Виталий Башун - Барс - троглодит Страница 28

   За эти дни в новой для себя компании у меня так и не появилось повода снять маску тупого, но послушного дикаря. К тому же сиятельные господа иногда, не стесняясь моего присутствия, свободно обсуждали свои тайны. Правда, на языке Конкисты - конкистос, так правильно назывался их язык - но для меня это не препятствие. Язык сопредельных государств наставники не обошли своим внимание. Если говорить свободно я не научился, то понимать через пень-колоду смысл вполне мог. Так что стоит моим нанимателям догадаться, что их тайны для меня уже не тайны, и лежать моему телу под развесистой елкой в дремучем лесу, слушая лирическое щебетание ворон. Если, конечно, вдруг, они догадаются, что я понимаю их разговор.

   Очень уж не хотелось мне принимать предложение этой парочки, спевшейся с графиней - их перемигивание и переглядывание ясно показало мне, что они заодно - поэтому я и сделал вид, что не понял, о чем там говорил брат Зорвес. За время пути я разговаривал только с Ромисом и то, говорил, в основном, он. Отсюда, думаю, все и пришли к выводу, что барс этот глуп, как пробка, оттого и молчалив. Как бы то ни было, но муть в этом их предложении определенно была.

   Ох, и повеселился я, глядя, как тужится Зорвес, изо всех сил пытаясь "на пальцах" простыми, можно сказать примитивными, словами в стиле: "Моя твоя не понимай" - донести до меня мысль, что Ромису мне уже служить не надо, поскольку тот уже на службе и гвардейцу телохранитель не полагается, а я, наоборот, теперь свободен и могу принять их предложение. В эту игру - "объясни дикарю" - с энтузиазмом включились и графиня с Мирасель. Все трое так старались, перебивая и перекрикивая друг друга, что вскоре и сами забыли о предмете разговора. Народ в Конкисте - хм, интересно звучит: конкистяне и конкистянки - горячий, вспыхивает по малейшему поводу. Так что вскоре ор, гам, молнии из глаз и размахивание руками, - графиня, хоть и аталийка, не отставала, - привлекли внимание всего отряда. Некоторые подумали - случилось нападение. Кто-то заорал: к оружию! Гвардия ощетинилась клинками, взяв спорщиков в круг в готовности порвать супостата на ниточки, но не пустить к охраняемым персонам. Это немного охладило спорщиков, которые - одна голова хорошо, а три лучше - пришли к согласию и доверили вести разговор кому-то одному. На этот раз графине. Та подошла ко мне и мягко спросила:

   - Сэр Дит, ты понимаешь, что тебе предлагают работу? - я мотнул головой в знак согласия. - Значит, ты согласен?

   - Нет.

   - Но почему? Ты же еще не слышал, сколько тебе предлагают?! Почему же ты отказываешься?!

   - Барсы служат только Аталии.

   - Вот оно что! Тогда можешь быть спокоен, - Виолика перешла на шепот, - клянусь, это делается в интересах короны Аталии. И у меня даже есть право приказать тебе согласиться.

   Она достала из-за корсажа свиток, развернула и предъявила мне, рассчитывая скорее на магическое действие королевской печати, нежели на текст: подательница сего, такая-то и такая-то, действует в интересах короны... оказывать всемерное содействие... не чинить препятствий... и так далее, и тому подобное.

   - Ну? Теперь препятствий нет? - я неохотно кивнул. - Сеньорита Мирасель едет в Конкисту по важнейшему делу. Иногда ей придется вести переговоры, имея не более одного телохранителя. Барса из королевских охранителей приставить нельзя, слишком заметная у них внешность... - тут девушка опомнилась и махнула рукой. - Вряд ли ты понимаешь, о чем я говорю. Знай. Так надо! Кроме того, тебе будут платить целых три золотых дракона в день! Правда, здорово?!

