Милость крестной феи (СИ) - Мария Заболотская Страница 28

К этому времени они, пробираясь по заросшей тропинке, вышли к небольшой полянке, залитой лунным светом. Отсюда уже было не разглядеть свет далекого пожара, да и дымом тянуло только от одежды Эли. Не говоря друг другу ни слова, они с усталыми вздохами повалились на траву — что за вечер им довелось пережить вместе!.. Не иначе, духи леса и впрямь хранили их — раз им удалось избежать стольких опасностей!..

Но и на этом щедрость леса — куда более добрая и полезная, нежели щедрость фей — не исчерпалась. Зашуршали листья, затрещали ветви — и не успела Эли вскочить на ноги, как на полянку выбежали олени, огромнее которых ей еще видеть не доводилось.

Пофыркивая и переступая с ноги на ногу, они настороженно изучали людей, а затем, повинуясь неслышимому приказу, по очереди опустились в траву, подогнув передние ноги.

— Они… они предлагают, чтобы мы забрались им на спины и ехали верхом? — недоверчиво прошептал Ашвин, косясь на Эли.

— Думаю, что так, — ответила она так же тихо.

— Но я никогда не ездил верхом на олене!

— Лесу лучше знать, как нам следует поступить! — решительно сказала Эли и шагнула вперед, к оленям. — Должно быть, опасность все еще слишком близко — и нам следует как можно быстрее удалиться от этих мест. Ну же, смелее! Ты хотел получить подарок от фей — но подарки леса гораздо лучше, уж поверь!..

И она, осторожно почесав за ухом одного из оленей, забралась ему на спину. Второй олень нетерпеливо засопел, выжидающе глядя на Ашвина — и ему не оставалось ничего иного, как последовать примеру Эли.

Мгновение — и быстроногие тихие звери растворились в лесной тьме, унося с собой уставших и испуганных детей.

Семья Эли и таинственный чужестранец

Были ли в Лесном Краю родители безутешнее и несчастнее, чем Одерик и Маргарета?.. Кто знает! От сотворения мира беды всегда преследуют смертных, и нет таких весов, на которых можно сравнить груз несчастий, выпавших на долю разным людям. Да и чьи слезы горше — попробуй-ка определи… Но для родителей бесследно пропавшей Эли сомнений не было — большей беды в их жизни не случалось.

Тщетно они ждали, что дочь вернется на рассвете. «Да разве выйдет к ней фея⁈ — говорили они друг другу отчаянно. — Пустая затея! Солнце взойдет — и Эли поймет, что ждать там нечего! Скоро она придет!».

Они слышали, как в ночи выли собаки и пронзительно верещали коты, как ревели коровы и стучали копытами лошади, но разве могло их взволновать что-то сильнее, нежели мысли о дочери? Поутру оказалось что в хлеву выбиты почти все двери, и во дворе учинился страшный переполох. Слуги спросонья решили, что поместье ограбили, но, пересчитав скотину, с удивлением чесали затылки: все коровы и лошади стояли в стойлах, ну а точного учета кошачьего и собачьего племени при усадьбе никто отродясь не вел. Одна Эли различала их между собой и давала каждому имя, узнавала по пятнам, усам и хромым лапам… И вновь Маргарета разрыдалась, едва только подумав об этом, а Одерик, как мог, ее утешал.

Челядь поначалу не могла взять в толк, что стряслось с господами, но утаить исчезновение Эли от слуг никак не вышло бы. Чаще о слухах говорят, будто он расползаются, но события этой ночи оказались настолько загадочными и тревожными, что дурные вести долетели до Старой Хозяйки быстрее птицы. Солнце еще не успело подняться над лесом, как ее коляска въезжала через главные ворота усадьбы под окрики кучера, который всю дорогу гнал лошадей что есть сил.

— Что случилось с Эли? — первым делом спросила Старая Хозяйка у своей заплаканной дочери. — Она сбежала с каким-то проходимцем? Ее украли феи? Да говори же быстрее!..

И Маргарета принялась сбивчиво рассказывать обо всем, что произошло с тех пор, как они вернулись с бала и Эли заболела. Чем дольше она говорила, тем больше сердилась пожилая госпожа, видя всюду ошибки и упущения.

— Да как же вам в голову пришло⁈.. — гневно повторяла она, но по ее растерянному взгляду было понятно, что и Старая Госпожа не слишком-то хорошо понимает, как следовало бы поступить. Не в силах справиться с бедами, люди часто спешат найти виновников, думая, что это облегчит их боль, и, сами того не замечая, совершают жестокие поступки. Каждый упрек Старой Хозяйки заставлял Маргарету корить себя во сто крат сильнее, и в конце концов Одерик сказал:

— Помилосердствуйте, почтенная моя теща! Легко судить, когда дело сделано — хорошо ли, дурно ли! Не вы ли радовались больше всех, когда Эли влюбилась в соседского мальчишку?..

— Не следовало вам отпускать девочку в старый сад! — ответила Старая Хозяйка, упрямо поджав губы.

— Посмотрел бы я на того, кто попробовал бы ей что-то запретить! — не остался в долгу Одерик.

— Так что же — Эли, сама не своя от болезни, всю ночь провела в старом саду и не вернулась? И вы до сих пор не сходили туда, чтобы проверить, что с ней?

— Ох, мне дурно при одной мысли о старом саде! — воскликнула Маргарета, побледнев. — Страшное, злое место! Что, если мы придем туда и увидим… увидим…

— Один раз ты не побоялась туда сходить, — едко заметила Старая Хозяйка. — Теперь уж, будь добра, найди в себе мужество, чтобы возвращаться в сад столько раз, сколько понадобится, чтобы вернуть Эли!

И они втроем отправились в заброшенный сад, вызвав новую жгучую волну пересудов, так что уже к вечеру во всех окрестных усадьбах обсудили, как лесную девчонку утащили к себе яблочные феи. «И не удивительно — она всегда была со странностями, хоть и прехорошенькая!» — обычно прибавлял от себя каждый рассказчик к этой удивительной истории.

Впрочем, утрате Одерика и Маргареты все искренне сочувствовали и про странности Эли говорили безо всякого злорадства — напротив, многие вспоминали, что добрее девочки не видали, и, вздохнув, лишний раз почесывали корову, лошадь, собаку или иное бессловесное создание, оказавшееся под рукой.

…Одерик с Маргаретой (и, разумеется