Сергей Байбаков - Гнилая топь Страница 29

ГЛАВА 7

Уговор или предательство?

Следующим летом Торрвальд снова отправился в Альтиду. Для хеннигсвагского ярла год выдался неспокойным: он обошел много фьордов, ведя тайные переговоры с вольными ярлами; построил новый боевой драккар. Зимние хлопоты остались позади, теперь самое важное – навестить триградского воеводу.Хмуря брови, Торрвальд вглядывался в лесистую излучину. За ней открывался Триград. Ярл не мог скрыть беспокойства, то наполовину вытаскивая, то вгоняя в ножны короткий меч. Волнение не пристало вестфольдингу, а тем более ярлу – потомку Одина, но он ничего не мог с собой поделать. В эти дни решится многое – ярл изменит свою судьбу.Рядом стоял колдун Эрлинг. Он по своему обыкновению кутался в широкий, подбитый мехом плащ. Будто мерз. Бледное лицо колдуна спокойно – он все знал наперед. Вчера Эрлинг раскинул руны. Волшебные знаки сказали, что для него все сложится удачно, в отличие от ярла. Впрочем, и Торрвальду боги пока благоприятствуют, хотя руны не дали определенного ответа на вопрос, что с ярлом случится этим вечером. Ярла ждет или смерть, или победа. Колдуну безразлично, что станет с его повелителем, – дела людей его не интересовали. Но пока судьбы Эрлинга и ярла крепко связаны, и ему приходилось считаться с этим. Торрвальд хочет стать повелителем мира. Ну что ж, желание достойное смертного. Но Эрлингу нужно другое. Поэтому колдун этой ночью внушил ярлу, как ему себя вести и что говорить.Драккар ярла обогнул излучину. Торрвальд положил руку на плечо колдуна. Эрлинг прищурил глаза от боли. Рука викинга тяжела, а он еще впился в кость мощными пальцами. Ну что ж – радость ярла понятна. Недалеко от триградских стен, на белоснежном жеребце гарцевал воевода Годослав, встречал старого приятеля. Его сопровождало десять конных дружинников. Они держались неподалеку. Увидев драккары Торрвальда, воевода тронул жеребца и неспешно поехал к причалу.В глазах ярла заплескалось веселье: проросло то, что они с колдуном посеяли год назад.- Ну, Эрлинг. что думаешь?Колдун усмехнулся, он рассчитал точно. Один из людских пороков – любопытство. Воевода не устоял перед ним. И это его сгубило. Ну что же, руны и об этом ему сказали.- А думаю то, властитель мира, что воевода Годослав ждет именно тебя. То, что мы умело бросили в душу Годослава, принесло урожай. С каких это пор такой знатный муж и великий воин, как триградский воевода, праздным простолюдином поджидает у причала твои драккары? Или триградские дела его уже не интересуют? Думаю – это так.Торрвальд кивнул. Чтоб он делал без Эрлинга? Прозябал бы в богатстве и праздности? Нет – удел простых смертных не для него. Он станет властителем мира, как сказал Эрлинг.Драккар ярла стукнулся о потертый брус причала. Спрыгнувшие викинги споро примотали его к вбитым в берег сваям и поставили сходни. Ярл неторопливо спустился на берег и, раскинув руки, быстрыми шагами пошел к воеводе. Тот, спешившись, уже шел навстречу.- Воевода! Годослав! Мой старый добрый друг! Как я рад видеть тебя снова! – губы ярла приветливо улыбались, но глаза оставались холодными. Торрвальд обнял воеводу, похлопывая его по плечу- Я также безмерно рад, ярл! Поджидая тебя, переживал – вдруг ты передумаешь и не придешь, как обещал, этим летом. – Воевода тихо, чтоб не услышали сопровождавшие дружинники, шепнул: – Я очень ждал тебя, Торрвальд. Отойдем…Воевода быстро повел ярла в сторону, подальше от сурового вида конных воинов. Не к чему, чтобы они слышали его заискивающую речь. Воевода знал – голос его дрожит, но справиться с волнением не мог. За прошедший год Годослав сильно изменился. Щеки ввалились, исхудавшее лицо стало бледно-зеленым. Вокруг лихорадочно бегающих глаз темнели круги. Казалось, воеводу сжирает тайный недуг.