Олег Бубела - Герой Страница 27

Пообедав, я перешел к полевым испытаниям и отправился в храм Единого. Там я послушал проповедь, получил благословение и отпущение грехов, а также выяснил, что еще семь священников имеют ярко выраженные способности, а четверо — очень слабые маги. Всех их монетка определила точно и ясно, поэтому в приподнятом настроении я вернулся во дворец, наклепал еще несколько десятков таких амулетов и пошел разыскивать Фариама. Отдав брату результат и показав, как ими пользоваться, я поинтересовался, нельзя ли приступить к делу, ради которого я и появился во дворце? Но в ответ король слезно умолял посетить еще один праздник, посвященный юбилею какого-то древнего деятеля.

Я возмутился, стал кричать, что он вовек от меня не откупится, но все же согласился на компенсацию в виде шести сотен книг, что находились в его загородной резиденции. Их я немедленно передарил Снежане для изучения, чем вызвал ее бурный восторг. Отдежурив праздник от начала и до конца, потанцевав со всеми желающими, я еле выдержал этот день, так как графиня не могла прийти ко мне на помощь, и выкручиваться приходилось мне одному. И хотя к ночи я был готов всех поубивать, мне удалось более менее достойно завершить торжество. Наградой за перенесенные страдания была еще одна ночь с Филией.

А потом был еще один день, когда состоялся праздник посвященный торговле. В этот день после торжества состоялся большой торговый совет, на котором мне опять изображать непонятно кого. Хорошо хоть, что можно было перекинуться парой словечек с Кариэлем и узнать, что Ален всерьез увлекся искусством боя и уже показывает неплохие результаты. А на следующий день было празднование дня основания города, когда мне, замещая Фариама, пришлось мотаться на Ветерке по всему городу, проводя торжественные церемонии. А затем состоялся святой великодень, когда я понял, за что так не люблю всех церковников. Потом день памяти, когда вместе с Фариамом мы отправились в его фамильный склеп и проведали всех почивших родственников, а затем с родственниками живыми опять танцевали во дворце...

На девятый день своего пребывания во дворце я подошел к Фариаму, который обсуждал что-то в библиотеке с двумя своими советниками и просто посмотрел на него. Брат понял, что его собрались убивать, и быстренько завершил разговор. Когда за советниками закрылась дверь, я прямо спросил:

— Когда все это закончится?

— Что это? — удивился Фариам.

— Дурачка-то не включай. Сколько я еще буду заниматься всякой ерундой?

— Алекс, ну еще один день потерпи...

— Хватит! — оборвал его я. — Натерпелся! Еще одного приема я не выдержу, а твоя знать просто не переживет. Меня уже достали все их мерзкие лицемерные рожи, видеть их больше не могу! И если ты серьезно рассчитываешь опять отправить меня на праздник, то через пять минут после его начала в твоем саду будут только трупы!

Фариам удивленно посмотрел на то, как я в ярости сжимаю кулаки и сказал:

— Ладно, убедил. В принципе, шестьдесят фляжек — неплохой результат.

— Каких фляжек? — не понял я.

— Лимэля, — видя, что я поостыл, с ехидной улыбкой сказал Фариам.

— Поясни, — буркнул я.

— Понимаешь, мы с Вазом поспорили, сколько ты продержишься у меня во дворце. Он утверждал, что меньше трех дней, поэтому мы договорились, что если ты в течение трех дней покинешь Мард, я плачу за поставляемый Фантаром лимэль двойную цену, а если ты выдержишь этот срок, то Ваз предоставит десять фляг за каждый следующий день абсолютно бесплатно. Так что я и говорю, шестьдесят — неплохое достижение. По правде сказать, я рассчитывал максимум на тридцать.

— ... тебя ... в ... через ..., да так чтобы ... ... на ... ! — не сдержался я.

— Ого! — восхитился брат. — Хорошо сказал.

— Это значит, пока я мучаюсь, ты там лимэль зарабатываешь? Да если бы ты мне сразу сказал, я бы этого лимэля тебе наварил за три дня дофига и больше! Я-то думал, что тебе действительно нужно было отвлечь знать от своих дел, а ты просто банально надо мной издевался? Интересно, а с Миром ты не догадался поспорить?

— Сорок, — смущенно ответил Фариам.

— Что сорок?

— Сорок великолепных гномьих клинков, — пояснил брат. — Мирин почему-то решил, что ты продержишься пять дней.

— Мля-я-я... — протянул я и без сил опустился в кресло.

Обеспокоенный Фариам подошел ко мне и взял за плечи:

— Алекс, ты чего?

— Восемь дней. Восемь дней я терпел все это издевательство, насиловал себя и измывался над своими чувствами... Фар, за что?

Я закрыл горящее лицо руками и откинулся в кресле.

— Алекс, что с тобой? Алекс! Прости, брат, я не предполагал, что для тебя это будет так тяжело. Я думал, что тебе наоборот будет полезно повращаться в этих кругах, узнать нравы знати, чтобы быть подготовленным к поездке в Гномьи горы. И не думай, что я просил тебя помочь мне только из-за спора. Ты полагаешь, мне так важен этот выигрыш? Нет, благодаря тебе я успел за эти дни сделать столько всего, что и сам не ожидал. Первые караваны уже направились в степь, Школа набирает еще сотню детей, с имперцами мы уже выбрали оптимальную стратегию поведения, в торговле идут такие реформы, что просто за голову хватаешься, армия реформируется, укрепляется граница с Империей... Да всего и не перечислишь. И все это получилось благодаря тому, что ты приковал к себе внимание всех этих придворных лизоблюдов, так что они забыли обо всем на свете. Алекс, я не знаю, как тебе это удалось, но все говорят только о тебе, давая мне свободу маневра и не отвлекая на разные пустяки и мелкие жалобы. Без тебя я бы ни за что не справился со всем этим, да еще в такой короткий срок, а некоторые торговые договора вообще появились исключительно благодаря твоим подсказкам... Прости, что не сказал тебе об этом раньше... Но почему тебе так плохо на этих дворцовых приемах? Разве тяжело несколько часов просто нести вежливую чушь?

— Фар, а скажи мне, ты уже начал чувствовать эмоции других людей? — спросил я его, чувствуя опустошенность в душе.

— Твои я чувствую очень отчетливо. Сейчас у тебя преобладает печаль... Но других я слышу не так отчетливо. Скорее, отголоски чувств, очень слабые и еле различимые.

— Вот когда эта способность заработает у тебя в полную силу, тогда ты поймешь, как тяжело мне быть на этих приемах.

— Но почему? — недоуменно спросил Фариам. — Ведь это всего лишь эмоции.

— Ты говоришь, что чувствуешь меня, а вот возьми и представь, что тебя окружают десятки человек. И у всех их такие же сильные чувства, но разные, а иногда диаметрально противоположные. А хуже всего, что они, как бы ни старались, не могут их скрыть за своими масками, и это несоответствие рождает у тебя путаницу. Но ведь ничего сделать нельзя, и ты постепенно начинаешь захлебываешься в чужих эмоциях, которые подчиняют тебя, влияя на твои мысли. А закрыться, спрятаться от всего этого невозможно, приходится только сцеплять зубы и терпеть, постепенно зверея и надеясь, что хотя бы твоя злость сможет вытеснить чужие чувства...