Влад Менбек - Чистилище для грешников Страница 27

– Руками, – коротко ответил Петр.

– Да как руками?! Как так можно?! – взвился Андрей, бывший райкомовец: – Он нас на пушку берет! Запугивает!..

Петр посмотрел на крикуна своим самым тяжелым взглядом, заставив его спрятаться за спиной соседа и отодвинув в сторону руку с пустой стеклянной бутылочкой, резко сжал ее. Глухо хрустнуло стекло и осколки от раздавленной бутылки стали падать на пол. Петр пошевелил пальцами, стряхивая мелкие кусочки, застрявшие в складках ладони.

– Они у вас небось были боевиками? – хмуро посматривая на собравшихся, спросил Петр.

– И неплохими, – охрипшим голосом подтвердил босс, уточнив: – Может быть самыми лучшими.

– А вы, при непосредственном контакте просто никто, – жестко бросил Петр: – Для меня – чуть выше нуля.

Присутствующие промолчали. Все смотрели куда-то в сторону. Лишь Дмитрий Сергеевич пожирал его неожиданно начавшим смягчаться взглядом. Наконец босс спросил:

– На нас будете работать?

– Не получится, – безразличным тоном ответил Петр.

– За всю жизнь вы не видели таких денег, сколько получите за один месяц, – заторопился босс: – Во сколько вам обошелся этот пулемет?

– Тысячи в три, – соврал Петр и неприязненно пожал плечами: – Но я переплатил – он стоит дешевле.

– Я вам даю за него десять тысяч долларов, – продолжил разгоряченный Дмитрий Сергеевич, и посмотрел на ближайшего к нему помощника: – Расплатись!

Мужчина сунулся во внутренний карман куртки и вытащив пухлый бумажник, вытряхнул из него пачку зеленоватых купюр. Босс жестом приказал ему отдать деньги Петру. Тот с опаской подошел к ликвидатору сбоку, чтобы не загораживать остальным обзор, вдруг этот мент что-то выкинет, братва его тогда уложит из стволов, и протянул деньги.

Петр неприязненно скривился и сказал:

– Я пулемет покупал не для вас, а для себя. Если он вам нужен – дарю!

Но босс упрямо велел отдать Петру деньги. Мужчина, едва не трясясь от страха, сунул пачку купюр в карман куртки Петра и тут же отскочил к своим.

– Врача из скорой! – рявкнул Дмитрий Сергеевич: – Срочно! Сюда! Пусть посмотрит рану…

– Не надо, – отмахнулся Петр, ему уже надоело быть пугалом на видном месте: – У меня специальная прививка от всего, – соврал он: – За неделю заживет.

Босс строго посмотрел в глаза ликвидатора и отвернувшись в сторону, приказал:

– Отвезти его домой! И его машину отгоните! Поставьте, где скажет, – повернувшись к Петру, уже более мягко произнес: – Утро вечера мудренее – завтра увидимся, поговорим.

Петр грустно хмыкнул и подозвал взмахом ладони Гошу и Семена, чтобы помогли подняться и выйти. Боевики моментально исполнили его просьбу, даже не взглянув на босса.

Петра очень аккуратно доставили домой на шикарном «Линкольне». Он подивился тишине в салоне, Ему раньше не доводилось ездить на таких лимузинах. Помогли подняться на его этаж, провели к кровати. Выглянули в окно, но обыск устраивать не стали, очевидно такой команды не было.

Когда провожатые ушли, Петр доковылял до кухни и поставил чайник на плиту. Махнув рукой на отметины, вытащил из холодильника обе банки с рыбными консервами, потом прохромал к комоду и достал бутылку с коньяком. И устроил себе пьяный вечер, с удовольствием съев рыбу и мерзлый батон. Опьянев, он со стаканом чая в руке, выглянул на вечернюю улицу через кухонное окно. Его пасли аж на трех машинах и не меньше, чем десять человек. Но настроение от этого не стало хорошим. На душе было просто паршиво. Даже коньяк не помог.

Петр тяжело вздохнул и сел на железную табуретку: в отделе их так не ценили. Они были простыми исполнителями, работягами, которых впоследствии ликвидируют. А что: страна большая, выбирать можно было из миллионов. Все-таки обнищала страна. И мафия нищая: скребут по сусекам, пользуются тем, что осталось от прошлых богатств. Не тот размах, не тот удар… Очень и очень жидко разбавлено. За державу обидно…

Глава седьмая

Утром Петр внимательно осмотрел в первую очередь раненую ногу. Ни следов, ни замаскированных шрамов. Затем исследовал ботинок и носок. Носок даже постирал, ожидая, что вода хоть чуть-чуть покраснеет. Ничего. Вечером ложился на располосованную простыню, на вспоротый, весь усыпанный перьями матрац, а проснулся на всем целом. Консервные банки тоже были без царапин и нераспечатанные.

Поставил чайник. И только тут обратил внимание на сахар-рафинад, который тоже не убывал: утром всегда было полпачки. Петр пил не просто сладкий чай, а почти сироп.

В принципе ему можно было совсем не выходить из дома: с двумя банками консервов, чаем и мерзлым батоном он мог спокойно прокуковать до тех пор, пока эта петля времени не соскочит с него и уползет в свою бездонную берлогу, и он наконец сойдет с замучившего его колеса обозрения единственного дня в нормальную жизнь. А то вне дома взбредет что-нибудь в голову и опять побежит на рынок – вдруг за атомной бомбой. Хотя среди людей бродит вранье, насчет того, что на рынке можно купить все что угодно. Уж он то точно знал: чего-чего, а атомной бомбы на рынке нет. Пока эти «игрушки» у вояк на строгом учете.

Он даже не стал смотреть в окно, прошедшее осталось лишь в его памяти, а для остальных людей день был новый, неизвестный, и машин охраны, блокировавших его улицу вчера, нет. К похоронам двоих своих бойцов братва только готовится. Может быть и ямы еще не начали копать. А многим ли он рисковал, рассказывая все начистоту, или почти все, вчерашним людям? Совершенно ничем. А если бы вдруг наступил следующий день?..

Работать боевиком, даже супером, на преступников – несовместимо с его моралью. Скорее всего, начнись сегодня завтрашний день, Петр перестрелял бы сколько смог этих отморозков, пока не завалили самого, с продырявленный башкой или пока не размазали бы по асфальту.

Однако ему показалось, что босс, Гоша, Семен – люди не совсем испорченные, кроме гниды Андрюши. Или это только показалось? Как же он не любил партноменклатуру, еще с совдеповских времен – основных его заказчиков и одновременно клиентов на отстрел. А ведь сам был таким же как они. Даже хуже. Возможно Андрей – божий одуванчик, по сравнению с ним, мерзавцем и убийцей.

Ну ладно: что было, то было. Пусть они хоронят своих братанов спокойно и без шухера. Стрельба из пулемета по живым мишеням отменяется. Может быть эта процедура немного пощекотала бы ему нервы, потешила дьявола, а в остальном – только грязь. Сплошная и непролазная чернуха. Добрый ангел уберег его от массовой акции, подтолкнув на гвоздь. Тоже мне, добрый!..

Загнал как белку в колесо в один единственный день и радуется. А радуется ли ангел, если таковой существует? И вообще: есть ли Бог, или это массовый и очень долговременный психоз вконец озверевших людей, не желающих понимать явлений природы?