Маргит Сандему - Преисподняя Страница 27

Суль горячо кивнула.

— Да! Если там кому-то плохо, я еду! Как можно скорее!

— Ты говоришь, что любишь свою семью? — сказала вдруг старуха. — Мне трудно в это поверить.

— Почему?

— Разве ты не знаешь, почему вас называют Людьми Льда?

— Знаю. Потому что наша долина была настолько недоступной, что туда приходилось идти по ледникам.

— Неправильно. Вас называют так потому, что вы рождаетесь со льдом в сердце. Ты никогда не сможешь никого полюбить. Мужчины могут обладать твоим телом, но не твоей любовью. Потому что у тебя ее нет! И не одна ты такая!

«Но это не так…» — растерянно думала Суль. Или она чего-то не понимала? Получать радость? Да. Но любить?.. А как же тогда Тенгель? Если он не любит Силье, значит, на земле вообще нет любви! Но ведь Тенгель не был «настоящим»: в нем смешалось лучшее, что есть в людях, и злое начало, которое несет в себе кровь Людей Льда. А сама она… Да, кем она была, собственно? И что означало для нее слово «любить»?

С грустью смотрела она на темнеющий за их спинами лес. Ей казалось, что холодный, зимний ветер пронесся сквозь нее, через ее душу. Все молча смотрели на нее. Но она не хотела ни думать, ни говорить об этом. Она торопливо перевела разговор на другую тему.

— Вы не поможете мне найти ночную тень?

Они улыбнулись, зная, зачем ей это.

— Мы можем показать тебе одно место возле реки, где растет то, что тебе нужно, — сказала старуха. — А пока ты можешь взять это у меня. Ягоды, разумеется, сушеные, но они вполне пригодны.

Суль поблагодарила.

Им захотелось узнать, на что она способна — и они остались очень довольны ею. Потом они показали свое умение. Они учились друг у друга. Вечер прошел быстро. Радостное рвение Суль отражалось на лицах остальных. Будучи экспертом по части лечения травами, она отдала больной женщине часть своих запасов. Но она сомневалась, что помощь пришла своевременно. Тем не менее, ведьма была очень благодарна.

Внимание всех привлек ее корень мандрагоры. По их взглядам она поняла, что они готовы продать душу, чтобы обладать им. Но мандрагора не продавалась, как обычная вещь. Каждый новый покупатель должен был платить меньшую цену, чем предыдущий владелец. В конце концов душа последнего хозяина корня переходила во владение Сатаны. Они знали истории, в которых говорилось, что напоследок хозяин должен был заплатить за мандрагору всего одну песчинку — а что может быть меньше песчинки? Но он не смог расплатиться — и перед ним раскрылись врата ада.

Никто не знал, во что обошелся Суль корень мандрагоры. Все видели, что она ни за что не продаст его. Она уже рассказывала им о повешенном, которого считала сподручником Дьявола.

— А теперь, Суль, ты узнаешь кое-что новое для себя, — сказала больная женщина. — Видишь этот котелок на костре?

— Да. Вы варите себе еду?

— Нет, — рассмеялись они.

— Опьяняющее средство, — пояснил мужчина. — Мы обычно варим его здесь, чтобы поразвлечься. Названия трав, которые здесь используются, мы держим в тайне. Сейчас мы поставим сюда котелок, и ты испытаешь то, чего до этого никогда не испытывала.

— Какие-то особые переживания?

— Да, — ответила больная женщина, — нечто совершенно особое.

— Блоксбергская скачка?

— Нет, совсем не это. Тебе предстоит пережить это в глубочайшем одиночестве, в миг озарения. Это — средство, пробуждающее в человеке дремлющие в нем знания о жизни. Знания, таящиеся в каждом человеке, о существовании которых мы забыли.

Суль кивнула.

— Несите котелок!

Тишина упала на лес. Костер медленно догорал, но ночь была теплой. Все четверо сидели, накрывшись пледом и вдыхая пар из котелка.

Все закружилось вокруг Суль. В голове ее началась сумятица, вихрем проносились какие-то видения, краткие и расплывчатые, она не могла уследить за ними. Тем не менее, она была счастлива, находясь рядом с людьми, которые понимали ее, хотя и не могла собраться с мыслями. Внезапно мужчина откинул плед и унес котелок. Суль поняла, что все они достигли необходимой стадии транса.

Она повалилась в бессилии на спину, на заросший травой склон. Старуха сделала то же самое, больная упала навзничь на траву, а мужчина свернулся калачиком на том месте, где сидел.

Суль была так возбуждена, что ей казалась, что нее вокруг кружится. Ее окружили видения, которые становились все более и более четкими.

Светила луна, но это была совсем другая лунная ночь — совсем в иные времена. Она стояла на коленях, кусая и теребя другую женщину, лежавшую на спине. Ей было холодно, и она была совсем маленькой: ее ручонки казались такими крошечными в сравнении с телом женщин. Подняв голову, она услышала, как какая-то молодая девушка сказала: «Идем! Твоя мама умерла!» Эта девушка была Силье! Как молодо она выглядела! Почти ребенок!

Видение исчезло, вместо него появилось другое. Суль сидит у кого-то на руках. Ее держит та самая женщина, которую она видела мертвой. Это ее мать, Суннива. Как она красива! Такие темные, печальные глаза. Там был и какой-то мужчина — должно быть, ее отец, но черты лица его были не так определенны.

Видение быстро исчезло. Появилось еще одно лицо — Ханна! Суль со стоном потянулась к ней, хотела поговорить с ней, но ее уже не было, и новые, странные лица выглянули из неведомых глубин ее подсознания — лица, имевшие между собой нечто общее: озлобленность, одиночество, смерть. Отвратительные, порой красивые — и Суль знала, хотя и не понимала, откуда она это знает, что все они явились из разных времен.

Она попала в прошлое. Перед ее взором были осужденные: это была ее родня из Людей Льда, ее предки. Ханна не относилась к числу ее прямых прародителей, но в том, что Суль увидела ее, не было ничего удивительного: она знала Ханну в своей действительной жизни. Те же, кого она видела теперь, были ее умершими прародителями.

Суль глубоко вздохнула. Она пребывала в своего рода глубоком сне. Ей было все это интересно, но вместе с тем, она чувствовала какой-то страх — и это было для нее ново. Она все глубже погружалась в сон, уже не отдавая себе отчета в том, что это были сновидения. Она думала, что это реальные фигуры. Она видела и их окружение, хотя оно и было более расплывчатым, чем сами люди. Это было скорее общее впечатление о несказанно горькой доле в негостеприимной долине Людей Льда. Нужда, печаль, безнадежность — и мятежная тоска.

Тенгель и Силье были не единственными, кто тосковал по простой человеческой жизни.

Перед Суль мелькали лица безымянных людей из ушедших времен. Их было много, но специфические родовые черты проявлялись лишь изредка. В среднем, у одного человека на каждое поколение, как говорил ей Тенгель. Она видела приветливые, милые лица, но они проносились мимо так быстро, словно сговорились, что Суль должна увидеть лишь тех своих родственников, которые обладали сверхъестественными качествами — или же это она сама хотела видеть только их.