Андрей Мартьянов - Мировой кризис Страница 28

Куда и почему отлучалась императрица осталось неизвестным – открылась вторая дверь в кабинет, та, которая вела не в коридор дворца, а в соседние комнаты. Двое детей: мальчик лет шести-семи в мягком плюшевом костюмчике и девочка постарше в голубом платье.

– Что вам угодно? – Вырубова жестом приказала графу не двигаться и молчать, сама встала и шагнула вперед. Голос строгий. – Разве уроки закончились?

– Тетя Энн, душевно прошу простить, – очень вежливо и немного стеснительно сказал мальчик. – Маменька вас просит к себе, а уроков сегодня нет – воскресенье.

– Передайте, я буду немедленно, – Анна Александровна прикрыла дверь и обернулась к графу: – Это ненадолго, я постараюсь не задержаться… Всегда можно позвонить лакею, принесут кофе.

Граф остался в одиночестве. Подошел к окну, задумчиво потер подбородок. Детей он узнал, хотя великую княжну Анастасию во младенчестве видел всего однажды, а государя наследника лицезреть пока не удостаивался – фотографии в газетах не в счет.

Баркову, одному из немногих дворян, было известно неприятное обстоятельство, считавшееся государственной тайной Российской империи – цесаревич Алексей Николаевич тяжко болен. Гемофилия, которая способна свести единственного сына Николая II в могилу еще до совершеннолетия, что грозит серьезнейшими династическими последствиями: брат императора, Михаил Александрович наследовать не может из-за морганатического брака, по закону престол перейдет старшему в роду – великому князю, пожилому Николаю Николаевичу. В отличие от своих предшественников, нынешний царь не дал многочисленного потомства мужского пола, а болезнь единственного сына считалась смертельной – выходит, прямая линия может прерваться…

«Господь даст, обойдется, – подумал граф и мелко перекрестился. – Николай не бог весть какой великий ум, никакой не Бонапарте, не Фридрих и не Петр Великий – прямо скажем, император весьма обыкновенный, без искры, для исторических свершений не приспособленный. Таким надо царствовать в благополучные сытые времена, как теперь – мятежи усмирили, войн Россия не ведет, да и незачем. Глядишь, наследник повзрослеет, примет престол, вот тогда и будем смотреть, что дальше… Но сможет ли Алексей Николаевич иметь здоровых детей?»

Вырубова, против ожиданий, появилась нескоро, прошел час. Отговорилась «срочнейшими обстоятельствами» и поглядывала на Баркова нетерпеливо – скоро воскресный молебен, на котором она присутствовать обязана: их величества набожны и благочестивы, духовная жизнь в семье стоит на первейшем месте.

– Алеша, так что же? – напрямую спросила фрейлина. – Отчего ты приехал? У тебя есть просьба? Если так, то я готова поговорить с Аликс, она имеет влияние, государь прислушивается к ее словам. Ты сказал, будто дело личное, желаешь просить за кого-нибудь из родственников?

– Нет-нет. Я хочу попасть в личную библиотеку государя. Увидеть одну книгу.

– Что? – переспросила Анна Александровна, решив, что ослышалась. – В библиотеку? Ты начал увлекаться книгами? Алеша, ты не болен?

– Нет, – твердо ответил Барков. – Кузина, ангел мой, ты ведь не откажешь? Поверь, это очень важно для меня. Согласись, вопрос пустяковый. Почитаю и уйду. Анюта, не откажи в такой малости, а? Что тебе стоит?

– Ну, знаешь ли, дружок… – Вырубова развела руками. – Впервые ко мне приходят затем, чтобы почитать книгу – чины, протекции, рекомендации, это сколько угодно, привычно! Можно было подать прошение через министерство двора, тебе бы не отказали, ты граф Барков, Рюрикович, благороднейшая фамилия!..

– Не хочу терять время. Вообрази, сколько займет рассмотрение прошения!

– Всегда тебя не понимала. Вечные причуды. Идем, такие вопросы решаются не мной.

Фрейлина провела Баркова через анфиладу пустых комнат дворца, единственными живыми людьми были застывшие у дверей гвардейские кирасиры. Вошли в уютную гостиную, отделанную темно-малиновым бархатом.

– Его сиятельство граф Алексей Григорьевич Барков. – Вырубова присела в почти небрежном книксене. Видно, что она бывает в этой комнате по многу раз на дню. – Мой кузен. Матушка, просьба ничтожная, соизвольте выслушать…

Некрасивая женщина с холодно-брезгливым лицом и выражающим неудовольствие взглядом повернулась к Баркову.

Государыня-императрица Александра Федоровна.

– …Вы, граф, человек военный, герой японской кампании, Георгиевский кавалер четвертого класса, – строго говорил седой генерал-майор. – Должны осознавать, каково положение: подобный инцидент в Царском Селе – дело неслыханное, головы полетят непременно. Я искренне верю в вашу непричастность, но поверят ли другие? Извольте рассказать всё, вспомните самые ничтожные детали, и наконец объясните внятно – что вам понадобилось в библиотеке? Праздный интерес? Чепуха, я наслышан о ваших недавних приключениях в Мексике… – Генерал взял со стола несколько листов бумаги с машинописными строками. – Вот, доставили курьером из Жандармского, выписка из дела.

– Я под наблюдением жандармов? – наигранно изумился Барков, прекрасно осознавая, что ничего особенного в этом нет: российские подданные, участвовавшие за границей в любых политических делах, всегда обращали на себя внимание, будь ты радикальным социал-демократом и эмигрантом или частным лицом, по своей инициативе помогающим мексиканским повстанцам свергнуть диктатора. – За какие грехи?

– Были грехи, были, не скромничайте, – седой внимательно посмотрел на графа. – Дважды под следствием, причем от суда за убийство полковника Кислевского вас спасло только личное вмешательство председателя правительства господина Витте.

– …В таком случае вы должны знать, как и почему я застрелил этого мерзавца.

– Факт измены не доказан судебно, ваше сиятельство.

– Мы были на войне.

– Понимаю-с, свидетельства офицеров и нижних чинов вас оправдывают, но карать и миловать должен трибунал. Это регулярная армия, а не пугачевщина и не запорожская казачья вольница.

– Ваше превосходительство, вы сейчас обвиняете меня в чем-то конкретном? За старые прегрешения я покаюсь сам и не здесь.

– Повторяю, Алексей Григорьевич: я обязан знать, почему вы оказались в Царском именно сегодня и именно там, где имело место происшествие, способное повлиять на судьбу монархии и государства. Я вас слушаю. Постарайтесь ничего не упустить.

Допрашивал Баркова не кто-нибудь, а свиты его императорского величества генерал-майор Владимир Николаевич Воейков, начальник личной охраны царя. Уже полтора часа как подняты в ружье сводный пехотный полк и гвардейские части, парк оцеплен, караулы удвоены. Как сказал бы рассудительный Прохор, его сиятельство нежданно-негаданно попал как кур в ощип и, что самое неприятное, положение его было весьма шатким: сейчас генерал Воейков обязан подозревать всех причастных.