Джордж Мартин - Буря мечей Страница 29

— Можете поблагодарить меня за то, что я убил вашего врага, — сказал наконец Джон, — и проклясть за то, что я убил вашего друга.

— Хар-р! — прогремел бородач. — Хорошо сказано!

— Согласен. — Манс поманил Джона к себе. — Если ты хочешь примкнуть к нам, тебе следует с нами познакомиться. Тот, кого ты принял за меня, — это Отир, магнар теннов. «Магнар» на древнем языке значит «лорд». — Безухий бросил на Джона холодный взгляд, а Манс между тем продолжал: — Этот свирепый пожиратель кур — мой верный Тормунд. Женщина…

— Погоди, — прервал его бородач. — Ты назвал титул Старка, назови и мой.

— Как скажешь, — засмеялся Манс-Разбойник. — Джон Сноу, ты видишь перед собой Тормунда Великанью Смерть, он же Краснобай, он же Трубящий в Рог, а также Громовой Кулак, Медвежий Муж, Медовый Король Красных Палат, Собеседник Богов и Отец Тысяч.

— Вот это уже больше похоже на правду. Рад познакомиться, Джон Сноу. Против оборотней я ничего не имею, хотя Старков не жалую.

— Эта славная женщина у жаровни — Далла. — Беременная стряпуха застенчиво улыбнулась Джону. — Обращайся с ней как с королевой, ибо она носит моего ребенка. Эта красавица — ее сестра Ведь, а рядом с ней молодой Ярл, ее новая забава.

— Ничьей забавой не бывал и не буду, — огрызнулся Ярл.

— Зато с Ведь позабавиться не прочь, а, парень? — хохотнул Тормунд.

— Ну вот и все мы тут, Джон Сноу, — сказал Манс. — Король за Стеной и его двор во всей своей красе. А теперь о тебе. Откуда ты?

— Из Винтерфелла, а после жил в Черном Замке.

— Но что привело тебя на Молочную, столь далеко от родных очагов? — Манс, не дожидаясь ответа, обратился к Гремучей Рубашке: — Сколько их было?

— Пятеро. Трое мертвы, четвертый перед тобой, пятый ушел в горы, где кони проехать не могли.

Манс снова перевел взгляд на Джона.

— Только пятеро? Или тут ошиваются и другие твои братья?

— Нас было четверо с Полуруким во главе. Куорен один стоил двадцати.

— Так думали многие, — улыбнулся Манс. — И все же… парень из Черного Замка с разведчиками из Сумеречной Башни? Как это вышло?

Джон приготовил ответ заранее.

— Лорд-командующий послал меня к Полурукому на выучку, а тот взял меня в разведку.

— В разведку, говоришь? — нахмурился магнар Стир. — Что было воронам разведывать на Воющем перевале?

— Деревни были покинуты, — не погрешив против правды, ответил Джон, — как будто весь вольный народ исчез куда-то.

— Верно, исчез, — сказал Манс, — и это случилось не с одним только вольным народом. Кто сказал вам, где нас искать, Джон Сноу?

— Если это не Крастер, то я робкая дева, — хмыкнул Тормунд. — Говорил я тебе, Манс, что его надо сделать на голову короче.

— Тормунд, ты бы думал, прежде чем говорить, — с раздражением бросил ему Манс. — Я знаю, что это Крастер. Я спросил об этом Джона, чтобы посмотреть, скажет он правду или нет.

— Хар-р, — плюнул Тормунд. — Опять вляпался. Вот, парень, — с ухмылкой сказал он Джону, — потому он и король, а я нет. Я могу побить, перепить и перепеть его, и член у меня в три раза длиннее, зато Манс хитрый. Ты ж знаешь, он сам вырос у ворон, а ворона — башковитая птица.

— Я хочу поговорить с парнем наедине, Костяной Лорд, — сказал Манс. — Оставьте нас вдвоем.

— Как, и я тоже? — вскричал Тормунд.

— Ты в первую очередь.

— Я не ем в тех чертогах, где мне не рады. Пошли отсюда, курочки. — Тормунд прихватил еще одну курицу с жаровни, сунул ее в карман на подкладке своего плаща, сказал «Хар-р» и вышел, облизывая пальцы. Все остальные, кроме Даллы, последовали за ним.

