Ник Перумов - Хедин враг мой - Том 2 Страница 28

Ракот невольно вспоминал собственных учеников. Они были с ним, да... но уже не были Учениками. Скорее уж орудиями.

Сейчас же ему тоже нужно было, увы, лишь орудие. Но единственное существо, которому он смог бы довериться, уже хранило слившийся, единый мир Пииала-Мельина, и срывать его оттуда Ракот не хотел. Придётся действовать в одиночку...

Что ж, пришла пора показать, на что способен истинный Владыка Тьмы, когда сражается за дело Света.

Тёмные Легионы состояли из монстров. Из обрывков мрака, обретшего на время рассудок и сознание. Они жили только потому, что жил сам Ракот.

А ведь ещё надо опутать Кипящий Котёл отпорными заклятиями. Ещё надо попытаться теперь — с

новыми силами — рассечь тёмную пуповину. Ракот-прежний просто попытался бы разрубить её; Новый Бог Ракот предпочитал разжать твари зубы, вцепившиеся в самую суть, в естество Источника.

Он ослабил свою хватку на Кипящем Котле. Охранные заклятия — после; сперва — эта проклятая пиявка.

Ракот ещё не сделался полным и подлинным Хозяином Мрака. Ему предстояло пройти ещё очень и очень долгий путь, так, чтобы все и всяческие эманации Тьмы, рассеянные по мирам и Межреальности, оказались бы под его властью. Но и уже имевшееся позволяло ему многое.

Было ли это больше того, чем распоряжался Новый Бог Ракот, добровольно ограничивший себя? Едва ли; однако Новый Бог не мог объявить Кипящий Котёл своей собственностью.

Владыка Тьмы мог.

Там, где чёрная пуповина отходила от Источника, замелькали алые огоньки, будто пузыри в бездонной тёмной воде. Словно мотыльки, устремлявшиеся на свет, они сжимались плотным клубком вокруг того изменения в пространстве, коим являлась загадочная пуповина.

Ракот усмехался про себя. Он сейчас не имел лица, но, случись такое, усмешка его соперникам весьма и весьма бы не понравилась.

Тьма закипела под основанием Котла. Она высасывала сейчас силы из самоё себя, из множества мест и миров, где распространяется Мрак, где ему поклоняются, где его страшатся или даже ненавидят. Тьма черпает силы в отсутствии Света и во всех делах, что творятся в его отсутствие.

Тьма всеядна. Она поглощает всё и, даже не уничтожая, обращает себе на пользу.

Ракот ощущал сейчас незримые зубы давным-давно мёртвой твари, протянувшейся через половину Упорядоченного. Зомби продолжал трудиться, как приказали во времена бны его создатели.

Владыка Тьмы не ищет окольных путей, хотя именно во Мраке до цели можно добраться множеством дорог, в то время как Свет распространяется по прямой. Сгущающаяся Тьма сгорала, не выдерживая собственной сжатости, алое пламя, почти невидимое I ля смертных, охватывало пасть присосавшейся пиявки; для глаз Ракота, существовавших сейчас лишь как средство вобрать в себя эхо силы, жёлто-коричневые клыки твари дрогнули, медленно покидая пристанище, где они сидели невесть сколько веков.

У брата Хедина могли иметься свои причины оставить здесь эту тварь. Быть может, он хотел сохранить и наблюдать её как след, ведущий к устроителям всего этого безобразия. Быть может, провидел какие-то катастрофы и бедствия, если пуповину просто взять и разрубить. Но Владыка Тьмы не допустит, чтоб у Кипящего Котла открылись бы ещё какие-то хозяева.

Он давил и давил, разжимая, казалось, намертво сомкнувшиеся челюсти. Тьма кипела и плавилась, алые пузыри вспухали и лопались, сама суть Ракота изнемогала, подобно человеку, подлезшему под неподъёмный груз — но клыки бестии, тем не менее, по-степенно расходились.

И, наконец, не выдержали.

Словно туго натянутая струна, пуповина загуде-ia. Стремительное изменение в самой ткани Сущего, в его метрике — тёмная вена, отводившая кровь от Кипящего Котла, стремительно сокращаясь, унеслась прочь, в единый миг пропав из виду, то есть сделавшись необнаружима для всех магических чувств той формы силы, что была сейчас Ракотом.

Межреалыюсть схлопывалась за ней, так что даже ему, Владыке Тьмы, не удалось бы проследить, куда она вела.

Ну и пусть её. Враг перестанет получать силу Кипящего Котла, уже хорошо.

Теперь — охранные чары, и он, Ракот, будет готов к новому штурму Обетованного. Или, вернее, к штурму лагеря тех, кто непосредственно атакует их с Хедином владение.

* * *

Жаль, что отец не оживил — или не создал заново — крылатых коней, тех самых, что верно служили валькириям до Боргильдовой битвы. Райне придётся сражаться пешей; впрочем, она привыкла.

Она выскользнула из невысокой и узкой боковой двери у подножия крепостной стены.

— Сестра! — взвыл Фенрир.

Сын Локи уже не пытался добраться до ведьм. Он отчаянно тряс исполинской головой, скрёб нос и морду лапами, пытаясь сбросить жгучие путы.

Валькирия замерла. Бока Фенрира покрывали дымящиеся полосы, оставленные огненными сетями; с полсотни женщин в просторных лохмотьях, совершенно скрывавших их фигуры, развернулись широким полумесяцем.

Воительница Райна никогда б не сделала подобной глупости — на открытой и голой, как тарелка, равнине, выходить одна-одинёшенька против нескольких десятков колдуний. Их надлежало брать поодиночке, внезапными ударами, желательно — в спину; потому что меч и умения валькирии, даже при наличии каких-нибудь охранных амулетов — не самое лучшее оружие против огнешара.

Райна вышла победительницей из множества дуэ-юй с чародеями. Её пытались поразить уже упоминавшимися огнешарами и молниями, ледяными иглами и каменными глыбами. Натравливали скелетов и хоти чих мертвецов, пытались заставить расступиться у неё под ногами саму землю. Выпускали на неё облака ядовитых газов, обращали сам воздух в смертельную отраву; она справилась со всем, но никогда, ни разу не оказывалась в одиночестве против такого скопища.

— Держись! — крикнула она волку.

Альвийский меч трепетал, словно уже успел соскучиться по бою.

Лезвие рассекло огненное вервие, разрубило узел; Фенрир встряхнулся, сбрасывая с себя жгучую паутину.

Над рядами ведьм взмыли первые огнешары. Запел, тонко и высоко, альвийский меч, задрожал, потянув за собой руку валькирии.

Нет, даже не огнешары, скорее — капли огня, тянущие за собой длинный истончающийся след, словно выплеснутые из некоей чаши.

Альвийский клинок, будто подсказывая Райне, что делать, тянул и тянул её за собой. Остриё пронзило четящий клубок пламени, огненные языки заплясали вдоль лезвия, шипя и опадая. Через эфес и перчатку в ладонь Райны устремился колючий, жгучий, кусающий поток силы, который она тотчас и вернула, не в состоянии сотворить с ним что-то ещё — настолько чужд он был природе Древних Богов.

Её тело словно пронзило молнией; сила текла от плеча и до плеча, описывая круг; будто дракон волочил шипастый раскалённый от пламени хвост по вну-I ревностям валькирии.