   - Двадцать пять, и на меньшее я не согласен, - категорически потребовал я цену опытного барса в слабой надежде, что, испугавшись затрат, от меня отстанут.

   Графиня с уважением посмотрела на меня и отошла к компаньонам переговорить. Я, в свою очередь, с видом тупого безразличия навострил уши и сконцентрировал внимание на разговоре.

   - Главное препятствие снято, - доложила графиня. - Дело было в том, что согласно клановой клятве, барсы не служат гражданам других государств иначе как по разрешению самого короля. Мне пришлось поклясться, что у меня такое право есть. Однако задешево сговорить его не получилось. Может, в остальном он и троглодит, но деньгам счет знает, а приказать снизить цену даже король не вправе.

   - Деньги не проблема. Безопасность сеньориты важнее, - секунду подумав, ответил Зорвес. - Тем более, нам он нужен ненадолго. Всего лишь до завершения операции. А это месяц. От силы два. Полторы тысячи золотых в общей сложности казна Конкисты как-нибудь выдержит.

   Вот так я и стал телохранителем сеньориты Мирасель, гражданки Конкисты. Несмотря на то, что более щедрое предложение в ближайшие годы я вряд ли смог бы найти, тем не менее, оно мне очень не нравилось. Но раз в интересах короны, то... Не настолько я тупой, чтобы не понимать - интрига разворачивается на самом высоком уровне и наш король очень заинтересован в положительном результате. Услышанные в трактирах разговоры позволяли сделать вывод, что в королевстве Конкиста сейчас идет нешуточная борьба за власть - делят корону недавно почившего короля Самитоса. Наибольшие шансы у его старшей дочери, поскольку живых наследников мужского пола в королевской семье не было, а закон о престолонаследии этого государства позволял женщинам занимать трон. История знала несколько примеров, когда эти милые создания жестко, даже жестоко, использовали это право и достигали впечатляющих успехов в деле управления страной. Таким образом, роль Мирасель мне была не совсем ясна, но то, что на ее хрупких плечах лежала задача организовать или просто связать между собой силы одной из сторон, было абсолютно ясно.

   Виолика проводила нас до самой границы, пролегавшей на окраине Лиманго, где передала с рук на руки полусотне гвардейцев во главе с молодым, но явно опытным, лейтенантом. Бойцы были обряжены в нейтральную серую форму без гербов, но по выправке и повадкам не оставляли сомнений в своей принадлежности к элитным войскам по меньшей мере графа, если не герцога. С отрядом госпожу ожидал удобный дормез вместе с пожилой горничной-кухаркой. Во время ночевок под открытым небом она занималась готовкой для Мирасель и брата Зорвеса. Меня не приглашали, а я в свою очередь не настаивал на своем праве питаться с нанимателями за одним столом и спокойно ужинал в компании воинов. Вскоре стал для них своим и понял это, когда впервые удостоился дружеской подначки. Большинство воинов отряда свободно говорили на аталийском, что уже само по себе говорило о необычности этого отряда. Тем, кто плохо владел языком, товарищи с удовольствием переводили. Так вот. Кто-то в шутку предложил пускать меня вперед при посещении борделя, дескать, все остальные на моем фоне будут выглядеть такими красавцами, что смогут рассчитывать на скидку. Сказав это на аталийском шутник, да и весь десяток, расположившийся у костра, притих в ожидании моей реакции. Стоило мне обидеться, как передо мной немедленно извинились бы, но я тут же стал бы для них чужим. Грубоватый солдатский юмор мне хорошо знаком, а обижаться на своих я уже давно перестал, да и самый раскрасавец не избежал бы подобного, поэтому, спокойно облизав ложку, я предложил шутнику поделиться скидкой. Дескать, работать пугалом бесплатно - не согласен. Уяснив, что злиться я не собираюсь, а деньгам цену знаю, все с облегчением загомонили, засмеялись, охлопали мои плечи и предложили постоянное место у костра их десятка.