Коготь берсерка - Сертаков Виталий Владимирович Страница 28

— По лесам светлым. По лесам темным иду. Несу повелителю ночи свои дары. Прими наши дары, повелитель Куу. Верни дыхание в эти края. Верни нам теплую кровь, свежее мясо. Вот тебе кровь и мясо, мы делимся с тобой…

Даг вздрогнул. Раненая ворона и нож: неизвестно как перекочевали к нему в руки. Пиркке распахнула на нем мех, но мальчика трясло не от холода. Мать всегда неодобрительно относилась к колдовству, и другие родичи кривились, когда слышали о проделках колдунов. Финские вельвы — совсем другое дело, они предсказывают свадьбы, спасают урожай, забирают хвори. Если, конечно, их как следует умаслить.

Но Даг никак не ожидал, что Пиркке так рано и так рьяно приступит к его обучению. Колдунья отняла у него лемминга, зверек обиженно заверещал, но в жесткой ладони сник.

— Разрежь ее. — Старуха с неожиданной силой приподняла и усадила мальчика, чтобы он не испачкался в птичьей крови. — Режь ее, нам нужна ее гадательная кость.

Даг вспомнил, о чем речь. Такая косточка, похожая на плуг, которую следует тянуть в разные стороны и загадывать, у кого останется более длинная часть. Но такие шутливые гадания дома проводили на обглоданных костях жареной или вареной птицы.

— Режь, — повторила вельва, неприятно оскалив рот. — Иначе я сверну ему шею. В его лапах — твоя сила. Он сдохнет — ты не будешь ходить.

Даг почему-то сразу поверил. Он крепко схватил ворону за пушистую спину и вскрыл ей грудь. Это оказалось ничуть не страшнее, чем потрошить домашнюю птицу.

— Сердце, — подсказала вельва. — Возьми ее сердце, помажь губы в ее крови.

Даг нашел воронье сердце почти на ощупь. Оно обжигало губы и едва заметно вздрагивало. Внезапно накатило недавнее чувство — мальчик ощутил себя волком. Мучительно захотелось вцепиться в горячее сердце зубами, рвать трепещущую плоть, чтобы летели во все стороны перья…

Но вельва приказала только обмакнуть губы. Даг кое-как унял себя, но его собственное сердце громыхало.

— Теперь кость, — напомнила вельва. — Вытащи кость… и держи двумя руками. Держи крепко, потянешь, когда я скажу, — и зашипела, закружилась волчком, перемахивая туманной птицей от одного факела к другому. — Верни мясо и кровь в эти дворы, повелитель Куу. Вот тебе кровь, вот тебе мясо, даруем тебе. В левой руке от кости тебе вечных странствий. В правой руке от кости тебе податей щедрых. По мертвым рекам иду к тебе, по живым ключам. По костям старым, по костям молодым. Уговори лесовика, пусть дарует нам кроху от того, что я каждый год ему ношу. В правой руке тебе податей щедрых, а в левой…

Даг устал следить за перебежками Пиркке, запутался в молитве, как вдруг его точно кнутом хлестнули.

— Ломай кость! Тяни в разные стороны, одинаково сильно тяни!

Наверное, он все-таки уснул, потому что руки словно окостенели. И стало страшно холодно, зубы стучали, и никак их было не унять. И почудилось, что факелы светят исключительно внутрь очерченного круга, заливают неясным светом небольшую полянку, старушку и мальчика, а вовне — не проникает ни один луч…

А может, это только почудилось?

Кость хрустнула, вельва жадно кинулась проверять. Победный обломок достался правой руке.

— Что теперь? — не понял Даг. — Что нам делать?

— Ничего, греться пойдем, — внезапно успокоилась Пиркке. — С правой руки повелителю отломилось. Выходит так, что будет доволен, — и пронзительно свистнула, призывая Юксу.

Та довольно скоро явилась, а за ней — озадаченный Хьялти с группой мужчин. Похоже, они планировали немедленно получить от лесовика стадо жирных косуль, или на худой конец — парочку вепрей. Вместо этого им пришлось тащить домой Дага и полуживую вельву. Из Пиркке будто выпустили половину крови. Она шаталась и спала на ходу.

Когда норвежцы вышли на кручу, над самым обрывом фиорда, снизу раздался протяжный крик. Ему ответил другой, третий… Мужчины загомонили, Хьялти послал кого-то распалить большой сигнальный костер. Очень скоро костер запылал ярким пламенем. Внизу забили в барабан, на другой стороне пролива зажегся такой же костер в форме чума.

— Плывут! Плывут, — заговорили разом родичи Хьялти. — Вот только кто плывет? Наши?

Вдоль изрезанной линии берега гуськом продвигалась вереница огней. Даг уже понял, что это идут на веслах корабли, и на каждом зажжены по два огня — на носу и корме. Но во мраке разглядеть более подробно не получалось, пока с головного корабля кто-то зычно не окликнул берег.

