Della D. - Зеркальное отражение Страница 28

— Ох, мальчик… — вздохнул Снейп. – Что же мне с тобой делать?

Не давать же ребенку зелье Сна без сновидений из‑за такой ерунды? Только травить его… Но и в комнату обратно не отправишь, проведя только увещевательную беседу на тему «Гроза – естественное явление природы, которого не стоит бояться». Гарри боится не грозы, а связанных с ней событий, которые он даже не в состоянии вспомнить. Решение неожиданно предложил сам ребенок:

— Можно я с вами полежу чуть–чуть? Пока гроза не кончится? – тихо попросил он.

— Э–э–э… — неуверенно протянул Северус, но, не найдя лучшего варианта, согласился. – Думаю, да… можно.

Гарри совсем перестал трястись, но и от Снейпа не отодвинулся, только удобнее устроил голову на подушке. Северус поправил одеяло и тоже опустил голову на подушку. Их глаза оказались на одном уровне, черные против зеленых. Мальчик улыбнулся, зевнул и опустил веки. Спустя всего пару минут, прежде чем грозовые тучи успели отойти от дома на приличное расстояние, он уже ровно сопел, подтянув колени к груди и сложив ладошки под щекой. Северус какое‑то время наблюдал за ним, дожидаясь окончания бури, но и когда все стихло, а дождь лениво зашуршал по крыше вместо того, чтобы остервенело биться в окно, у него не поднялась рука разбудить ребенка…

***

Гарри проснулся и обнаружил себя снова сидящим в холодном углу своей полупустой комнаты. Секунду спустя он вспомнил, как здесь оказался. Странно, что именно в этом месте, на жестком полу, ему наконец приснился сон, не связанный с Волдемортом. Обхватив плотнее колени и старясь унять дрожь, он прикрыл глаза, надеясь снова испытать это ощущение тепла, заботы и защищенности, которые только что чувствовал в своем сне. Ему это не удалось, потому что в голове, словно пульс, билась только одна мысль: возможно, он больше никогда не увидит своего отца. На него вдруг накатило чувство такого отчаяния, что слезы защипали глаза, а поперек горла стал ком. Сейчас он отдал бы все на свете за возможность вновь, как в детстве, забраться в кровать к отцу, свернуться клубочком под одеялом и знать, что тебя не прогонят. Он отдал бы все на свете за чашку горячего шоколада по фирменному рецепту семьи Снейп. Вернее, Принц, поскольку, со слов Северуса, Снейпы никогда не были семьей.

Мальчик открыл глаза и печально усмехнулся сам себе в полумраке, развеваемом лишь светом нескольких свечей. Воспоминания о детстве в доме Северуса в этом мире странным образом переплетались в его голове с другими. С воспоминаниями о жизни, которой у него никогда не было, доме, который никогда не был его, людях, которых он не видел с того дня, как Дамблдор забрал его. Страшные воспоминания, они давили на него словно груда камней. Ему трудно было представить, как можно остаться вменяемым после такого детства. В его «настоящей» жизни он почти не помнил тех первых лет, проведенных на Тисовой улице. Из родственников в его памяти сохранился только весьма выцветший образ дяди Вернона. Эти воспоминания были блеклыми и не причиняли ему боли, в отличие от новых. Странное место, странный мир…

В какой‑то момент Гарри даже заподозрил, что никакая это не альтернативная реальность, а самый настоящий Ад. Ведь мог же он погибнуть во время взрыва зелья? Мало ли, что пошло не так… В остальном все было очень даже похоже на посмертное наказание: жуткие сны, не дающие спать по ночам, не менее страшные чужие воспоминания и никого рядом, к кому можно было бы обратиться за помощью. Директору он никогда до конца не доверял, потому что чувствовал, что между старым волшебником и его отцом существует какая‑то напряженность. Северус никогда не говорил об этом, но Гарри чувствовал, как тот напрягался каждый раз, когда Дамблдор появлялся у них дома. Сам мальчик против директора ничего не имел, он был ему даже симпатичен, но любовь к приемному отцу и солидарность с ним заставляли его дистанцироваться от Дамблдора. Сириуса в этом мире, как выяснилось, не было. Об этом он узнал от МакГонагалл. Новость еще больше вывела Гарри из равновесия, хотя он и так был на пределе. А в довершение ко всему единственный человек, которого он когда‑либо считал своей семьей, в этой реальности люто ненавидел его. И такой могла быть его жизнь? Полный вакуум, в котором не к кому протянуть руку? Нет, это не жизнь. Это Ад, самый настоящий.

Отказаться от этой идеи его заставил тот факт, что в этом «Аду» он жил и функционировал так же, как и в реальном мире, то есть нуждался в воде, еде и сне.

Со сном дело обстояло хуже всего. Еще ни одной ночи он не мог провести без жутких кошмаров, которые терзали его сознание и угрожали вменяемости. Теперь Гарри даже не знал, какие из кошмаров страшнее: его собственные воспоминания или альтернативный вариант его прошлого. Наверное, проблему можно было решить, просто попросив у Северуса или мадам Помфри Зелье сна без сновидений, но Гарри не хотелось признаваться в своих проблемах. Почему? Логики в этом его желании было мало, оно скорее основывалось на чувствах. Он слишком хорошо представлял себе, что сделал бы его отец в таком случае, и уже успел понять, что Снейп в этом мире не станет делать для него ничего подобного. С этим было слишком тяжело смириться, поэтому ему не хотелось провоцировать возникновение подобной ситуации.

Гарри зябко поежился. Он так устал за эти несколько дней, что у него не было сил даже на простенькое согревающее заклинание. Такая беспомощность немного злила.

«Я вернусь домой, — пообещал себе Гарри. – Очень скоро, папа, я обещаю… А если не смогу, то и здесь я жить не буду. Я знаю, ты учил меня никогда не сдаваться, но я не заслужил таких страданий. Я уже достаточно вытерпел. Хватит. Этот мир невыносим… Если бы ты хотя бы просто поговорил со мной здесь, все было бы не так ужасно…»

***

«…Джосефф Милфордский утверждал в своих мемуарах, что не раз ему доводилось посещать «Обитель Богов», где ему открывались тайные знания о возможностях и вероятностях, ибо нет в нашей жизни ничего предопределенного свыше, но есть воля каждого, будь то маг, или маггл, или даже тварь какая. Он описывал многое из того, что якобы видел, приводил примеры мира, в котором не опускались волшебники до кровосмешения своего с магглами и тварями, вроде оборотней, где они были в силе и расцвете таком, какого никогда еще не видел мир настоящий…»

«Мерлин, что за книга? – Северус, придержав страницу пальцем, посмотрел на обложку. – Научные изыскания о редких зельях и их использовании. Просто прекрасно! Причем здесь тогда чистокровная доктрина? – Он устало потянулся и потер глаза. – Интересно, мой день может стать еще хуже, учитывая, что все свои законные каникулы я вынужден потратить на решение очередных проблем гриффиндорского выскочки, а вышеозначенный выскочка спокойно дрыхнет в моих же комнатах?..»