Но Торрвальд знал причину. Лица его невольников тоже менялись: они теряли остаток души, если она вообще есть у рабов, в чем Торрвальд сильно сомневался. И так же как воевода они суетились и заискивающе смотрели на своего повелителя. В другое время, они б и глаз не посмели на него поднять, но после того, как рабам давали попробовать апрамею, они не отрывали молящего взгляда от своего хозяина. Потом не получив красноватого, с золотым отливом порошка, умирали.- Ярл, у тебя много дел? Отложи, я хочу, чтобы ты не мешкая поехал ко мне. Торрвальд, у меня к тебе есть важный разговор.Положив руку на плечо ярла, Годослав кивнул одному из конников. Спешившись, дружинник подвел коня и передал повод воеводе.- Садись! Навести Всеславу, ярл! – Годослав приглашающе хлопнул по седлу.Подняв ладонь, будто отстраняя воеводу, Торрвальд отрицательно мотнул головой.- Прости, воевода! На драккарах много товара. Надо проследить за разгрузкой, и проверить, чтобы его без помех отправили на торговое подворье. Ты знаешь – людям веры нет. А мои викинги не будут таскать тюки. Они меня не поймут – ведь я достаточно богат, чтобы нанять простолюдинов. Но ближе к вечеру я обязательно зайду к тебе. Для Всеславы и для тебя, Годослав, есть дивные дары. Жди вечером.- Понимаю, ярл. Понимаю… – пробормотал воевода.Дело, снедавшее Годослава все последнее время, отдалилось. А до вечера – ох, как далеко! Воевода заискивающе посмотрел на ярла: – Но, все-таки… Прошу, быстрей приходи ко мне. Не медли, я жду тебя Торрвальд!- Буду к вечеру, Годослав! – твердо пообещал ярл.По вечерней заре хеннигсвагский ярл и колдун Эрлинг вошли на каменное подворье воеводы. Сапоги вестфольдингов глухо стучали. Хозяин стоял на крыльце. Без изысканных приветствий, просто молча поклонясь, воевода протянул руку, приглашая викингов в покои.В горнице, у богато накрытого стола стояли прислужники и ожидали, не пожелает ли воевода и его гости еще чего-нибудь. Хотя, казалось, желать уже больше нечего.Стол украшали и жареные поросята, и запеченные в собственном жиру, обложенные мочеными яблоками гуси. В глубоких серебряных блюдах лежала рыба разных видов: и источавшая нежный запах копченая, и вареная с овощами, и жареная – пересыпанная пахучими травами. Рядом стояла искусно приготовленная, как будто живая, лесная дичь. Тут же находились бочонки с пивом и столь излюбленным вестфольдингами пахучим грутом. В серебряных и увитых золотом стеклянных кувшинах томилось вино. На обширном блюде, пересыпанные вишней, лежали редкие в эту пору яблоки. Без сомнения, такое изобилие могло бы украсить стол любого богатого властителя. Воевода коротким жестом отослал прислужников и, широко взмахнув рукой, пригласил вестфольдингов к столу.- Усаживайтесь! Откушайте после дальнего пути, дорогие гости! Простите, за скромное угощение!- Воевода шутит?! – воскликнул Торрвальд. – Годослав, ты скромный и учтивый муж, мы это знаем! Но тут ты ошибся, все яства, что мы видим, достойны Валгаллы! Наверно, только на пиру Одина так угощают героев! Мы приносим хвалу твоей щедрости, и немедля воздадим должное яствам.Скинув плащи, вестфольдинги расселись. Торрвальд рядом с воеводой на широкой лавке, Эрлинг придвинул скамью.- А где же хозяйка? Где твоя дочь, досточтимая Всеслава? – улыбнулся Торрвальд. – Зови ее скорей, воевода! Без нее пир будет не в радость.Воевода давно овдовел. Жена умерла при родах, и хозяйство вела его дочь, юная Всеслава, два месяца назад встретившая свою семнадцатую весну. Воевода не жаловал ни сватов, ни родительского сговора, и – тоскливо ожидая неизбежного – говорил, что Всеслава сама выберет суженого. Слишком уж он ее любил и страшился, что, выйдя замуж, дочь, как принято, покинет отчий дом. Тогда остаток дней воеводе придется коротать в одиночестве.