Ксения Чайкова - Теневые игры Страница 28

Взгляд храна, рассеянно блуждающий по трактиру, замер и заледенел. Потом его спокойные самоуверенные глаза цвета серого осеннего неба обратились ко мне и надолго остановились, словно брат пытался рассмотреть мою душу и понять, шучу я или говорю серьезно. Я ответила ему улыбкой, в меру наглой и решительной, призванной продемонстрировать полную готовность отвечать за свои слова. И быть бы тут, наверное, словесной баталии (а может, и не только словесной, но ее-то Жун мне точно не простит – в "Сломанном мече" со времени последней потасовки до сих пор еще не заменили одно из разбитых оконных стекол), но Вайский взял себя в руки и заговорил вновь, тщательно взвешивая каждое слово и внимательно следя за интонациями:

– Тэмм Тень, вы знаете, что вами кое-кто интересуется?

– Мною интересуются многие,- равнодушно отозвалась я. Прозвучало это несколько развязно и двусмысленно, но ничего уточнять я не стала и внимательно воззрилась на своего собеседника, прикрывшись спокойной маской привычной ко всему наемницы, под которой так легко и удобно прятать истинные чувства.

– И нелюди тоже?

– А? Заявление было слишком необычным, чтобы мне удалось удержать удивленное восклицание. Устыдившись столь низменного проявления эмоций, я слегка сдвинулась на стуле, небрежно забросила ногу на ногу, не стесняясь демонстрировать заляпанные серой, уже подсохшей грязью сапоги, и вцепилась глазами в Вайского: – Поясните, пожалуйста, кто именно мной интересуется?

– Альм какой-то,- совершенно спокойно откликнулся бывший грабитель. Мое несколько напряженное и нервическое внимание явно ему польстило,- Как-то, дней десять назад, он явился ко мне в дом и… В общем, я был вынужден ответить на некоторые его вопросы, связанные с заказом, который вы выполняли для меня три года назад.

– Уж не родственник ли этот хвостатый бывшему экселенцу воров, да не будут к нему слишком жестоки демоны Мрака вековечного? – вслух призадумалась я, стараясь спрятать за неспешными рассуждениями панику, испуганной птицей трепыхнувшуюся в груди. Как нечеловек заставил Марина по душам беседовать – яснее ясного: небось скрутил и оружием каким пригрозил, а то и собственными клыками. У них это легко.

– Не думаю. Какой-то альм недавно, с неделю назад, наведался в замок Рэй – интересовался одной из бывших воспитанниц, девушкой с темными глазами, серыми волосами и демоном на плече. До экселенца, разумеется, не дошел, но многих наших порасспросить успел. Не думаю, что ему рассказали много полезного, но кое-что он определенно разузнал. Наша община не слишком жалует тебя, сестра. Может быть, люди не любят твой несколько вольный и острый язык. А может, не одобряют непонятной привязанности, которую к тебе питает наш экселенц,- впервые за вечер подал голос хран, уставившись на меня внимательным судейским взглядом. Я с достоинством выдержала его, и мужчина, не утерпев, отвел глаза. Ага, язык не любят, привязанности не одобряют. Возможно, есть смысл сказать проще: завидуют?

– Как его звали, альма этого?

– Кто ж в таких случаях представляется? – чуть удивленно пожал плечами мой брат. И то верно.

– Как он выглядел?

– Да как обычно,- задумчиво пожал плечами Вайский, которому, собственно, и предназначался этот вопрос. Истерически заорали дверные петли, скрипнул порог, и в трактир ввалился какой-то грязный, неопрятный тип, волнами распространяющий вокруг себя сомнительные ароматы пота, перегара и помойки. Марин, чей тонкий вкус, прилагающийся к купленному титулу барона, был оскорблен столь неприятным явлением, брезгливо поморщился, на минуту примолк, пережидая мерзкие звуки, потом спокойно продолжил: – Хвостатый, клыкастый, как и всё их племя. Глазищи дикие – не то белые, не то светло-желтые, огромные, немигающие, аж жуть берет смотреть. С арбалетом за плечами. В плаще. Волосы по-бабьи густые и длинные, почти до пояса, заплетены в какую-то хитрую косицу. Когти, естественно. Одет просто и неприметно. Разве что пальцы все сплошь унизаны перстнями, да в одном ухе серебряная серьга в виде дракончика болтается. Знаете, как вся их раса носит – не в мочке, а на остром кончике.

Тут бы мне и насторожиться и вспомнить, кто имел приверженность к столь оригинальным украшениям, но я, отринув прочь мысли о чем-то смутно знакомом и дорогом, сосредоточенно воззрилась на телохранителя Вайского.

