Чарльз Де Линт - Городские легенды (авторский сборник) Страница 27

— Жалко, ты не видела, как они уходили, Джилл, — ответил он. — На улице прямо свист стоял, когда они, мокрые, блестящие, уносились прочь, в горы.

— Уверена, это было здорово, но ты должен пообещать мне не выходить на улицу недельку-другую. Выдержишь? Ну, по крайней мере пока полиция этих велосипедных воров не поймает?

— Да не было никаких воров. Я ведь сказал Элвису Два, они ушли сами.

Сью странно на него посмотрела:

— Элвису Два?

— Не задавай вопросов, — одернула ее Джилли. Потом взяла Цинка за руку. — Просто посиди несколько дней дома, ладно? Пусть велики и дальше уходят сами.

— Но мне нравится смотреть, как они уходят.

— Ну сделай это ради меня, пожалуйста.

— Попробую.

По лицу Джилли скользнула улыбка.

— Спасибо. Может, тебе что-нибудь нужно? Деньги на еду?

Цинк мотнул головой. Джилли торопливо чмокнула его в щеку и взъерошила восклицательные знаки непокорных прядей на его макушке.

— Я заскочу завтра проверить, как ты тут, ладно? — Он кивнул, Джилли развернулась и направилась к выходу. — Пошли, Сью, — окликнула она подругу, когда та притормозила у магнитофона, где продолжала свой речитатив Урсула.

— Так что там у нас сегодня на повестке дня? — спросила она у поэтессы.

— Нет никаких законов, — ответила Урсула.

— Так я и думала, — ответила Сью, но тут Джилли подошла и дернула ее за руку.

— Не удержалась все-таки, — прошипела она.

Сью только ухмыльнулась в ответ.

— Зачем ты ему потакаешь? — спросила Сью у Джилли, притормозив перед ее домом.

— Почему ты решила, что я ему потакаю?

— Я серьезно, Джилли.

— И я тоже. Он верит в то, о чем говорит. Большего мне и не нужно.

— Но ведь это же сплошное безумие... Клоны Элвиса, сумасшедшие инопланетяне...

— Велики оживающие, не забудь.

Сью обиженно посмотрела на подругу:

— Помню. О том и речь: все его слова — сущий бред.

— А вдруг нет?

Сью покачала головой:

— Меня ты на это не купишь.

— Пусть верит во что хочет. Кому от этого хуже? — Джилли наклонилась и чмокнула подругу в щеку. — Ладно, я побежала. Спасибо за все.

— Может, ему от этого хуже, — возразила Сью, когда Джилли уже открыла дверцу машины. — Может, он сам отнимает у себя последнюю надежду на нормальную жизнь. Случай приходит, стучится в дверь, а дома нет никого. Джилли, он не просто странный. Он сумасшедший.

Джилли вздохнула:

— Сью, его мать была проституткой. Он действительно немного не в себе, а все потому, что когда ему было шесть лет, ее сутенер взял да и сбросил его с лестницы, так что он целый этаж пролетел, и заметь, не потому, что Цинк что-нибудь плохое сделал или его мать в тот день мало клиентов закадрила, нет, просто тому психу так захотелось. Вот такая у Цинка была нормальная жизнь. Сейчас ему хорошо, гораздо лучше, чем у приемных родителей, которым нужен был не он сам, а ежемесячные чеки от социальной службы на его содержание. И уж конечно, лучше, чем в психушке, где его вмиг накачали бы наркотиками или заперли в комнате с обитыми войлоком стенами, заикнись он кому-нибудь о том, что видит.

Сейчас у него есть своя жизнь. Не ахти какая, по твоим стандартам, да и по моим тоже, но это его собственная жизнь, и я не хочу, чтобы кто-нибудь ее у него отнял.

— Но...

— Ты хочешь добра, я знаю, — перебила Джилли, — но не все получается так, как нам кажется правильно. У социальной службы просто нет времени на таких, как Цинк. Там он превратится в еще одно «дело», которое будут перекладывать вместе со всякими бумажками из одной стопки в другую. У нас, на улице, своя система, и она работает. Мы сами заботимся о своих, только и всего. Все заботятся друг о друге: и старуха кошатница, которая ночует в подворотнях с полудюжиной паршивых котов, и Грубиянка Руфь, которая ругается с пассажирами в метро, да все.

— Утопия, — ответила Сью.

Безрадостная усмешка тронула уголки губ Джилли.

— Да. Знаю. На улице дерьма на душу населения приходится больше, чем в других местах, но что поделаешь? Жить-то надо, вот мы и живем. Стараемся, как можем.

— Жалко, я не понимаю этого так, как ты, — вздохнула Сью.

— И не надо. Ты хороший человек, Сью, просто наш мир не для тебя. В гости приходить — всегда пожалуйста, но жить с нами ты не сможешь.

— Наверное, ты права.

Джилли хотела добавить что-то еще, но передумала, улыбнулась ободряюще и вышла из машины.

— До пятницы? — спросила она, прежде чем закрыть дверцу.

Сью кивнула.

Джилли стояла на тротуаре и смотрела вслед удаляющейся «мазде», пока машина не повернула за угол и задние огни не скрылись окончательно из виду; только тогда она поднялась наверх, в свою квартиру. Огромная комната давила тишиной, Джилли была взвинчена и, зная, что все равно не уснет, вставила в магнитофон кассету — Линн Харрел исполнял какой-то концерт Шумана — и принялась готовить новый холст, чтобы начать работать с утра, как только выйдет солнце.

Снова заморосил дождь, покрывая асфальт и фонарные столбы, перила и дорожные знаки влажным лаковым блеском. Цинк стоял в подворотне, в густой тени, новые кусачки приятно оттягивали ему руку. Искры отраженного света плясали в глазах. Он облизал губы, и в резком металлическом привкусе городского дождя ему почудилось дыхание далеких лесов и свежесть горных перевалов.

Джилли много знает о том, что есть, думал он, и о том, что могло бы быть, и все же кое-чего она просто не понимает. Ей кажется, что искусство — это когда покрывают красками холст или вырезают фигуру из камня. Или записывают на бумагу истории и стихи. Но это не так. Музыка и танец — вот что ближе всего к настоящему искусству, но и то лишь до тех пор, пока они живут сами по себе, а не на пленке. Ноты — это еще не музыка, а всего лишь мертвые чернильные жучки на белом листе. Хореография — только план танца, а не сам танец.

Искусство в том, чтобы выпускать искусство на свободу. Все остальное — лишь воспоминания, как их ни храни. На пленке или на бумаге, в камне или на виниловой пластинке.

Пленное искусство повсюду, куда ни глянь. Все кругом, живое и неживое, рвется на свободу.

Вот о чем шепчут огни, вот в чем их тайна. Вольные огни в ночном небе, и прирученные огни здесь, на земле, все они твердят об одном. И ведь понять их совсем не сложно, надо только уметь слушать. Неоновые вывески и уличные фонари тоже хотят стать звездами, разве не ясно?

Они хотят свободы.

Улыбаясь, он наклонился, поднял с земли камень и одним точным быстрым движением послал его в стеклянный колпак ближайшего фонаря. Раздался более чем удовлетворительный треск, огонек под стеклом моргнул и умер, ухмылка на лице парня стала еще шире.