Антон Грановский - Темные врата Страница 27

– Волосы падают.

Наверху снова послышался какой-то шум.

– Надо уходить, – сказал Бун.

Крысун глянул на его череп – кое-где лысый, кое-где волосатый – и неприязненно велел:

– Надень шапку.

Бун послушно поднял с пола шапку и нахлобучил ее на голову.

– А теперь помоги мне идти, – сказал Крысун. – Ноги еще плохо меня слушаются.

– Это пройдет, – ободряюще сказал ему начальник Бун. – Полчуда не бывает. Если чудо случается, то все целиком. Погоди чуток – и станешь как новенький. Идем!

Он обнял хозяина за талию и, бережно поддерживая Крысуна, повел его к выходу.

4

Мрачно было на сердце у Глеба Первохода, когда он вернулся в Хлынь-град с подводами, груженными богатством Крысуна Скоробогата. Золото, серебро, самоцветы, драгоценные каменья – казалось, всему этому нет числа.

Время от времени Глеб замечал, какими алчущими взглядами смотрят на подводы его стрельцы. Да и сам Глеб чувствовал себя легионером, возвращающимся из военного похода с богатой добычей. Не хватало только мешков с пряностями и закованных в колодки рабов.

– Прав ли я? – снова и снова спрашивал себя Глеб и не находил ответа.

Три часа спустя он задал тот же вопрос княгине, лежа с нею перед камином на мягком, пушистом персидском ковре, с серебряным кубком в руке.

– Прав ли я, Наталья?

– Ты сделал то, что должен был сделать, – сказала Наталья, задумчиво поглядывая на огонь. Затем чуть-чуть пригубила из своего кубка и перевела взгляд на Глеба: – Ты ведь не мог поступить иначе, правда?

– Правда, – признал Глеб. – Но если я прав, то почему мне так хреново?

Княгиня поставила кубок на низкий восточный столик, а сама прилегла Глебу на грудь и погладила его узкой теплой ладонью по щеке.

– Это потому, что до сих пор ты проливал только кровь нелюдей и темных тварей. А теперь на твоем пути встали люди. Злые люди. Твои враги. Твое сердце сжимается от жалости к ним, но ты вынужден делать то, что должен. Ни одно благое дело не приживется, если оно не орошено кровью. Так устроен мир.

Высокий лоб Глеба прорезали морщинки.

– Получается, что я тоже приношу людей в жертву? – с горечью проговорил он. – Чем тогда я лучше ваших волхвов?

Княгиня покачала головой:

– Нет. Ты не такой. Если в стаде появилась больная овца, то нужно ее убить, пока она не заразила все стадо. Ты убиваешь только больных овец.

– Чтобы стадо процветало? – с горькой иронией вопросил Глеб.

– Верно, – кивнула княгиня. – Люди – твое стадо. А ты – их добрый Пастырь.

При слове «Пастырь» Глеб вздрогнул. Слишком свежа еще была в памяти история другого Пастыря. Того, о котором вспоминать Глебу уж никак не хотелось. Он качнул головой и заявил:

– Пожалуй, мне нужно еще выпить.

Подождав, пока он снова наполнит свой кубок вином, Наталья сказала:

– В мире правы только победители, Глеб. Только их люди не судят и не поносят площадной бранью. Люди любят победителей, даже самых кровожадных и темных из них, потому что втайне примеривают на себя их личину. Одобряя поступки сурового властителя, они словно купаются в темных лучах его славы. Словно прикасаются к тайному источнику его силы. Если ты станешь победителем, никто не посмеет сказать, что ты был жесток, Глеб. Но все скажут, что ты был справедлив.

– В твоих словах чувствуется презрение к людям, княгиня, – ответил на это Первоход. – Ты и на самом деле так сильно презираешь людей?

Глаза Натальи сузились.

– А за что мне их любить, Глеб? Если б не ты, бояре давно бы бросили меня на растерзание толпе. Кто-то должен ответить за все бедствия, постигшие княжество. Меня бы растоптали и разорвали на куски. Разве не так?

Глеб сдвинул брови и хмуро согласился:

– Пожалуй, что так.

Княгиня усмехнулась:

– Вот ты и ответил на свой вопрос.

Глеб задумался.

– Ну допустим, – снова заговорил он. – Допустим, что ты права, и людей стоит ненавидеть. Тогда зачем мы трудимся для них?

– Мы трудимся не для них, а для тех, кто грядет после. Трудимся, ибо надеемся, что грядущие люди будут лучше нынешних.

Глеб усмехнулся и снова поднес кубок к губам. Он чувствовал, что хмелеет, но не хотел останавливаться. Ему нравилось хмелеть. Некоторое время оба молчали, глядя на пляшущий в камине огонь. Потом княгиня негромко проговорила:

– Когда-то мне передали твои слова, Глеб. Ты сказал: если в мире нет ничего, кроме зла, приходится делать добро из зла.

Она провела узкой ладонью по волосам Глеба, потом нагнулась и поцеловала его в губы.

– Темные твари дрожат, едва заслышав твою мягкую поступь, Глеб. Всесильные бояре покрываются испариной от одного твоего имени. И мне это нравится.

– Бояре боятся не меня, а моего нынешнего положения, – возразил Глеб. – Я ведь теперь первый советник.

Наталья покачала головой:

– Нет. Они боялись тебя всегда. Даже когда ты был простым ходоком. Мне пришлось назначить за твою голову награду, но и тогда никто не решился сгубить тебя. Многие в Хлынь-граде считают тебя сыном богов.

– Богов? – Глеб поморщился. – Каких еще богов?

– Богов Гиблого места.

Некоторое время Глеб размышлял над ее словами, затем досадливо дернул уголками губ, выплеснул в рот остатки вина и сказал:

– А, к черту! Не хочу больше об этом думать!

Отшвырнув кубок, Первоход повернулся к Наталье и порывисто обнял ее. Сорванная одежда полетела в стороны, тела их переплелись, губы слились в поцелуе…

После, когда они лежали, голые, согретые жаром камина и теплом друг друга, с распухшими от поцелуев губами, тяжело дыша и с трудом переводя дух, от двери послышался какой-то шум, а потом громкий голос советника Кудеяра окликнул:

– Княгиня!

Наталья подняла голову и взглянула в сторону двери, от которой их заслоняла китайская шелковая ширма.

– Тебе чего, Кудеяр? – хрипло крикнула она.

– Прости, что потревожил, пресветлая княгиня! Мне нужен советник Перво…

Кудеяр замолчал, увидев отражение Глеба и Натальи в серебряном зеркале. Отражение было неясным и зыбким из-за колеблющегося пламени камина, но Кудеяр увидел все, что нужно. И все понял. Он отвернулся и прогудел странным, севшим голосом:

– Я буду ждать Первохода в малой горнице.

Затем повернулся и на негнущихся ногах вышел из комнаты.

– Кажется, мы попались? – усмехнувшись, сказал Глеб.

– Да, – отозвалась княгиня. – Похоже на то.

Глеб погладил голую руку княгини и с улыбкой заявил:

– Последний раз я чувствовал себя так неловко в детском саду, когда воспитательница застукала меня за поеданием зубной пасты.

Наталья повела плечами и сказала:

– Кудеяр влюблен в меня.

– Влюблен? – Глеб приподнялся на локте и удивленно взглянул на нее. – Ты не шутишь?