Олег Авраменко - Все Грани мира Страница 27

(На следующий день и в первой же книге, которую я взялся читать, я нашел подтверждение нашим догадкам. Устойчивость Основы обуславливала развитие на ней технологической цивилизации, а изменчивость Граней порождала цивилизацию ментально-магическую.)

С минуту мы оба молчали, потом я с некоторым сожалением сказал:

— Боюсь, о компьютерах нечего и мечтать.

Инна кивнула.

— И всё же, — сказала она. — Мне нравится этот мир.

— Мне тоже, — сказал я и крепче обнял жену. — Для нас это сущий рай. И вовсе не в шалаше, а в настоящем дворце. Вот если бы здесь ещё работали компьютеры... Ай, ладно! К дьяволу компьютеры!

С этими словами я приподнял подол её платья и запустил руку ей под юбки. Инна лукаво улыбнулась, словно давно ожидала этого.

— Ага! — сказал я удовлетворённо. — Ты всё-таки не надела трусики.

— Я же знала, что ты проверишь, — ответила она, склонив голову к моему плечу. — И не хотела разочаровывать тебя. Чего не сделаешь для любимого человека.

— Ты просто прелесть! — восторженно произнёс я и уложил Инну на траву. — А ну, давай-ка испробуем это новое удобство.

— Прямо здесь? — немного растерялась она.

— Прямо здесь, — подтвердил я, закатив её юбки. — И прямо сейчас.

Инна сокрушённо вздохнула, но не стала протестовать, а по своему обыкновению расслабилась, полностью уступая мне инициативу. Естественно, я расценил это как знак согласия, а потому был несказанно удивлён, когда она резко оттолкнула меня, едва не попав коленом в одно моё чувствительное место, приняла сидячее положение и торопливо подтянула чулки.

— Что случилось, солнышко? — спросил я, озадаченно глядя на неё.

— Это плохая идея, — объяснила она, поднявшись и поправляя платье. — Здесь неподходящее место для таких игр. Мы у всех на виду.

— У кого «у всех»?

Инна кивнула в сторону леса:

— Хотя бы у тех двоих, что едут сюда.

Я посмотрел в указанном ею направлении, тотчас вскочил на ноги и нахлобучил на голову шляпу. Из леса к нам быстро приближалось два силуэта.

— Проклятье! — сказал я в сердцах. — Бродят тут всякие, не дают приласкать жену на природе... Интересно, кого это черти несут?

7

Черти несли двух лошадей без всадников. Когда они подбежали и остановились перед нами, я почему-то сразу определил, что один из них жеребец, а вторая — кобыла. Жеребец был серым в яблоках, кобыла — совершенно белой, с невероятно длинной и пышной гривой. На обоих была великолепная сбруя, причём седло на кобыле было дамским.

Впрочем, всё это я отметил в уме чисто машинально. Моё внимание сразу приковал к себе взгляд жеребца, по-человечески разумный и очень-очень знакомый.

— Какая прелесть! — умилённо произнесла Инна, робко протянула руку и погладила морду кобылы. — Хорошая, хорошая лошадка!

Жеребец громко фыркнул.

— Вы тоже хороши! — промолвил он с откровенным сарказмом в голосе. — Нечего сказать, знатные номера вы откалываете! Очень мило и остроумно с вашей стороны.

— Леопольд! — воскликнули мы с Инной. — Это ты?!

— Можете не сомневаться. А это, — он кивнул в сторону кобылы, — Лаура. Бедная киска! Нелегко было успокоить её, когда вы так неожиданно, без предупреждения, превратили нас в лошадей.

— Ты уж извини, котик, — сказал я. — Мы не хотели, честное слово. Для нас это такая же неожиданность... Как ты себя чувствуешь?

— А что я! Со мной всё хорошо. Для меня не впервой быть конём. Кроме того, я рад опять оказаться в родных краях.

— В родных краях, говоришь?

— Конечно. Здесь я родился и вырос. Здесь я и жил, пока Мэтр не забрал меня. Это было зимой... Кстати, Мэтр сейчас дома?

— Нет, — ответил я, вытаращив от удивления глаза. — Он же умер!

— Умер? — переспросил Леопольд и тряхнул гривой. — Жаль, конечно. Но ничего не поделаешь — все люди смертны.

Я уже открыл было рот, чтобы напомнить ему его же собственный рассказ о смерти Мэтра, но Инна опередила меня:

— Скажи, Леопольд („...А ты, Владик, помолчи, у меня возникло одно подозрение...”), как ты очутился в Киеве?

— А разве я не рассказывал? Странно... Мэтр забрал меня отсюда, мы попали в незнакомый город...

— Это был Киев?

— Да, потом я узнал, что он называется Киевом.

— А дальше?

Кот... прошу прощения, конь снова тряхнул гривой и фыркнул.

— Мэтр посмотрел мне в глаза — ну, и взгляд у него, скажу я вам! — и произнёс: «Теперь ищи себе новых хозяев»... Ага! Вот оно что! Он, наверное, предчувствовал, что умрёт.

— Наверное, так и было, котик. Рассказывай дальше.

— Потом он исчез. Мне стало так страшно, что я совсем потерял голову... Господи! Тогда я чуть не умер от страха!.. Ну, и побежал, куда глаза глядят, а когда пришел в себя... Так я же рассказывал тебе, Инна, точно рассказывал.

Она утвердительно кивнула:

— Да, котик. Теперь я вспомнила.

„Что всё это значит, черт меня возьми?!” — спросил я, совершенно сбитый с толку.

„Кажется, я понимаю что,” — медленно ответила Инна.

„Ну!”

„Погоди немного. Дай собраться с мыслями...”

— Леопольд, — обратилась она к коту-коню. — Ты любил Мэтра?

Он удивлённо посмотрел на неё.

— Любил ли я Мэтра? Фр-р... Мэтр был моим господином, и я уважал его. Но чтобы любить... Нет, это невозможно! Его никто не любил, и он никого не любил... Кстати, если Мэтр умер, кто теперь хозяин Кэр-Магни?

— Мы, — ответил я.

— Вы? Так это же здорово! — Леопольд радостно заржал. — Садись на меня, Владислав. Поехали!

— Садиться? — растерялся я. — Мне? На тебя?

— Ну, да. А что тут такого?

Я с сожалением покачал головой:

— Боюсь, это невозможно, котик. Я совсем не умею ездить на лошадях.

— Не беда, научишься. Я тебя научу... Только чур, не пришпоривать!

— Садись, — сказала мне Инна. — Ничего с тобой не случится. Леопольд умный ко...нь.

— Ладно, уговорили, — сказал я со вздохом и подошел к Леопольду. — Попробую.

Ловкость, с какой я поставил ногу в стремя и тут же вскочил в седло, заставила меня усомниться, действительно ли я не умею ездить на лошадях. Мы с Леопольдом сделали несколько больших кругов, переходя с одного аллюра на другой.

— Владик! — восхищённо воскликнула Инна. — Где ты научился так хорошо держатся в седле?

— Наверное, там же, где выучил коруальский язык, — ответил я. — Садись на Лауру. Прокатимся вместе.

— Что?!

— Садись на Лауру, говорю. Если я умею, то ты умеешь и подавно. Разве нет?

— Ну... Скорее всего, да.

— Тогда к чему эти разговоры? Вперёд!