Айше Лилуай - Сын пламени Страница 27

 Улдис подсел ближе и дернул ее за рукав дорожного платья.

 - Что такое?

 Сатир кивнул подбородком в сторону севера.

 - Идут наши молодцы. Прям как почувствовал ученик появление наставницы!

 Ругдур прищурился, чтобы различить в сиренево-белом полумраке зимнего вечера, приближающихся друзей, и недовольно фыркнул.

 - Нет, ну, как дети малые! Пристало ли взрослым юношам пихать друг друга в сугробы? Снега они раньше не видели, что ли?

 - Да ладно тебе ворчать, старик, - махнул рукой Улдис. – Признайся лучше, что и сам не прочь бы порезвиться, да уже как-то несолидно. И улыбку в бородке не прячь. Да-да! Все мы про тебя знаем!

 Тем временем Сильфарин и Шагхара, весело смеясь и толкая друг друга, приблизились к спутникам. Осуждающий взгляд Ругдура их только еще больше рассмешил: оба давно уже не принимали всерьез бесконечного ворчания рельма – понимали, что это все для виду. И Ругдур знал, что они понимали. И в общем-то не обижался на них за подобное непочтение – только улыбался сам себе, отворачиваясь, чтоб никто не заметил.

 - Норах, ты как воспитывал своего сына? – изображал возмущение Сильфарин. – Надо было научить его уважать старших!

 - Ну что, кто кого? – не отвечая, поднял бровь старший свон.

 - Как и в прошлый раз, - не постеснялся признаться Сильфарин. – Шагхара искуснее меня. Да и разве может жалкий человечишка тягаться со здоровенным сыном Племени Белого Пера? Особенно когда…

 - Сильфарин… - Не утерпев, Сайибик снова встала вопреки попыткам Улдиса ее удержать и, быстро шагнув к ученику, взяла его голову в свои ладони. – Сильфарин…

 В ее глазах было сострадание, и юноша мигом стал серьезным.

 - Что такое, наставница? Ты… сумела про-Читать Знаки?

 Она как будто не могла говорить. И не хотела. Но по ее взгляду сын Рунна сразу понял: сумела, про-Читала. И что-то поняла.

 - Наставница?

 - Мой бедный мальчик… Как же все непросто…

 - Да о чем же ты?

 Но Сайибик только ласково погладила Сильфарина по виску и отвернулась.

 Рокотали пенящиеся волны, набегая на скалистый берег, похожий на клыкастую пасть гигантского морского чудовища. Черное небо касалось поверхности манящих вод серебристым сиянием звезд… Но это были не те звезды, какие он привык видеть на материке. Совсем другие.

 Может быть, именно поэтому он был убежден в том, что спит и видит сон.

 А может быть, потому, что этой самой пещеры уж точно не было в сплошной скалистой стене, когда он в первый раз окинул взглядом берег. Не было ее – а теперь она взялась неведомо откуда.

 Сильфарин сидел на мокром валуне, подперев подбородок ладонями, и скучал, глядя в воду. На краткий миг темнота, смотрящаяся в глубину океана, отступила, как будто позади Сильфарина стоял некто с огромным и ярким светильником – и сын Рунна увидел свое отражение.

 Нескладного подростка лет тринадцати, каким он был когда-то давно.

 Видение исчезло.

 Нет, это точно сон.

 - Сильфарин! Сильфарин! – позвал из ниоткуда голос Сайибик. – Сильфарин!

 Он долго оглядывался по сторонам, но так и не увидел Великой. Ну и ладно!

 - Что мы здесь делаем, наставница? Разве мы не должны быть вместе с…

 - Мы наблюдаем, мальчик мой. Мы ждем… - Сайибик определенно пребывала в прекрасном расположении духа и пропела несколько строк на хифисе. – Однако они не скоро появятся, так что у нас с тобой есть время, чтобы вспомнить.

 - Кто – они? И что вспомнить?

 Первый вопрос Великая оставила без внимания, на второй ответила:

 - Один из уроков, мой дорогой…

 Волны взметнулись в небо, мощный поток ледяной воды ударил в лицо Сильфарина, опрокидывая на спину…

 Когда он поднялся на ноги, кашляя и плюясь, облик берега снова изменился: посреди самой ночи возник шар удивительно теплого и мягкого света. Он исходил от улыбающейся ему Сайибик, которая стояла, прислонившись спиной к островершинной глыбе, и мальчик с удивлением понял, что видит перед собой крохотный кусочек Галь-та-Хура, заброшенный памятью на этот остров.

 Галь-та-Хур…

 Все было, как там, тогда.

 - Подойди, дитя мое, - еще шире улыбнулась Сайибик. – Сегодня я расскажу тебе о сангмайхах.

 - О чем, наставница?

 - О сангмайхах. Очень давно, когда Рунн освободил свою душу от оболочки и создал сущий мир, он замыслил каждому живому существу подарить частичку своего Света. А Ганнус пожелал заронить в нас темные зерна ненависти. Так и получилось вскоре, и поныне Свет и Тьма живут в нас, в тех, кого породила Айриндаэн, в наших сангмайхах. Сангмайх – это часть души, в которой заключена ее главная сила. Ты знаешь, в чем состоит сила любого земного существа?

 Сильфарин, подумав, покачал головой.

 - В способности чувствовать, мой мальчик. И два чувства, чья постоянная борьба всегда будет определять нас и наши судьбы, и составляют, соединяясь, один единый сангмайх. Любовь и ненависть. Два гиганта, двигающих мир и саму жизнь. Ведь все, что ни делается в мире, происходит из-за них, верно? Когда ты никого и ничего не любишь, тебе незачем жить. Незачем бороться и идти куда-то. Да и некуда идти. Спасти от этой пустоты в душе может лишь то, что уравновешивает любовь на весах Вселенной – ненависть. Та, что заставляет зубами держаться за жизнь, даже когда она тебе постыла – держаться ради одной только жажды уничтожить. Любовь и ненависть способны сворачивать горы. Даже когда ты идешь вперед из одного только чувства страха, это они, именно они, ведут тебя. Ибо страх за себя есть одно из проявлений любви к жизни. Страх за ближнего… Ну, тут ты и сам способен догадаться и понять. И так можно посмотреть на любое другое чувство: итог всегда будет одним. Любовь и ненависть – две половины сангмайха. Когда их нет, душа становится пленницей равнодушия и страдает оттого, что не видит смысла в своем существовании. Без сангмайха душа все равно что мертва…

 - А у тебя тоже есть сангмайх? – спросил Сильфарин.

 - Конечно. Только у людей, что были созданы по ту сторону Моста, нет сангмайхов. Но их души устроены совсем иначе, и кто может разобраться в них? Возможно, у людей, у тебя, мой ученик, есть нечто свое…

 Внезапно Сайибик встрепенулась и повернула голову в сторону моря. Сияние Галь-та-Хура погасло, и Сильфарин вновь понял, что в одиночестве стоит на берегу, у входа в зовущую пещеру.

 - Они уже близко, - прошелестел голос наставницы в голове.

 И в следующее мгновение Сильфарин понял, о ком она говорила: по воде к нему шел… Тенкиун! А на спине у него сидел прямой и решительный воин, и его лицо… Сильфарин сразу же узнал это лицо, хоть в глазах без зрачков и горел совсем иной огонь, так не похожий на то теплое сияние добрых глаз провидца. Как будто там, внутри, жило теперь совершенно другое существо, и это существо жутким образом напомнило Сильфарину об оборотнях…