— Это наши! — облегченно перевел дух Хьялти. — Это же Глум! Клянусь копьем Одина, это мой свояк Глум, он жив!

— Верно вельва нагадала, — загалдели женщины. — Она сказала Ингиберг, что у той вернется сын, вот они и вернулись!

— А ведь и верно, — подхватил младший брат Хьялти. — Пиркке просила своего лесного духа о доброй охоте для нас… А вот и добыча, сама идет в руки!

— Н-да, повелитель Куу иногда забавно шутит, — проворчала себе под нос Пиркке. Кроме Дага и Юксы ее никто не услышал. А вслух вельва сказала:

— Никогда не бывало так, чтобы духи не услышали меня! Повелитель обещал мне, что не покинет вас в беде!

— Спасибо вам, фрю Пиркке, спасибо!

— Пусть будет легкой ваша дорога на север, фрю Пиркке!

Вельва снисходительно принимала благодарности. Даг слушал и уже не мог твердо вспомнить, что же происходило с ним на полянке? Может, и правда, приходил из чащи неведомый повелитель ночи? Может, и правда, не зря они потрошили ворону и лизали ее сердце?

— Эй, все вниз, огня туда! Готовь сходни! — загремел Хьялти. — Если это Глум Бешеный Кот, а не призрак Глума, то они везут добрую добычу! Год назад они ушли грабить вендов, и с тех пор мы о них не слышали!

На узкой кромке берега затлели костры, с шумом в воду плюхнулись сходни. Наконец в неясном свете луны показался бушприт первого драккара. Дубовая драконья голова красными буркалами уставилась на встречающих. В воду полетели канаты, самые нетерпеливые викинги спрыгнули за борт, кинулись обниматься с родными.

— Привет тебе, Хьялти! А ты истощал, ха-ха! Неужели у вас тут и правда голод? Ничего, мы привезли десяток тюленьих туш и еще соленой рыбы, хватит на всех… — До Дага донесся властный рокочущий бас. Обладатель громкого голоса на голову возвышался над прочими мужчинами. Одной рукой обняв Хьялти, другой — какую-то девицу, великан первым поднимался по тропинке. Его жена рыдала и смеялась одновременно.

— Это и есть Глум Бешеный Кот? Неужели он и есть свояк Хьялти? — с непонятным выражением спросила Пиркке.

— Похоже на то, хозяйка, — с таким же напряжением в голосе отвечала Юкса.

— Тогда нам пора. Запрягай, — скомандовала вельва.

Юкса юркнула в темноту. Даг сидел на какой-то колоде, завернутый в покрывало, всеми покинутый, и ничего не понимал. Викинги организовали ночную разгрузку. Три или четыре драккара не разгружали, их хозяева обитали в соседнем фиорде. Кажется, проснулись все, кто до того спал. Прямо на берегу женщины вешались на шеи своим долгожданным бородатым победителям, другие оплакивали тех, кто сложил голову на чужбине. Захваченное у вендов добро, провизию и бочки с вином тащили на себе очень странные люди, в нелепых коротких штанах, деревянных башмаках и камзолах с блестящими пуговицами. Даг догадался — это были трелли, пойманные Глумом в далеких городах. От их некогда опрятных одежд остались одни лохмотья, несчастные пленники подвывали, когда юный воин колол их копьем. Они оскальзывались на скользких ступенях со своей тяжелой поклажей и под смех норвежцев кубарем катились вниз. Преодолеть кручу фиорда и без груза было непростой задачей.

— Месяц мы плыли до Вестфольда. По левому борту лежали фиорды. По правому борту — только открытое море, — громогласно вещал Глум. — Затем мы свернули к Хедебю. Четыре дня по правому борту мы видели владения данов. Затем по правому борту мы видели Готланд, Зеландию и много других островов. К нам навстречу выходил флот готландского ярла, но мы поладили миром. Вместе с Льотом Наемником у нас было сорок кораблей. Какой глупец отважится дать нам бой в море, ха-ха-ха!.. Затем девять дней мы шли под парусами, хотя Ньярд не послал нам попутный ветер. По правому борту мы видели Вендланд, и были такие, кто призывал меня высадиться там. Но мы поплыли дальше! По левому борту я оставил Лолланд, и Сконе, и Борнхольм. Из Борнхольма вышла флотилия их конунга, но мы тоже поладили миром, ха-ха! Мы утопили два их корабля. А они — один наш. Там погибли Ульме Рыболов и восемь его отважных грамов… Дальше мы плыли мимо владений шведов, мимо Блекинге, Эланда и прочих мест. Но я не велел приставать к берегу, пока справа мы не достигли устья большой реки. Венды называют эту реку Вислой, и клянусь Вавудом, там есть чем поживиться!..