все-таки заработал гонорар, а потому статус «гулящей» для меня недействителен.

– Да вы, девушка, растете прямо на глазах, – с издевкой произнес Грунев.

Глава 7Ляля

– Привет, Роман, это Семен. Как там у нас?

Я специально позвонил во время обеденного перерыва в соседний отдел, зная, что Ромка каждый день там играет в быстрые шахматы.

– Итальянец? Вот не думал, что ты о нас вспомнишь в теплых краях!

– Ностальгия одолела. Я чего звоню, извиниться хотел. Честно говоря, абсолютно не ожидал, что дело дойдет до выстрелов.

– Да брось ты. Все живы – и ладно. С тобой-то что стряслось? Просто так за казенный счет в Италию не отправляют.

– Похоже, они и сами не знают. По крайней мере, мне пока никто четкого диагноза не поставил. Наверное, что-то с головой не в порядке. Сны дурацкие снятся, видения преследуют. Ладно, об этом как-нибудь в следующий раз. Меня никто на работе не спрашивал?

– Нет.

– А в квартире у меня как?

– Нормально. Замок починили, так что три раза в неделю я щедро поливаю цветы и акул твоих кормлю. Да, хотел спросить, ты никому не поручал газеты из ящика выгребать?

– Когда бы я успел? Прямо из больницы забрали, даже за вещами не заехал. А что?

– Первую неделю кто-то аккуратно забирал всю почту. Потом перестали.

– Я все равно ни с кем не переписываюсь. – Сразу вспомнилось предупреждение Степаныча. Майор оказался прав: за домом кто-то присматривал. – Но макулатуру из ящика лучше выбрасывать.

– Кстати, о почте. Вчера письмо было. Секунду, я его даже из кармана не успел вытащить.

– От кого?

– Штамп московский, но без обратного адреса. Тебе имя Ляля о чем-нибудь говорит?

– Нет. Распечатай.

– Уверен?

– Ромка, давай быстрее, а то у меня деньги на карточке закончатся.

– Как скажешь. Конверт вскрыл.

– Читай.

– «Не отказывай себе в удовольствии делать добро. Если хочешь узнать о человеке, часто повторявшем это, позвони по номеру…»

– Секунду, мне надо записать.

Приятель назвал номер.

– Что там еще?

– Все. Только две строчки.

– Понятно. Роман, о том, что я звонил, не говори никому, пожалуйста. Ладно?

– Как скажешь.

– А письмо порви и выбрось. Считай, что его не было.

– Какой ты сегодня таинственный…

– При встрече все объясню. А сейчас извини… Звонок отсюда недешевый. Спасибо, что мою живность не оставил, и еще раз прости за подставу. – Я положил трубку.

Звонил из таксофона. Мы теперь стали очень осторожными. Как мне казалось, даже чересчур. Но Степанычу в этих вопросах виднее, поэтому старался не нарушать его инструкций. Разве только сегодня.

Специально выбрался в столицу, чтобы связаться с Ромкой. Нашим сказал, что собираюсь обновить гардероб, для чего взял из общей кассы небольшую сумму. Щеголять в костюме стоимостью под тысячу долларов не совсем уютно, да и жарковато. Нынче пиджак вообще на даче оставил. Хотелось облачиться в привычную одежду – дешевые джинсы, кроссовки и легкую ветровку. И самое главное, чтобы все это сидело так, будто на меня сшито. Ведь в выборе одежды главное что? Она должна смотреться втрое дороже суммы, которая за нее уплачена.