Андрей Буревой - Охотник: Покинутый город Страница 28

— Ну как, запомнила? — поинтересовался я после нескольких часов занятий.

— Шутишь? — осведомилась Элизабет. — Ещё день-два нужно.

— Хорошо, — кивнул я. — На днях ещё раз позанимаемся. — И припомнив своё обучение у Мэри, строго сказал: — А если не выучишь структуру и на втором занятии, то придётся тебя наказать самым жестоким образом.

— Ты чего, Дарт? — изумлённо уставившись на меня, спросила Элизабет. — Какое ещё наказание?

— Самое жестокое, — повторил я. — Никаких развлечений до конца года.

— Дарт, ты сошёл с ума? — недоверчиво поинтересовалась девушка и изогнув губы, чтоб сдержать улыбку добавила: — За что столь изощрённое наказание?

— За леность, — ответил я.

— Что ж, Дарт, — не сдержала-таки улыбку Элизабет, — ты сам суёшь голову в капкан. Я согласна понести наказание за леность, в случае если мне будет недостаточно ещё одного занятия для изучения этого заклинания. Но только, если я освою заклинание, с тебя небольшое поощрение для усердной ученицы.

— И какое же? — осведомился я.

— Ну скажем ты исполнишь одно моё желание, — с напускным равнодушием ответила Элизабет.

— Ого, — восхитился я запросом девушки, — ты не мелочишься. Сразу всё и на блюдце. Хотя если ты скажешь, какое конкретно желание нужно исполнить, то можно над этим подумать.

— Нет, Дарт, не скажу, — помотала головой Элизабет. — Так не интересно. Да и я ещё его не придумала.

— Тогда никакого соглашения не будет. Потому что ты явно что-то замыслила и пытаешься меня обмануть, говоря, что у тебя ещё не заготовлено желание. Да и не стоит спорить на желания — ты ведь знаешь, что я и так забочусь о твоём благополучии и не противлюсь твоим маленьким капризам.

— Жаль, — вздохнула девушка. — У меня был великолепный шанс выиграть. Ты стал гораздо лучше создавать структуру заклинания, и никакой проблемы в её запоминании теперь нет. Раньше мне было гораздо сложнее учиться у тебя, чем сейчас. Не знаю, как ты этого добился, но у тебя здорово выходит.

— Да, я тоже заметил, что теперь заклинания мне легче поддерживать продолжительное время.

— Только линии узора стали чуточку бледнее, — сказала Элизабет. — Изучению это не мешает, но раньше создаваемые тобой узоры светились ярче.

— Вот как, — задумчиво проговорил я, — а этой разницы я не уловил. Для меня узор остаётся столь же ярким, что и год назад. Видимо, постоянное использование истинного зрения принесло свои плоды, и теперь я чётче вижу энергетические структуры.

— А для чего ты пользовался истинным зрением? — поинтересовалась Элизабет.

— Поначалу нужда заставила — мороки меня одолели, и пришлось забыть на время об обычном зрении. Пришлось мне с поводырём топать. А через какое-то время я приноровился, и оказалось, что истинное зрение вполне может заменить обычное. Кстати, это будет твоим дополнительным заданием — используй истинное зрение, когда только можешь. Рассматривай окружающие предметы, пробуй ходить ориентируясь на потоки энергии.

— А зачем?

— Пригодится. Например, ночью можно без света обходиться и спокойно передвигаться в абсолютной темноте. Очень полезная возможность. И в бою может пригодиться, ведь тебя не смогут ослепить.

— Хорошо Дарт, я буду упражняться, — заверила меня Элизабет.

— И про сторожевое заклинание не забывай. Во время отдыха оно должно постоянно твой сон стеречь, чтоб тебя никто не мог застать врасплох. Как выучишь структуру, я объясню тебе, как контролировать размер сторожевой паутины.

Поблагодарив богов за то, что Элизабет — понятливая и не строптивая ученица, я посоветовал ей побыть немного с дядей. Должен же Нолк поговорить с дочерью перед отъездом, а завтра такой возможности может и не быть. Я же спустился в зал и, обнаружив там Стефани, пошёл к ней.

— Присаживайся, Дарт, — с улыбкой предложила мне Стефани. — А то я тут скучаю одна. В город по такой мерзкой погоде не выйти, а заняться не чем. Хотела Элизабет позвать, а её нет.

— Она с отцом прощается, — сказал я.

— Понятно, — сказала Стефани, — тогда ей сейчас не до пустых разговоров. — Вздохнув, добавила: — Мне тоже было очень тяжело расставаться с родителями. Хорошо ещё, что отец не позволил матери поехать со мной.

— А чего он уехал-то, не дождавшись, когда ты в Академии устроишься? Странно это как-то — оставить тебя одну, без присмотра.

— Тебе не понять, Дарт, — вздохнула Стефани. — Мой род насчитывает тридцать семь поколений благородных предков. Наш род известен даже за пределами Империи и славен своими героями, а тут такой позор…

— Какой позор? — спросил я умолкшую девушку. — Нет, если действительно что-то постыдное, то я не настаиваю на ответе.

— Позор в том, что я решила поступить в Академию, — грустно усмехнувшись, ответила Стефани. — Наследница древнего аристократического рода стала служанкой.

— Какой служанкой? — недоумённо спросил я. — Вроде в Академии служанок не учат.

— Маги не одну сотню лет служили аристократам. Это сейчас они силу набрали и привилегии себе выторговали, а раньше маги были обычными слугами. Потому и стала я служанкой. Чтобы учиться, мне пришлось принять новый статус, и теперь я не отношусь к настоящему благородному сословию. И отец от меня отрёкся…

— Вот же идиотизм какой, — нахмурился я. — Отречься от дочери из-за каких-то глупых убеждений — это безумие.

— Дарт, дворянская честь — это не глупость, а одна из святынь благородных людей. Аристократы — это самые достойные и порядочные люди, которые являются образцом для подражания, и на чести и следованию заветам предков держится их слава.

— Угу, порядочные и благородные, — скривился я. — Ты наверное никогда не была на окраинах империи и не видела, что творят эти достойные люди.

— Это, наверное, какие-нибудь посвящённые в рыцари простолюдины или потомки молодых родов ведут себя неподобающе. Настоящая аристократия не такая, и мерзавцев о которых ты говоришь не пустят на порог ни одного приличного дома.

— Это чушь, — убеждённо сказал я. — Негодяев среди благородных даже больше чем среди простолюдинов и не важно к какому роду кто принадлежит. Просто многие низкие и отвратительные поступки благородные принимают как норму, вот и кажутся они сами себе белыми и пушистыми.

— Ты считаешь, что я негодяйка? — вывернулась Стефани из неприятного разговора с помощью стародавнего женского способа.

— Нет, — покачал я головой. — Просто хочу сказать, что титул сам по себе не делает людей порядочными, и принадлежность к благородному сословию не значит, что этот человек достоин уважения.