Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток Страница 28

— Прямых дорог. Но какой в этой тюрьме ветер и дороги?

Я пожал ему руку как это было принято на Ангадоре, то есть сжимаешь не ладонь, а предплечье.

— А тебе, труп ходячий, значит дроги и ветер подавай да? — раздался голос хозяюшки откуда-то с кухни.

— Молчи, карга древняя! Лучше стол накрывай.

— Пень трухлявый, ишь как перед гостями нахохлился.

Странно, но все это вызывало у меня лишь улыбку. Женщина продолжала распаляться, но старик прикрыл дверь, ведущую судя по всему в обедню.

— Вот ведь достала, — выдохнул он. — Знаешь, молодой, не женись. Что хочешь по жизни делай, но не женись.

Я сперва не понял к чему-то он, но Мия, поспешно вырвавшая свою ладошку из моей руки, сама дала ответ.

— Мы не вместе! — взвизгнула она.

— Вот о чем я и говорю, — опят вздохнул мужик и опустился на лавочку, я дождался пока сядет леди и уже потом присел сам. Хоть чему-то Лейла и Норманн меня обучили. — Вы даже не вместе, а она уже вперед мужского слова лезет. А как браслет на запястье появится, так такое впечатление что не беседу ведешь, а от служивого пытаешься отбрехаться. Натурально за глотку держат.

— Спасибо тебе за совет, — хмыкнул я. — Видимо и ты не нашел под пнем книгу в золотом тиснении, где было бы написано как ужиться с женой и другой женщиной?

— Многое я под пнем видел, многое в мешок спрятал, много на торг оставил, но такой книги не видывал. А если бы и видывал, тебе, зеленому, ни в жизнь бы не отдал.

— Так мне и не надо во владение. Так, полистать бы, посмотреть одним глазком. Глядишь, и жизнь бы наладилась сразу.

— А что, без знаний нужных совсем все плохо? — прищурился дед. Мия же лишь смотрела на нас с легкой опаской, как смотрят на сумасшедших, ведь её "наш" язык, вроде и Имперский, был совсем не ясен.

— Не поверишь. По глупости делаю глупые вещи, по неразумению говорю неразумные слова. Даже не знаю что такое.

Вопреки моим ожиданиям, дед лишь улыбнулся и хрустнул костяшками некогда пудовых, а сейчас сморщенных, кулаков.

— Привыкнешь. На дорогах змеи ползают редко, учиться с ними общаться некогда. Так что учись сейчас.

— Попытаюсь, но больно ветер сильно в спину дует.

— Расскажешь?

— Накормишь?

Дед снова хмыкнул и крикнул.

— Презренная женщина, как там наш ужин?!

— Готово уже все! — раздался второй крик.

— Ну, пойдемте.

Поднявшись, я предложил руку Мии, но та лишь фыркнула и поднялась сама, попутно окинув меня столь унизительным взглядом, будто пред неё какой-то полуразложившийся труп червя. Нет, вот как они (женщины) это делают. Вот вроде я с какой-то стороны и был прав, но вот прошло все с час, а меня уже одолевают смутные сомнения. Может развеять волшебство и пусть её обновленное платье осыплется травой. Кстати о волшебстве, надо бы содержимое мешок толкнуть, а то скоро совсем без денег останемся. Я подозревал что дочка визиря отправилась в путешествие имея на счету в банке определенную сумму "на расходы", но здесь сыграли свою роль два фактора — упертость и дутые принципы, из-за которых я бы с такой просьбой ни за что не обратился к надменной девчушке. Уж лучше потом в статью расходов включу, и её папеньку передам. И будьте уверены, визирю повезет если я на бумаге увеличу потраченную сумму всего в два-три раза.

Миновав коридор, мы очутились в обедне. На широком столе, крытым скатертью, стояло четыре миски со вкусно пахнущим луковым супом. В центре стояли горшочки с тушеным мясом, а на большое деревянной доске (или как это называется) лежали разные овощи. Так же был горшочек с соленьями, и на домовой печи пыхтел местный аналог чайника. Эдакий уменьшенный самовар без ножек. У меня заурчало в животе, и хозяйка одарила меня доброй улыбкой.