Но на этом пиру Всеславу викинги не увидят, не для того он их зазвал!- То дело, за которым я пригласил тебя, ярл, касается только нас. Ни к чему, чтобы о нем прознал еще кто-то. И особенно не хочу, – твердо подчеркнул воевода, – чтобы об этом знала моя ненаглядная Всеслава.Голубые глаза хеннигсвагского ярла потемнели, как океан во время шторма; заполыхали, будто в бою. Эрлинг прав – этим вечером ярл решит свою судьбу. Древние знаки вчера сказали – Торрвальд победит в необычном бою, встанет на первую ступень лестницы, ведущей на небывалую высоту… или умрет. Смерть викинг презирает, но пусть она придет позже. И вот бой! Начался! Неужели он услышит то, к чему настойчиво шел два года. Торрвальд молча ждал.Глядя викингу в глаза, воевода медленно произнес:- Плохую услугу оказал ты мне, ярл. Плохую…Воевода хотел сказать эти слова твердо, но глаза подвели – в них появилась мольба, плеснулось заискивание, да и голос подвел – слова прозвучали жалобно.В душе ярла вспыхнула радость! «Воевода сломлен, еще не начав разговор. Прав был Эрлинг – трижды прав! – говоря, что спешить ни к чему, что этим вечером сила в молчании, а потом, когда понадобиться, колдун сам вложит слова в мои уста. Воевода жаждет апрамеи, что ж послушаем, как Годослав выскажет эту просьбу, а потом я совью из него веревку, растопчу и уничтожу! Воевода обречен…»- Говори! Чем я причинил вред тебе, моему другу? Или ты шутишь, воевода? Это дурные слова, Годослав. Не будь ты моим давним знакомым, я… – Торрвальд встал, положил руку на черен меча, взяв плащ, накинул его. Встал и колдун.Воевода жестом остановил викингов.- Сядь ярл! Ни к чему тебе уходить, не для того я тебя звал… Помнишь, ярл, та красноватая пыльца с золотистым отливом? Апрамея, которую ты преподнес мне в дар прошлым летом… – воевода не договорил, склонив седеющую голову.Ярл улыбнулся, снова скинул плащ и, усаживая воеводу, сел сам- Конечно помню, Годослав! Я не забываю подарков, что преподносил своим друзьям. Ведь ты мой друг воевода? – Торрвальд положил руку на плечо хозяина. – Ты не хотел сказать мне плохих слов? И я их не слышал.Собираясь с мыслями, воевода молчал. Гордому воину не пристало просить, наоборот – он забирает. Но… Разум Годослава уже год как поврежден. Воевода вскинул голову и в отчаянии торопливо проговорил:- Ярл! У меня заканчивается эта пыльца, этот порошок! Без нее я не могу жить! Я пробовал, я чуть не умер! Дай мне еще апрамеи!Почти выкрикнув эти слова, Годослав потупил взгляд. Руки воеводы дрожали, пальцы бесцельно бегали по столу.Торрвальд торжествовал. Воевода, в подчинении которого тысяча сильных воинов, – в его власти! Теперь оставалось осторожно довести начатое до конца: подчинить Годослава, навсегда сломив его волю.- Воевода, мой друг, – тщательно обдумывая следующий шаг медленно сказал ярл. – Все в этом мире имеет цену. За все рано или поздно приходится платить. Ты знаешь этот закон. Апрамея дорога… весьма дорога. Ее мало и добыть порошок сложно. Скажу тебе больше, воевода. В нашем мире апрамеи нет и не будет! Но у меня она есть. И цена, которую я хочу спросить, велика! Готов ли ты заплатить эту цену, Годослав?Воевода поднял голову и неожиданно твердо глянул ярлу в глаза.