Даниил Аксенов - Реформатор Страница 27

Девушка глубоко вздохнула, словно перед тем, как нырнуть в морскую пучину.

— Зависит от того, как твое величество ко мне относится. Нравлюсь ли я все еще или нет.

Михаил посмотрел в окно. Это был сложный вопрос. На него можно ответить двумя способами: правдивым и не очень. Поразмыслив, он решил избрать первый вариант.

— Конечно нравишься, Инкит. Ты мне всегда нравилась.

— А Анелия?

— Инкит, хочу, чтобы в этом вопросе была полная ясность. Анелия — моя будущая жена, и я отношусь к ней соответственно.

Девушка поджала губы. Очевидно, этот ответ не был ей приятен.

— Но я могу рассчитывать, что между нами все равно будут прежние отношения? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду? — Михаил сделал вид, что не понял вопроса.

— Мне бы хотелось от тебя ребенка. Вот в чем моя просьба, — внезапно выпалила Инкит.

— Что?! — Михаил даже подался вперед от неожиданности, — Что ты сказала?

— Ребенка хочу, твое величество. У меня уже возраст такой, что пора рожать. Все мои ровесницы уже давно мамы. А твое величество — лучший кандидат на роль отца.

— Инкит, ты соображаешь, что говоришь? — мужчина снова откинулся на спинку стула, — Я — король. У меня не может быть обычных детей.

— Ну и пусть. Пусть будет необычным. Что в этом такого?

— Послушай, королевские дети — не просто дети. При определенных условиях они могут претендовать на трон, — Михаил старался говорить как можно более спокойно, — А если у нас с тобой ребенок появится до моих детей с Анелией, то это будет вообще…. А если он еще окажется ишибом…. Тогда я просто не знаю, что случится!

— Я согласна подождать, твое величество, — тут же откликнулась Инкит, — Пусть сначала у тебя с принцессой будет ребенок. Ишиб, конечно. А потом уже — у нас с тобой.

— Инкит….

— Ты обещал, твое величество!

— Что обещал?

— Что выполнишь мою просьбу! Я знаю, что ты всегда выполняешь просьбы. Ты ими расплачиваешься! А я ведь так старалась! Ты посмотри, что я сделала с этим городом! И все ради тебя! Чтобы вернуть твое расположение! Я ведь уже не та наивная девочка из небольшого городка. Я меняюсь! И все для того, чтобы нравиться тебе. Чтобы быть полезной тебе. Чтобы ты не отворачивался от меня. Мы провели столько времени вместе. Разве это ничего не значит?! Разве это не повод быть со мной хоть иногда? Разве я не достойна того?!

Михаил слушал сбивчивую речь Инкит и анализировал сложившуюся ситуацию. У поведения девушки могло быть два объяснения. Либо она его любит и просто хочет от него ребенка, либо считает, что скоро утратит свою привлекательность и пытается форсировать события. А брошенная любовница с королевским ребенком — это не то же самое, что окончательно брошенная любовница без ребенка.

— Я не обещал выполнить такую… экстравагантную просьбу, — ответил он, — Подожди! Не надо плакать. Пока что не говорю ни да, ни нет. Вернемся потом к этому обсуждению.

Король не хотел решительно отказывать девушке. Во-первых, это не мудрый шаг. Инкит была верна ему, несмотря ни на что. Верность дорогого стоит. А во-вторых, кто сказал, что у него с принцессой будут дети? Даже несмотря на то, что они оба — ишибы, что-то всегда может пойти не так. Вдруг выявится какая-то несовместимость? А у него будет в запасе другой вариант. Королям нужны дети, что бы ни говорил на этот счет Меррет.

Михаил терпеливо беседовал с Инкит до того момента, как прибыли оба коменданта: бывший и настоящий. Капитан Цуртер вошел первым, а через несколько минут под конвоем привели тагга Аглаинта.

Король успел переброситься с новым комендантом лишь несколькими фразами, а потом его внимание сосредочилось на старом.

— Тагга, вы заключены в тюрьму по серьезным обвинениям, — начал король. — Они верны?

— Твое величество, могу ли поинтересоваться, что это за обвинения? — слегка поклонился Аглаинт.

Он, уже немолодой мужчина, долгое время жил в Сцепре. Нес тяготы военной службы еще при Миэльсе, а затем удалился в свое поместье. В качестве воспоминаний о проведенных дуэлях в юные годы на лице тагга сохранилась парочка грубых шрамов, которые впрочем не портили его. Когда Сцепра оказалась под властью принца Нермана, тагга сразу же почуял, куда все идет, и немедленно принял сторону претендента на корону. В условиях нехватки кадров, но после разговора с Ференом-старшим, Аглаинт был назначен комендантом города. В ту пору его верность сомнений не вызывала.

— Можешь, тагга, можешь, — ответил король, — Госпожа Инкит утверждает, что часть денег, получаемых в качестве налогов с горожан, исчезала в твоем кошеле и кошеле твоего окружения.

— У нас есть показания, — тут же встряла девушка, успевшая вооружиться какими-то свитками, — Вот они.

— К сожалению, я не разбираюсь в налогах, — ответил тагга, — Если мои подчиненные что-то присваивали себе, то делали это без моего ведома.

— Но тут сказано обратное….

— Подожди, Инкит, — остановил ее король, — Не перебивай. Если нужно, ты выскажешься.

— Да, твое величество, — поклонилась девушка.

— Ладно, оставим пока денежный вопрос. А о чем ты пытался договориться с Томолом, тагга? Что это еще за переписка с советником короля Гношта за моей спиной?

— Мы с ним просто старые приятели, твое величество.

— Это я могу допустить. Но зачем ты предлагал ему присоединить Сцепру к Томолу в случае моего поражения в войне?

— Это ошибка, твое величество. Я так не писал.

— Ты говорила, что письма сохранились. Это так? — король повернулся к Инкит.

— Да. Вот они, — девушка начала копаться в свитках. — А вот то, в котором поднимался этот вопрос.

После ареста коменданта все его имущество подверглось обыску с участием ишибов. Нашлось много любопытных вещей, но самыми интересными были письма к томольскому советнику. Когда их обнаружили, Инкит поняла, что ей ничего не будет за самоуправство. Письма обвиняли Аглаинта в измене.

— Что там? Зачитай.

— «А заодно предлагаю оставить меня на посту главы Сцепры, когда ваш союз победит, — процитировала Инкит, — В обмен гарантирую полную лояльность и отсутствие сопротивления».

— Это ты писал? — Михаил вновь взглянул на тагга.

— Да. Но рассматривалась гипотетическая ситуация, твое величество. Ситуация полного безвластия. Я должен думать о безопасности своих людей.

Король облокотился на стол и подпер рукой голову. Была ли или нет прямая измена — не столь важно. Ситуация выглядела как измена. В условиях абсолютной монархии такое не прощалось, потому что подавало плохой пример другим. Михаил даже в чем-то понимал бывшего коменданта. Тот хотел просто прикрыть свой тыл на случай проигрыша в войне и падения центральной власти. Нормальное желание. Но одно дело понимать, и совсем другое — прощать. Обычные люди могут понять и простить, но не короли, чья власть держится лишь на вере людей в эту власть. Можно быть милостливым, но только не в том, что касается государственной измены.