— Садитесь, — сказала она и мы расселись.

В руки мне сама собой легла деревянная ложка, и я тут же взмолился всем богам, чтобы леди не обидела хозяев и не показала свое "фи" простому, для неё, столу и простым, для неё, приборам. Но девушке не показала виду, они чинно уплетала суп за обе щеки. Разве что треска не было слышно. Голод, он ровняет всех. А суп оказался просто божественным на вкус, я сам не заметил, как ложка уже стукнула дно миски. Тогда хозяйка забрала опустевшую посуду, и подвинула к нам горшочки. Лишь я поднял керамическую крышечку, как в ноздри ударил аромат мяса, овощей и картошки. В общем, не удивительно что и эту порцию я слопал с невероятной скоростью, впрочем девушка оказалась быстрее. Вопреки всем ожиданиям, седая женщина была только рада, и смотрела на нас практически с материнским умилением. Вскоре мы уже потягивали ароматный чай и заедали его сушками.

— По нраву ли пришлась трапеза? — спросил хозяин, обмакивая сушку в кружку.

— Уже давно мы не ели ничего вкуснее этого, — кивнул я. — Благодарю вас за это.

— Надеюсь я так же смогу тебя поблагодарить за столь же вкусный рассказ?

— Я так же надеюсь на это, — вновь кивнул я и начал рассказывать историю, которую из присутствующих поймут лишь трое. — Путь свой я начал из второго дома. Дорога шла кривая, и ветер странно себя вел, он то дул с запада, то с востока, а иногда приносил северные холода. И никто не решался меня подвезти. В итоге, я оказался в гроте с отравленной водой, но вовремя успел это распознать. Пришлось бежать по извилистому тракту. В итоге в мои руки попал алый цветок с шипами.

Дед крякнул, а женщина лишь покачала головой.

— Я понес этот цветок на запад, где он и рос, — продолжил я свой рассказ, напрочь игнорируя смятение высокородной. — Через три сезона, мне случилось биться за него и опавшие листья поцарапали мне руки. Тогда я некоторое время стоял на месте, но вскоре чужой ветер понес меня на север. Там я шел сперва над холмами, но мне случилось спуститься под них, где я провел четверть перехода по Имперскому тракту. Но цветок отказывался оставлять меня в покое, лишь выбрался я на божий свет, как повстречал три ласточки. Одна из них села мне на плечо, и указал путь к телеге. В ней я обнаружил, кроме старых, нового попутчика, оказавшегося лицом высоким с глубокими корнями. Так мы двинулись дальше, все дальше уходя в бурелом. Ветки его били нам по ногам, а острые колючки изрезали лицо. В итоге мы вышли к саду, куда и был посажен цветок. Вот только пока я сажал его, то шипы стебля так сильно впились мне в руки, что чуть ли не познакомили с Седым Садовником.

Женщина снова охнула, а хозяин так сильно увлекся рассказом, что перестал пить.

— Там же я разминулись наши пути, кто-то из попутчиков отправился еще дальше, а один нашел свой последний порог. Тогда, собрав плоды, я отправился к Холму Царей. Здесь я обменял семена на чернила и пергамент. Год я провел на месте, в метаниях не столь праведных, сколько справедливых. Мне довелось выплатить черный долг, и показать три последних порога трем высоким людям. Последний из которых, на короткое время стал для меня попутчиком, но я так и не понял, кем же он остался на тот момент, когда ветер перестал его беспокоить. После этого я пришел в дом начал, и стал попутчиком для хранителей золотой шкатулки с розовым бриллиантом. И отвезти её должно в место где яркий глаз пробуждается от мокрого сна. Наша дорога началось ровно, без ухабов, без проливных дождей и без красных ходоков. Так мне казалось, но красные следили за нами и вели к себе. В итоге весь караван встретил последний порог, а у меня на руках оказался шкатулка. Красный попытался её открыть, но я вовремя подоспел и отвел его последнему порогу. Потом была погоня. Я долгое время бежал по изначальному дому, но наткнулся на семью серых ходоков. Мы дрались и я выжил, а они нет. Здесь мой рассказ подходит к концу, так как после я постучал в вашу дверь.