- Торрвальд! Я знал, ты скажешь это! Я понял, что попал в паутину и мне не выпутаться. Год назад я попробовал обойтись без апрамеи. Мне стало плохо, я дрожал и мой разум мутился! Только после того, как я выпил проклятый настой, я вновь ожил! Я вновь увидел дивные сны… В них мне являлась покойная жена и заклинала больше не делать этого. Она умоляла забыть про апрамею! Говорила, что это зелье принесет великие беды! Но я слаб… Я хотел умереть, на чарующее зелье приковало меня к этому миру. Я не могу отсюда уйти. И каждую ночь все повторяется снова и снова! Я хочу ее видеть – свою жену! Я хочу вновь изведать настой апрамеи… Говори, чего ты хочешь, ярл! Я отдам все!Торрвальд переглянулся с колдуном. Эрлинг, закрыв глаза, медленно кивнул. Пока все идет так, как они предполагали.- Продолжай, воевода, – сочувственно сказал ярл. Но видя, что воевода молчит, заговорил сам: – Помнишь, Годослав, я рассказывал о страшной десятирукой богине? Этот порошок, эта красная пыльца есть не что иное, как высушенная кровь ее любимых цветов. За обладанье этой кровью народ, что собирает ее, приносит десятирукой богине кровавые жертвы. Принеси и ты жертву, воевода!- Говори, что ты хочешь, ярл. Я принесу любую жертву, любой богине… – хрипло выдавил Годослав.- Ну что ты, воевода! – ухмыльнулся Торрвальд. – Жертв не надо. Эта богиня не из нашего мира. Ей не нужны твои жертвы. Я предложу тебе другое, Годослав. Ты знаешь, в Вестфольде есть конунг, он повелевает ярлами. Но властителем он не родился, конунг в прошлом сам вольный морской ярл. Его избрали. В Альтиде нет конунга, Воевода, хочешь стать великим конунгом вендов, а потом, может, и повелителем всей Альтиды? Хочешь, чтобы в твоих руках оказалась беспредельная власть? Ты станешь равным великим владыкам прошлого. Власть! Она твоя! В Альтиде все будут повиноваться тебе, Годослав! От твоего взгляда затрепещут князья, старшины. Ты примешь под свою руку вольные альтидские города. Все будет твоим! И самое главное, когда ты возьмешь эту власть, я дам тебе столько апрамеи, что ее хватит до конца твоих дней! Ты согласен, воевода? А я помогу тебе!В горле пересохло. Налив темного эля в стеклянный кубок, Торрвальд большими глотками осушил его. Свесив голову воевода молчал, а потом неожиданно забормотал:- Да… Да… Власть… Власть… И пыльца, много пыльцы. На что мне власть? Главное апрамея.Годослав поднял голову и твердо посмотрел на вестфольдинга. Воевода принял решение.- Что надо сделать, викинг? Говори! Мне нужна апрамея!Торрвальд перевел дыхание – воевода согласился. Осталось договорить самое трудное.- Воевода, во всем мире правят короли, конунги, князья и иные властители, потомки древних родов, берущих свое начало от богов. Только у вас в Триграде, как и во всей Альтиде творится непотребное. В вашей стране правят простолюдины. Даже князья, сидящие в альтидских городах прислушиваются к тому, что скажет чернь. Ну, это ваше дело. Я не хочу ничего у вас менять. Как жить – решать вам. Но помоги мне, и я помогу тебе.- Как? Что ты хочешь, ярл?- Следующим летом в Триград придет сотня, а может больше, наших драккаров. На альтидскую землю сойдут десять тысяч викингов. Это сто отрядов, которым по силе нет равных. Викинги придут за тем, чтобы получить место на вашей благодатной земле, в Альтиде. Знай, воевода! Вестфольд вымирает. На наши фьорды с полуночи спускается холод. Небывалый мороз много лет кряду выбивает урожай. Ловлей рыбы не проживешь. Кашалотов на всех не хватает, а в бою с ними, как и в любом деле нужна удача. Вестфольдингам не прожить лишь одним морским разбоем. Он не приносит того дохода, что раньше. В этом нет вины викингов – уменье вести ратные дела на море и суше дал нам великий Один. Но купцы стали осторожны, они идут по морям большими караванами. Викингов это не останавливает, но гибнут купцы, гибнут и викинги. Вестфольдингам приходится трудно. Воевода, мы хотим поселится на ваших богатых землях. Мы сделаем лучше вашу и нашу жизнь.