David Eddings - Потаенный Город Страница 28

– Я же крестьянин, Спархок, – отвечал Халэд, почесывая черную бородку. – Когда ждешь урожая, привыкаешь к тому, что ничто не меняется за одну ночь.

– Мне, кажется, никогда и в голову не приходило, как это можно сидеть сложа руки и ждать, покуда что-то там прорастет.

– Крестьянину не очень-то удается сидеть сложа руки, – сказал Халэд. – Дел всегда больше, чем часов в сутках, а уж если все наскучит, можно следить за небом. Одна засуха либо ливень с градом могут уничтожить год тяжкого труда.

– И это я тоже как-то упустил из виду. – Берит глубоко задумался. – Вот, значит, почему ты так хорошо умеешь предсказывать погоду!

– Да, это помогает.

– Однако дело ведь не только в этом. Ты всегда знаешь все обо всем, что творится вокруг. Когда мы были на плоту, ты тотчас же чувствовал малейшую перемену в его движении.

– Это зовется «внимание к мелочам», мой лорд. Мир вокруг тебя просто вопит без перерыва о том, что происходит или вот-вот произойдет, но большинство людей его попросту не слышит. Меня это всегда поражало. Я не могу понять, как это тебе удается так многого не замечать.

Берит почувствовал себя слегка задетым.

– Хорошо, и что же такого мир вопит тебе сейчас, а я не слышу?

– Он твердит, что надо бы нам на ночь отыскать пристанище понадежнее. Идет буря.

– С чего ты это взял? Халэд указал на залив.

– Видишь этих чаек?

– Ну да. И что из того?

Халэд выразительно вздохнул.

– Что едят чайки, мой лорд?

– Да все что угодно – по большей части рыбу.

– Тогда почему они летят от моря? Ведь на суше они вряд ли отыщут много рыбы. Они увидели в заливе что-то, что очень им не понравилось, и теперь удирают подальше от него. Единственное, что может напугать морскую чайку, – ветер и высокие волны, которые он подымает. В открытом море шторм, и он идет сюда. Вот о чем вопит сейчас весь мир.

– Значит, это попросту здравый смысл, и ничего более?

– Многое на свете, Спархок, – попросту здравый смысл и опыт. – Халэд слегка усмехнулся. – Я чую, что Крегеров стирик все еще наблюдает за нами. Если он так же невнимателен, как и ты, мой лорд, его ждет веселенькая ночка.

Берит ухмыльнулся с некоторым злорадством.

– Знаешь, – сказал он, – отчего-то мне его совсем не жаль.

Это была уже не деревня, но и не вполне город. Во-первых, здесь было три улицы и, во-вторых, по меньшей мере шесть домов в несколько этажей. В уличной грязи привольно копошились свиньи. Дома были выстроены по большей части из бревен и крыты соломой. На улице, которую можно было счесть главной, располагался трактир – внушительного вида строение, у которого стояла пара потрепанных повозок с выпряженными унылыми мулами. Улаф осадил заморенную клячу, которую они купили в рыбацкой деревушке.

– Как ты считаешь? – обратился он к своему другу.

– Я уж думал, ты никогда об этом не спросишь, – отозвался Тиниен.

– Ну так пойдем и снимем комнату на ночь, – предложил Улаф. – Все равно день уже клонится к закату, а мне осточертело спать на голой земле. Кроме того, я бы не прочь вымыться.

Тиниен покосился на четко очерченные пики Тамульских гор, проступавшие в нескольких лигах к западу.

– Мне бы очень не хотелось заставлять троллей ждать, Улаф, – с притворной серьезностью заметил он.

– Так ведь мы не назначали им встречи. Тролли все равно ничего не заметят. У них весьма приблизительное чувство времени.

Они въехали во двор трактира, оставили коней у коновязи возле конюшни и вошли в трактир.

– Нам нужна комната, – сказал Улаф трактирщику по-тамульски, с сильным акцентом.

Трактирщик, низенький, хитрого вида человечек, окинул их быстрым оценивающим взглядом, сразу отметив остатки обмундирования, составлявшие большую часть их одежды. Лицо его отвердело. Солдат в таких городках зачастую встречают неприветливо, и тому есть множество веских причин.

– Ну, не зна-аю, – протянул он тонким монотонным голосом. – У нас сейчас самое горячее время…

– Это поздней-то осенью? – скептически осведомился Тиниен. – Именно так у вас и выглядит самое горячее время?

– Ну-у… всякий час прибывают возчики. Улаф взглянул за спину трактирщика, в дымную, с низким потолком пивную.

– Я насчитал троих, – холодно заметил он.

– Скоро приедут еще, – торопливо пояснил трактирщик.

– Ну разумеется, – с сарказмом согласился Тиниен, – но их-то еще нет, а мы уже здесь, и у нас есть деньги. Может, хочешь побиться об заклад на то, появится ли здесь к полуночи еще одна повозка?

– Капрал, – сказал Улаф, – да он попросту не хочет иметь дела с парой отставных ветеранов. Пойдем-ка поболтаем с местным комиссаром. Уверен, ему будет крайне интересно послушать, как этот парень принимает солдат его императорского величества.

– Я верный подданный его императорского величества, – поспешно заверил трактирщик, – и для меня большая честь принять в своем трактире храбрых ветеранов его армии…

– Сколько? – перебил его Тиниен.

– Э-э… полукрона?

– Он, сдается, не слишком уверен, а, сержант? – обратился Тиниен к своему другу и снова повернулся к трактирщику. – Парень, ты неверно нас понял. Мы не собираемся покупать у тебя комнату. Мы просто хотим снять ее на одну ночь.

Улаф тяжело воззрился на маленького перепуганного тамульца.

– Восемь грошей, – объявил он не терпящим возражений голосом.

– Восемь? – пронзительным голосом переспросил трактирщик.

– Либо соглашайся, либо нет – и хватит трепаться. Нам еще нужно отыскать комиссара, пока не стемнеет.

– Суровый вы человек, сержант.

– Так ведь тебе никто и не обещал, что жить будет легко и весело. – Улаф отсчитал несколько монеток и позвенел ими на ладони. – Так берешь или нет?

Трактирщик мгновение терзался мучительными раздумьями, потом все же с явной неохотой взял деньги.

– Ты лишил меня развлечения, – посетовал Тиниен, когда они возвращались к конюшне, чтобы позаботиться о лошадях.

– Меня замучила жажда, – пожал плечами Улаф. – Кроме того, пара бывших солдат наверняка заранее знала бы, сколько они склонны заплатить, верно ведь? – Улаф поскреб подбородок. – Может быть, сэр Герда не стал бы возражать, чтобы я сбрил его бороду? Она ужасно чешется.

– Улаф, это же не его лицо, а твое. Его просто изменили, чтобы ты стал похож на сэра Герду.

– Это так, но когда дамы будут возвращать нам изначальный облик, это лицо будет образцом для сэра Герды, и, когда они закончат, он окажется с обритой физиономией. Ему это может не понравиться.