George Martin - Танец с драконами Страница 27

– Что случилось с людьми? С преследовавшими нас врагами?

– Они вас не побеспокоят.

– Кто это был? Одичалые?

Мира переворачивала мясо, чтобы прожарить другую сторону, Ходор жевал и глотал, счастливо бормоча себе под нос, и только Жойен заметил, как Холодные Руки, повернувшись к Брану, впился в него взглядом.

– Враги.

«Дозорные».

– Ты их убил. Ты и вороны. Их лица разорваны в клочья, а глаза выклеваны.

Холодные Руки не стал отрицать.

– Они же были твоими братьями. Я видел. Волки разодрали их одежду, но я всё равно знаю. Их плащи чёрные, как твои руки.

Холодные Руки ничего не ответил.

– Кто же ты? Почему у тебя чёрные руки?

Следопыт посмотрел на свои руки, словно увидел их в первый раз.

– Когда сердце человека перестаёт биться, кровь стекает к конечностям и застывает. – Его голос клокотал в горле, в тонкой и худой, как и он сам, шее. – Руки и ноги опухают и чернеют, словно пудинг. Остальное тело становится белым, как молоко.

Мира Рид поднялась на ноги. С зажатой в её руке остроги свисал дымящийся кусок недожаренного мяса.

– Покажи своё лицо.

Следопыт не сделал ни малейшей попытки подчиниться.

– Он мёртв, – сглотнув комок в горле, произнёс Бран. – Мира, он какая-то мёртвая тварь. Чудовища не могут выйти, пока крепко стоит Стена и люди Ночного Дозора остаются верны своему долгу. Так рассказывала старая Нэн. Он пришёл встречать нас к Стене, но не смог за неё пройти. Вместо этого он отправил за нами Сэма с одичалой девушкой.

Рука Миры в перчатке крепче сжала древко остроги.

– Кто тебя послал? Кто такой этот трёхглазый ворон?

– Друг. Сновидец, колдун. Называйте, как хотите. Он последний зелёный древовидец.

Дверь общинного дома со стуком распахнулась. Снаружи завывал ночной ветер – мрачный и чёрный. Все деревья вокруг были усеяны каркающими воронами. Холодные Руки не пошевелился.

– Ты чудовище, – сказал Бран.

Следопыт смотрел на Брана, словно остальных не существовало на свете.

– Твоё чудовище, Брандон Старк.

– Твоё, – эхом подхватил ворон на его плече. Птицы за дверью принялись каркать, пока весь лес не наполнился криками падальщиков: «Твоё, твоё, твоё!»

– Жойен, это ты видел во сне? – спросила Мира у брата. – Кто он? Что он такое? И что нам теперь делать?

– Идти со следопытом, – ответил Жойен. – Мы заехали слишком далеко, Мира, чтобы возвращаться обратно. Мы не доберёмся живыми до Стены. Либо отправимся вместе с чудовищем Брана, либо умрём.

Глава 5. Тирион

Они выехали из Пентоса через Рассветные Врата, хотя Тириону так и не удалось увидеть рассвет даже краем глаза.

– Всё будет выглядеть так, словно ты вовсе не посещал Пентоса, мой маленький друг, – пообещал магистр Иллирио, плотно задернув бархатные занавеси паланкина. – Никто не должен видеть, как ты покидаешь город – как никто не видел твоего прибытия.

– Никто, кроме матросов, упихавших меня в бочку, мальца со щёткой, что за мной прибирался, девицы, которую ты прислал согреть мне постель, и той подлой конопатой прачки. Ах да, и твоих стражников. Если ты не отрезал им с яйцами заодно и головы, они должны знать, что ты тут не один.

Паланкин на толстых кожаных ремнях несла восьмёрка исполинских лошадей-тяжеловозов. Рядом с носилками шагали четверо евнухов – по двое с каждой стороны, остальные плелись позади, охраняя обоз.

– Безупречные не дают воли языку, – заверил его Иллирио, – а галера, что тебя привезла, сейчас находится на пути в Асшай. Вернётся года через два, если море будет к ней милостиво. Что до моей челяди, она меня любит – никто меня не предаст.

«Ну-ну, лелей эту надежду, мой жирный друг. Когда-нибудь мы высечем эти слова на твоей могиле».

– Мы должны быть на борту этой галеры, – сказал карлик, – до Волантиса быстрее всего добраться морем.

– Море опасно, – ответил Иллирио. – Осень – это сезон частых штормов, да и пираты, устроившие себе логово на Ступенях, рыщут оттуда по морю и грабят честных людей. Будет нехорошо, если мой маленький друг попадет к ним в лапы.

– Но на Ройне тоже есть пираты.

– Речные пираты, – торговец сыром зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Капитаны-таракашки, охочие до хлебных крошек.

– Поговаривают и о каменных людях.

– Да, эти бедолаги существуют на самом деле. Но к чему о них говорить? День слишком хорош для подобных бесед. Скоро мы доберемся до Ройна, и там ты избавишься от Иллирио и его толстого пуза. А пока будем есть и спать. У нас есть сладкое вино и острые закуски, так зачем вспоминать о болезнях и смерти?

«И правда, зачем?»

У Тириона в ушах опять прозвучал щелчок арбалета, и он задумался. Паланкин покачивался из стороны в сторону, умиротворяющее движение точно мать баюкает на руках ребенка.

«И откуда мне знать, на что это похоже?»

Его зад удобно устроился на шёлковых подушках с гусиным пухом, стенки из пурпурного бархата образовывали над головой полог, сберегая приятное тепло, несмотря на то что снаружи уже царила осенняя прохлада.

За носилками тащился целый караван мулов, навьюченных сундуками, бочонками, кадками и корзинами со съестным, чтобы властелин сыров, чего доброго, не оголодал в дороге. Сперва они попробовали острые сосиски и запили их тёмным вином из голубики. На обед им достались заливные угри и красное дорнийское. Вечером – ветчину, вареные яйца и жареных жаворонков, фаршированных чесноком и луком. Светлое пиво и мирийские огненные вина должны были облегчить пищеварение.

При всех своих удобствах паланкин был медлителен, и карлик в скором времени преисполнился нетерпением.

– И сколько же дней нам ползти до реки? – спросил он Иллирио наутро. – С такой-то скоростью к тому времени, когда я наконец увижу драконов твоей королевы, они вырастут крупнее трех эйегоновых.

– Это было бы неплохо – большой дракон грознее маленького, – магистр пожал плечами. – Я бы, конечно, и сам с радостью встретил бы королеву Дейенерис в Волантисе, но в этом мне придется положиться на вас с Грифом. От меня будет больше толку в Пентосе. Я буду прокладывать путь к её возвращению. Но пока я с тобой... знаешь, я стар, толст и нуждаюсь в удобствах. Выпей-ка вина.

– Скажи, – спросил Тирион, прихлебывая из чаши, – какое вообще дело магистру Пентоса до того, кто носит вестеросскую корону? В чём выгода от этой затеи, милорд?

Толстяк слизнул жир с губ.

– Я старый человек, уставший от этого мира и его подлостей. Неужели так странно, что прежде, чем придет мой срок, я хочу сделать доброе дело – вернуть милой юной девочке то, что принадлежит ей по праву рождения?