Людмила Астахова - Ничего невозможного Страница 27

Напарник снова сосредоточенно мотнул головой, соглашаясь.

— Жена канцлера империи стоит десять тысяч. Живая. За мертвую мы возьмем меньше примерно на тысячу таларов. Она вам нужна живой?

— Да! В целости и неприкосновенности.

— Неприкосновенность — обязательное условие? — уточнил Ярр, нервно облизнув пухлые губы узким ярко-алым языком.

— То есть? — не понял сразу Бирида.

— В смысле, можно ли попользоваться товаром? Совсем немного.

— Делайте с ней что хотите, лишь бы ко мне она попала еще живой, — отмахнулся мстительный отец убиенного мага Гериша.

— Очень хорошо, — расплылся в довольной ухмылке толстячок. — Потому что похищения не совсем наша специализация. Нужен всего лишь небольшой… э… бонус, чтобы мистрилу… э… Плонту было не скучно.

Долговязый гулко сглотнул слюну в качестве подтверждения слов напарника.

— Только не слишком переусердствуйте с… пользованием.

— Не переживайте, мистрил Бирида, я прослежу. А что делать с младенцем?

— Убить. Лучше на ее же глазах, — прорычал тот.

— О! — удивленно вскинул редкие кустики бровей Ярр. — Вы поражаете меня своей кровожадностью. Но это правильное решение — довезти в сохранности младенца не получится. Младенцы кричат, от них слишком много шума. За ребенка мы возьмем чисто символическую сумму в пятьсот таларов. Можно ассигнациями. Профессиональная этика, знаете ли, — немного смущенно пояснил наемник и решительно добавил: — Итак, мистрил Бирида, с вас пять тысяч пятьсот таларов, и мы будем считать, что заказ взят.

Расчет состоялся незамедлительно, хоть и не без душевных мук со стороны нанимателя. Месть убийце сына оказалась весьма накладным предприятием. Но она того стоила. Комическая парочка всегда сполна отрабатывала заказы и славилась в определенных кругах своей предприимчивостью и… как бы это сказать поточнее… фантазией.

Джевидж едва сдержал рвущийся из глотки зевок, свидетельствующий, по словам Кайра Финскотта, о недостатке кислорода в тканях мозга. Так откуда же достаток будет, если лорды советники все выдышали?

…Красная кехтанская пыль на лице, омерзительный запах разложения, привкус тухлой воды во рту — похоже на массированную атаку на все органы чувств одновременно. Глаза все время слезятся, тело чешется от пота и укусов блох, и каждая ранка моментально воспаляется, сочится гноем и печет огнем. Он еще не знает, что эта война станет последней, он не спит по нескольку суток подряд без всякого ущерба для здоровья, он терпит жажду и жару, как прирожденный кехтанец. Ничего не берет маршала Джевиджа. Ему плевать на сломанную ногу и легкую контузию. «Заговоренный», — суеверно шепчутся солдаты на привалах. А он смотрит на синее небо и красные скалы, он вдыхает полной грудью горячий ветер, и в его голове настойчиво звучит: «Эта земля должна быть нашей. Только нашей!» И он без конца повторяет это перед каждым сражением. Эта земля станет нашей. Нашей!..

— Решение об отправке эскадры преждевременное и крайне необдуманное с точки зрения наших взаимоотношений с Шиэтрой. Как, вы думаете, отреагирует Его великокняжеское высочество на сей решительный демарш? Я полагаю, натравит Кордэйл на Виндру. И мы получим очередную войну, — вещал советник Киидла — самый большой зануда в Совете.

Его гнусавый голос ввинчивался Россу в уши, словно коловорот, но канцлер парировал выпад довольно удачно:

— А про плановые совместные маневры, которые мы регулярно проводим в это время года в виндрийском междуречье, вы уже забыли? При выборе сроков отправки был учтен и этот фактор. Виндра, по крайней мере, не должна никак пострадать.

— И все же шиэтранцы будут в ярости. И обязательно попытаются ответить аналогичным же образом. Хотите, чтобы они прислали свою эскадру в Малир?

«Скорее всего, так оно и будет. Самый простой и дешевый способ подтолкнуть Эльлор к небольшому парламентскому кризису. Представляю, какой в этом случае здесь поднимется вой».

— Насколько мне известно, Эрразский флот никуда не делся. Никто не собирается снимать пушки с броненосца «Неистового», никто не планирует списывать на берег моряков целыми командами. У вас какое-то превратное впечатление от боеготовности эльлорской армии и флота, — ядовито фыркнул Джевидж, передавая Гутторну возможность славно поругаться с советником.

А пока они перекидывались обвинениями в «трусости и пораженчестве» и «желании нагреть руки на заведомой авантюре», у Росса появилась минутка, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.

Так или иначе, но не согласиться с основным доводом оппонента он не мог: «Но Шиэтре придется что-то сунуть в пасть. Что-нибудь такое… вкусное». Это основное правило, единое для всего мироздания — если где-то убыло, то в другом месте обязан быть прибыток. И неважно, где именно блюдется сей универсальный закон — в научном эксперименте, на металлургическом заводе, в паровом котле локомотива или в таких сложных эмпиреях, как внешняя политика. Ущипнув Шиэтру в области Ганагского пролива, надо дать ей утешиться в другом. Скажем, понизив пошлины на ввозимые из Великого Княжества товары. На эту тему Джевиджу предстояло думать, пока эскадра Гутторна будет готовиться к отплытию, то бишь еще три декады кряду. Времени должно хватить.

Скандал в зале заседаний поднял общий градус напряженной атмосферы, и когда советники перешли к чисто финансовым вопросам, она стала невыносимой. Тут уже никто не стеснялся с формулировками, и определение «расточительство» было самым мягким. Флотских огульно обвиняли в завышении смет, правительство — в непрофессионализме, а самого канцлера — в злом умысле.

— Это сговор с армейской верхушкой! — вопил Бриззлин. — Очередная попытка установить диктатуру! Приход к реальной власти военных!

«Великий Л'лэ! Хоть глоток воды!» — мысленно взмолился Росс, расстегивая верхнюю пуговицу воротника дрожащими пальцами.

— Да где это видано, чтобы великая страна отказывалась продемонстрировать остальному миру свое могущество?! — хрипло воскликнул он. — Эльлор должен укреплять свое влияние на всех трех континентах, расширять связи с самыми отдаленными государствами. Потому что если этого не будем делать мы, то туда придет Шиэтра, а со временем и маголийцы.

Не хотелось работать на одних лишь патриотических лозунгах, но иного выхода у Росса не осталось. Надо долбить в одну точку, пока здравую идею и правильное начинание не заболтали профессиональные горлопаны до полной утраты разумности доводов с обеих сторон. Этого в принципе допустить нельзя!

Вот чего Джевидж не любил — это толкать дешевки, предназначенные вовсе не для парламентской трибуны, а для митинга какого-нибудь оголтелого вождя радикальной партии, состоящей из него самого, двух его любовниц, нескольких собутыльников и парочки наивных дурачков, привлеченных откровенной демагогией. Но отступать было некуда. Росс собрал последние силы и продолжил свою обличительную речь, до тошноты стыдясь самого себя, не сумевшего убедить Совет разумными и прагматичными доводами. Пользоваться примитивной пропагандистской агиткой — разве это не омерзительно?