Аркадий Степной - Путь безнадежного Страница 29

Принц тем временем спокойно глотнул вина, посмаковал его во рту, наслаждаясь изысканным букетом, и продолжил:

– Осталось только непонятным, откуда вы узнали про количество грамот, привезенных бароном. Что скажете?

– Ваше высочество, мне, право, очень неловко, но кое о чем я все же предпочту умолчать.

Принц внимательно посмотрел банкиру в глаза и с согласием кивнул, признавая его право на свои секреты.

– Что же, если вам уже и так все известно, то вы должны понимать, любезный Спицио, насколько опасна имеющаяся у вас информация. И сколько хороших людей могут расстаться со своими жизнями, если обо всем этом узнает мой царствующий брат. Признаться, этот вопрос вызывает у меня беспокойство.

«А по твоему голосу этого и не скажешь», – подумал Бартольдо, невольно восхитившись выдержкой глинглокского принца, ведущего разговор о жизни дорогих ему людей с такой безмятежностью, словно разговор шел о погоде. А вслух сказал:

– Я понимаю ваше беспокойство, ваше высочество, но будьте уверены, как бы ни сложился наш дальнейший разговор, все останется в строжайшем секрете.

– Не сомневаюсь в ваших словах, уважаемый Спицио. Я уже имею представление о чести гоблинских банкиров. – Банкир Бартольдо имел в своей жизни дело со многими особами королевской крови и был уверен, что последние сказанные принцем слова – о банкирской чести – были бы произнесены ими в лучшем случае с издевательской улыбкой. Принц Георг сказал это просто и искренне. И банкир почему-то был уверен: принц не лукавит и не кривит душой. Георг тем временем сделал небольшую паузу, задумчиво глотнул вина и продолжил: – Но прошу понять меня верно, вы же не единственный, кто владеет информацией. Сможете ли вы поручиться за остальных?

– Несомненно, ваше высочество. Ибо мне придется ручаться только за самого себя. Ни один гоблин не имеет ни малейшего понятия об истинной цели поездки барона Годфри.

– Это радует. – Принц позволил себе легкую улыбку. – Вот только не сможет ли еще кто-либо сложить мозаику заново?

– Обижаете, ваше высочество, – выразил Бартольдо притворную обиду. – Я глубоко уважаю вас и ваших друзей, ваше высочество, именно поэтому мною предприняты определенные действия. А именно – из наших архивов изъяты и уничтожены ключевые бумаги, без них сложить картину будет невозможно. Вы удовлетворены, ваше высочество?

– Несомненно. Вы поступили на редкость достойно, уважаемый Спицио.

– Спасибо, ваше высочество. Если вы удовлетворены моим объяснением, я хотел бы повторить свой вопрос: что вы ответили барону, принц?

Спицио играл очень опасно и рискованно. После его признаний что мешает принцу похоронить тайну вместе с ним? Право, если на одной чаше весов стоит гоблинский банкир, а на другой двадцать три знатных и верных дворянина, жизнь банкира будет стоить сущие гроши. Спицио оставалось только уповать на свою проницательность и знание людской натуры. Опасная ставка, недаром зеленое гоблинское сердце сжимается в волнении. И пусть для постороннего любопытного взгляда все выглядит весьма невинно: спокойный и задумчивый принц, невозмутимый гоблинский банкир – все тихо и спокойно. Но это только снаружи, изнутри кипят нешуточные страсти. Игра идет по-крупному. На кону сотни, тысячи жизней, судьба целого королевства, глинглокская корона, в конце концов. В такой игре жизнь одного банкира – мелкая монета. Есть о чем поволноваться и о чем задуматься обоим собеседникам.

Впрочем, пауза длилась недолго. Георг спокойно посмотрел в глаза гоблина и ответил:

– Я отказался.

– Почему?

Удивление банкира было искренним. Такого ответа он совсем не ждал, многие его планы рушились буквально на глазах.

– Потому что королевству от этого стало бы только хуже, – просто ответил принц. И эта простота окончательно добила уважаемого банкира. Он начал было говорить, но замолчал. Немного посидел молча, пожевал губами, как делал всегда, погружаясь в размышлениях, и наконец произнес:

– Жаль. Очень жаль. – Гоблин встал с кресла и поставил на маленький столик недопитый бокал с вином. – Ваше высочество, прошу меня извинить, но я вынужден буду покинуть вас. Меня ждут неотложные дела.

Бартольдо склонился в низком поклоне. Принц поднялся со своего места:

– Одну минуту, уважаемый Спицио. Вряд ли вы пришли ко мне только из любопытства. Каков был ваш интерес во всем этом деле?

– Все очень просто, ваше высочество. Политика вашего брата привела к большим потерям, понесенным нашим банкирским домом в Глинглоке. Пострадала не только семья Бартольдо, все гоблинские банки в Глинглоке оказались под угрозой разорения. Теряется золото, закрываются конторы, если это продлится еще несколько лет, нам придется покинуть королевство. А наше место займут гномы, активно забрасывающие дарами братьев Спенсеров. Намечаются огромные убытки, смена власти была бы как нельзя кстати.

– И вы хотели…

– …предложить новому королю займы на хороших условиях, благо они бы ему понадобились на восстановление королевства, ведь в королевской казне остались только долги и мыши. А взамен мы всего лишь попросили бы принять несколько вполне разумных и справедливых законов. Это было бы хорошей сделкой для обеих сторон. По правде говоря, – с горечью усмехнулся банкир, – я не сомневался в том, что вы приняли предложение барона и уже строите планы возрождения страны, для реализации которых вам катастрофически не хватает золота. Мое предложение в такой момент оказалось бы весьма кстати. Да-а, век живи – век учись. Вы преподали мне сегодня хороший урок, ваше высочество. Разрешите удалиться?

– Конечно, уважаемый Спицио, не смею вас задерживать, – ответил принц.

Уже взявшись за ручку двери, Спицио Бартольдо обернулся:

– Если когда-нибудь вы передумаете, дайте только знать, ваше высочество.

Гоблин почтительно склонил голову и вышел.

Глава 5

Война

Бунк!

Бьется тяжелый наконечник кайла о камень, летят злые каменные щепки, в скале змеится тонкая трещина. Пот заливает глаза, руки словно чугунные, колени дрожат. Голова как ватная, бьется только одна нудная мысль – «больше не выдержу, больше не смогу». Но руки поднимаются, кайло взлетает верх и с размаху врезается в камень.

Бунк!

Черт! Мимо трещины. Придется бить снова. Взмывает к небу тяжелое железо, стонут от натуги уставшие мышцы – удар.

Бунк!

Прямо в трещинку. Раздается громкий треск, и от скалы отделяется добрый каменный кусок. Рустам едва успевает отскочить и уберечь свои ноги. Отколовшийся камень немного откатился и, покачиваясь, застыл на одном месте. Рустам устало бросил инструмент на землю и с трудом выпрямился в полный рост. Все – норма.