Сломанный мир (СИ) - Анна Мори Страница 28

Я только и делаю, что сравниваю Рюкоку и Юйгуй, но их трудно не сравнивать, так как почти всё — от одежды до системы управления страной — жители Рюкоку заимствовали у Страны Черепахи. Впрочем, должен признать, что всё хорошее, что есть в нашей стране, заимствовано оттуда же.

Несмотря на видимые заимствования, жители Рюкоку чрезвычайно гордятся своей культурой и стремятся подчеркнуть ее своеобразие.

И она действительно своеобразна, изящна и печальна — это красота умолчания, красота тени и осени, увядания, умирания. Здесь есть традиция не выбрасывать разбитую чашку, а склеивать трещину красивым золотым или серебряным лаком, и вся культура Страны Дракона — как эта трещина под позолотой.

Мои солдаты не верят, что этот народ поэтов способен представлять угрозу в будущей войне, но воины в Рюкоку не похожи на придворных — культура воинского сословия гораздо суровее. Но в ней так же, как и среди придворных, романтизируются страдания, хрупкость и скоротечность жизни, красивая смерть. Эти люди скорее перережут себе горло, чем поступят вразрез со своими понятиями о достоинстве и чести, они не ослушаются приказа даже в мелочи, и собачья преданность командиру может сделать их опасными противниками…

Выше я назвал Рюкоку страной поэтов, но в некоторых вещах они совершеннейшие варвары — хоть они и зовут варварами нас. Я уже упомянул религиозность жителей Страны Дракона; на практике это значит, что только у потомственных аристократов — отпрысков Небесного Дракона — есть право влиять на жизнь страны, а у человека из народа нет шансов продвинуться ни благодаря храбрости и воинским умениям, как у нас, ни благодаря интеллекту, как в Юйгуе.

Кроме того, Рюкоку — последнее место, куда я посоветовал бы отправиться женщине. Жизнь аристократки проходит в золотой клетке, которую она покидает только чтобы переселиться из семьи отца к мужу. Если сказать кому-то из здешних мужчин, что женщина может не хуже мужчины скакать верхом, стрелять из лука или арбалета, вести отряд в битву — он примет это за шутку и рассмеётся. В представлении знатного жителя Рюкоку женщина — слабое, глупое создание, этакий цветок, чьё единственное назначение — услаждать взор мужчин своей красотой и который, разумеется, при таком отношении очень скоро вянет. Но жизнь простых горожанок и горожан больше похожа на привычную нам, так как их быт гораздо теснее связан с естественным устройством жизни…

Он оторвал кисть от бумаги и прислушался. Голоса и звуки шагов — кто-то приближался к чайной беседке. Кому из придворных не спится в такую рань? Оставив записи в беседке, он поднялся и выглянул.

Приближались трое. Сначала Гэрэл узнал голос императора. В остальных двух собеседниках — когда они подошли ближе — он узнал главу Ведомства Налогов и правого министра. Правый министр, насколько Гэрэл успел разобраться в государственном устройстве Рюкоку, тоже отвечал главным образом за финансы, так что не было ничего удивительного в том, что именно о них и шел разговор.

— Почему вы думаете, что Торговая гильдия согласится помочь? — спросил министр.

— Нам нечем им заплатить за помощь, ваше величество, — скорбным тоном сообщил глава Ведомства Налогов.

— Мне пришло в голову, что мы можем предложить не деньги. Я поговорил с Канэиро, и он говорит, что в его библиотеке есть очень ценные научные трактаты, которые, возможно, заинтересуют Торговую гильдию… — говорил император. Из-за покрывала Гэрэл не видел его лица, но голос у Юкинари был усталый.

— Да, это может получиться. Пригласим представителя гильдии взглянуть на эти книги. О, если удастся уговорить Торговую гильдию профинансировать этот проект, у нас появится шанс…

Они направлялись не в чайный домик и прошли бы мимо, но, заметив на веранде Гэрэла, остановились. Лица главы Ведомства Налогов и министра вытянулись, было видно, что они предпочли бы не замечать его и дальше; однако Юкинари уверенно повернул к домику.

— Ваше величество, — поклонился Гэрэл.

— Генерал… — откликнулся Юкинари.

После той встречи в городе и последовавшего за ней разговора между ними возник небольшой холодок, но Гэрэл обнаружил, что рад видеть императора. Защититься от обаяния Юкинари было тяжело.

Недосып не помешал императору как всегда тщательно выбрать наряд: что-то лиловое с алым, причем оттенков лилового в наряде присутствовало штук десять. Кажется, такое цветосочетание тут называли «обратная сторона кленового листа». Не то чтобы Гэрэл всерьез надеялся запомнить все хитросплетения придворного этикета, но у него была цепкая память — и еще он с детства привык всегда и во всем стараться понять и запомнить как можно больше, жадно глотать любые знания, не гадая, пригодятся когда-нибудь ему эти знания или нет.

А знание уклада придворной жизни Рюкоку ему, без сомнения, пригодится в самом ближайшем будущем, чем бы ни закончились переговоры.

— Позвольте узнать, что вы делаете тут в столь ранний час? — спросил он.

— Все просто — мне приятнее обсуждать дела в саду, а не в четырех стенах, — сказал Юкинари, изящно проигнорировав суть вопроса (в самом деле, вряд ли он прямо ответил бы, что ему приходится не спать ночами, разбираясь с завалом бумаг, самое понятное слово в которых — «убыток»; Гэрэл подумал об этом с некоторым ехидством). — Я могу задать вам тот же вопрос?

— Я пишу письмо. Я привык просыпаться рано в походах. И, возможно, вас это позабавит, но у меня есть привычка вести записи об увиденном и время от времени отправлять письма моему императору. Его Величество Токхына, разумеется, волнует ход переговоров, к тому же многое в Синдзю кажется мне интересным и заслуживающим упоминания — об этом я и пишу.

— О, так мы потревожили вас? Простите, — сказал император, но особого сожаления в его голосе не было. Было видно, что он заинтересовался разложенными на веранде листами — впрочем, тактично держался на расстоянии, которое не позволяло ему прочитать написанное.

Тут решил вставить слово глава Ведомства Налогов:

— Надо же! Это очень необычно, что вы пишете письма.

— Вы удивлены, что варвар с Запада умеет писать? — усмехнулся Гэрэл.

— От военных обычно не ожидаешь любви к чтению и письму. В Нисияму недавно приезжал по торговым делам господин Чхве — говорили, что он не сумел прочитать условия договора и попросил помощи у одного из своих спутников.

— Впрочем, не секрет, что у нас сложное отношение к вашим соотечественникам, так что вряд ли стоит верить глупым слухам, — сказал правый министр. — Злые языки болтают, что сила и храбрость заменяет им ум, но это, конечно, вовсе