– Зимана говорила, голос у него мягкий, бархатный, сладкий, как сироп,- неуверенно дополнил хран, словно сомневаясь, стоит ли верить столь необычному свидетельству почти ослепшей женщины. Я же, наоборот, склонна была принять слова своей заклятой подруги за одну из основных примет. Во-первых, плохо видящие люди всегда очень тонко воспринимают все звуки, а во-вторых, альмам не свойственны приторные интонации – у большинства из них голоса, по человеческим меркам, слишком высокие и тонкие. Лично я, успев немало пообщаться с представителями хвостатого народа, сладкоречивого и нежноголосого альма знала только одного. И вспоминать, как он очаровал меня этим самым голосом и удивительными глазами, не хотела.- Кажется, кто-то взялся с самого начала разматывать весь клубок твоей жизни. Будь осторожна, сестра.

– И клиента своего береги. Альм этот и Лорранским-младшим интересовался.

– Вот как? – В груди тугим комом повернулась уже ставшая привычной боль. Я слегка сощурилась, словно надеясь погасить эту вспышку движением ресниц, и пристально уставилась на Байского: – Что именно он выспрашивал?

– Да глупости какие-то. В основном – правда ли то, что вы как-то с наследником Лорранских связаны. Я поэтому и испугался так, когда увидел вас вместе. Думал, может, по мою душу ножи уже на пару точите.- Бывший грабитель заставил себя хмыкнуть, показывая, как смешны ему самому такие подозрения, но я ясно видела тревогу, затаившуюся в глубине его холодных карих глаз.

– И решились на превентивные меры? Это правильно,- с коротким смешком одобрила я, хотя находила все происходящее каким угодно, только не забавным. Не трудитесь рыть яму другому – все равно он свалится в ту, которую вырыли для вас. В данном случае эта переделанная поговорка была более чем к месту. Вайский явно очень испугался хвостатого, который разыскивал меня, но попутно зацепил и его.- А что вы смогли рассказать этому альму про меня и Лорранского-младшего?

– Да ничего,- равнодушно отозвался Марин,- Он ко мне в дом влез еще до памятного театрального пассажа. Я не знал, что граф вас нанял.

– Это хорошо. Это просто замечательно! – Я почувствовала, как по моим губам сама собой ползет улыбка, облегченная и злорадная одновременно. Похоже, эскападу с кристаллами все же удалось сохранить в тайне, по крайней мере от каленарцев. Это не могло не радовать.

– Тэмм Тень, поймите меня правильно… В свое время вы оказали мне весьма значительную услугу, вследствие чего я считаю…

– Давайте не будем ворошить прошлое? – нежным голосом заботливой девочки предложила я, вновь опираясь на локти и пытаясь заглянуть своему бывшему клиенту в глаза. – Что было, то прошло. Храпы живут сегодняшним днем, не оглядываясь назад и не слишком интересуясь будущим. Возможно, когда-то я помогла вам. Это моя работа, и вы не поскупились на гонорар. Сегодня вы мне оказали неоценимую услугу. Я могу чем-то расплатиться?

– Пообещайте не направлять против меня ваше оружие,- солидно попросил Вайский. Его хран вопросительно вскинул брови. Понимаю. Пытаться обезопасить себя словами, прячась за спиной такого бравого молодца – как-то не то что даже смешно, а и вовсе уж неудобно. Да только я бы на месте Марина тоже пыталась получить нечто подобное.

– Прошу меня простить – я наемница и убиваю, только если мне за это платят,- слегка улыбнулась я, вставая и привычно забрасывая себе на плечи успевшую задремать Тьму. Вонато просыпаться не пожелала и повисла на мне оригинальным чешуйчатым воротником, лишь пару раз легонько шевельнув хвостом, словно опасаясь, как бы хозяйка ее за дохлую не приняла и в ближайший мусорник не отправила.- Благодарю вас, милорд Вайский. Информация, которой вы изволили поделиться со мной этим вечером, поистине бесценна. Доброй ночи. Дальней тебе дороги до Мрака вековечного, брат.

– Острого тебе меча и легкой руки,- торопливо отозвался хран, отводя глаза. Похоже, он уже записал меня в покойницы. Конечно, а как же иначе – уж кто-кто, а альмы, если берутся за какое-то дело, то доводят его до конца. Помешать им может только смерть. Но я отчего-то сильно сомневалась, что найдется доброхот, который убьет интересующегося мною и Торином хвостатого парня. Не иначе, самой за это малоприятное и трудоемкое дело браться придется.

– Хорошего клиента и легкой смерти,- успел выступить из-за стойки Жун до того, как все разговоры в "Сломанном мече" заглушили истошные вопли дверных петель, покой коих я потревожила, покидая трактир.