— Можешь сесть, если хочешь, — сказал Манс, когда они ушли. — Ты голоден? Двух птиц Тормунд нам все-таки оставил.

— Я охотно поем, ваше величество, благодарю вас.

— Ваше величество? — улыбнулся король. — От вольного народа такое обращение не часто услышишь. Для них я Манс. Меду хочешь?

— Спасибо, с удовольствием.

Король сам налил ему рог, а Далла разрезала аппетитно поджаренную курицу и подала каждому половину. Джон снял перчатки и стал есть прямо руками, обгладывая каждую косточку.

— Тормунд верно говорит, — сказал Манс, разламывая хлебную ковригу. — Черная ворона — хитрая птица, но я сам состоял в воронах, когда ты был не больше младенца в животе у Даллы, поэтому лучше со мной не хитри.

— Как скажете, ваше… Манс.

— Ну-ну, — засмеялся король. — Я обещал сказать тебе, откуда тебя знаю. Ты как, еще не догадался?

— Наверно, Гремучая Рубашка послал вам весть?

— Это как же, с ветром, что ли? У нас ученых воронов нет. Я знаю тебя в лицо. Я видел тебя прежде — дважды.

На первый взгляд это не имело смысла, но Джон пораздумал, и перед ним забрезжил свет.

— Когда вы были братом Дозора…

— Верно! Это был первый раз. Ты тогда был мальцом, а я, весь в черном, в числе дюжины других сопровождал старого лорда-командующего Кворгила в Винтерфелл к твоему отцу. Я прохаживался по стене, окружавшей двор, и наткнулся на тебя и твоего брата Робба. Ночью выпал снег, и вы нагородили над воротами целую снежную гору и ждали, когда кто-нибудь пройдет.

— Я помню, — засмеялся удивленный Джон. Молодой черный брат на стене, ну да… — Вы пообещали, что никому не скажете.

— И сдержал слово — по крайней мере в тот раз.

— Снег мы скинули на Толстого Тома, самого неповоротливого из отцовских стражников. — После Том долго гонялся за ними по двору, и все трое раскраснелись, как осенние яблоки. — Но вы сказали, что видели меня дважды. Когда же это было во второй раз?

— Когда король Роберт приехал в Винтерфелл, чтобы сделать твоего отца десницей, — небрежно промолвил Король за Стеной. Джон изумленно раскрыл глаза.

— Не может быть.

— Может. Узнав, что король приезжает, твой отец послал весть своему брату Бенджену на Стену, чтобы тот тоже приехал на пир. Черные братья общаются с вольным народом больше, чем ты думаешь, поэтому вскоре эта весть дошла и до меня. Против такого случая устоять я не мог. В лицо меня твой дядя не знал, так что с этой стороны я ничего не опасался, а отец твой вряд ли мог запомнить молодую ворону, виденную им столько лет назад. И хотел поглядеть на этого Роберта своими глазами, как король на короля, а заодно прикинуть, чего стоит твой дядя Бенджен. Он тогда был первым разведчиком и бичом моего народа. Я оседлал самого резвого своего коня и отправился в путь.

— А как же Стена?

— Стена может остановить армию, но не одного человека. Я взял лютню и мешок с серебром, взобрался по льду около Бочонка, прошел пешком несколько лиг на юг от Нового Дара и купил себе другую лошадь. Если брать в целом, я двигался быстрее, чем Роберт, которого задерживала громоздкая колымага, где ехала его королева. В одном дне к югу от Винтерфелла я нагнал его и примкнул к его свите. Вольные всадники и межевые рыцари всегда увязываются за королевскими процессиями в надежде поступить к королю на службу, а моя лютня обеспечила мне хороший прием. — Манс засмеялся. — Я знаю все похабные песни, когда-либо сочинявшиеся к северу и к югу от Стены. Ну и вот. В ночь, когда твой отец задавал пир Роберту, я сидел на задах его чертога вместе с другими вольными всадниками и слушал, как Орланд из Старгорода играет на высокой арфе и поет о покоящихся в море королях. Я отведал мясо и мед твоего отца, видел Цареубийцу и Беса… а еще видел мельком детей лорда Эддарда и волчат, бегавших за ними по пятам.