Воевода Годослав смотрел горящим взглядом. Он не мог понять, что хочет викинг. Поселится на альтидских землях? Зачем? Вестфольдинг знает законы Альтиды. Пришлых не пустят.- Альтидский народ никогда не смирится, что кто-то пришел на его земли, викинг! Со всей Альтиды стянут войска. Такое уже было.Торрвальд усмехнулся.- Я знаю ваш закон воевода, и скажу тебе – он мудр. Вы правильно делаете, что изгоняете пришлых. Они недостойны вашей земли! Вы правы, – стоит только какому-нибудь одному смуглокожему бородачу с полуденных земель обосноваться у вас, и через несколько лет у вас в Альтиде появится тьма таких же бородачей. Вы не будете знать, что делать, как избавиться от них! Это как тля, которая охватывает благородное плодовое дерево и высасывает из него живительные соки. Чтобы дерево выжило, рачительный хозяин безжалостно уничтожает первую же увиденную им блоху. Ваш закон мудр. Но знай, воевода, если кто-то пришлый решит поселиться у нас, то мы поступаем куда решительней, чем вы. Вы выгоняете пришлых обратно, откуда они появились, мы же просто обращаем их в рабов. Те, кто хотел бы обосноваться на наших землях, это знают. И к нам они не лезут. Поэтому земли Вестфольда чисты. И нас это устраивает. Правда у вас почему-то благоволят к беглым рабам, но это уже ваше дело.Да, ярл прав. Все везут в Триград! Всем торгуют! Но единственное – нет в нем торга рабами. И в Альтиде рабства нет. И есть тому причина: сквозь многие поколения помнят альтидцы, что это такое – рабство. И – как величайшую ценность! – почитают свободу.Прикованный к жесткой лоснящейся скамье раб-гребец, умудрившийся избавиться от цепей и ступивший на берег Альтиды, навек обретал свободу.Иноземные купцы это знали, и, входя в альтидские воды, приказывали надсмотрщикам тщательнее проверять оковы. Но все равно: при каждом удобном случае рабы сбегали. Они знали – Альтида, это свобода! Ради свободы человек пожертвует многим. Бывало, раб-гребец жертвовал прикованной ногой. Он просил товарища по несчастью, или перепилить ее – если чудом завладевал ножом, или отрубить – если попадался топор. Такое бывало редко, и о таких случаях в Альтиде слагались былины.Иногда на кораблях вспыхивал кровавое восстание. Рабы вступали в смертельную схватку с охраной. Если везло, то уцелевшие захватывали корабль и становились свободными, или, изрубленные, бросались в воду – в предсмертной надежде коснуться альтидской земли. Свобода… Свобода – она манит. Свобода – это избавление от плети надсмотрщика, избавление от постоянного голода и тяжелого весла, постоянных мук и душевных страданий.В таких случаях альтидцы не вмешивались. Настил корабля – не земля Альтиды. Предпочтение ни одной из сторон не отдавалось. В таком бою каждый сам за себя. Каждый волен решать: как ему жить, и как умирать.Но… Из Альтиды выдачи нет! И чужеземцы это твердо усвоили. Впрочем, чтоб они не таили зла, и приходил в Альтиду вновь, за каждого бежавшего раба давался выкуп: десяток серебряных кун. Немного… Но хоть что-то.Некоторые, особо ушлые гости-купцы этим пользовались. Скупая по пути немощных, престарелых и увечных рабов, купцы войдя в реки Альтиды просто выбрасывали несчастных за борт. Авось выплывут.Потом можно прийти с жалобой – рабы бежали. Альтида возместит убыток – отказа никому не было. От получаемого иноземцами выкупа Альтида не обеднеет. Это благое дело – оно угодно богам. Хитрый купец получит выкуп, он не в убытке. А живой или мертвый раб завладеет своей мечтой – свободой.Больных и немощных рабов, если удавалось, знахари ставили на ноги. Умерших же погребали как свободных людей: в свободной земле Альтиды. Бывшим рабам давали жилье, немного денег на обзаведенье кое-каким хозяйством. Новому жителю всегда предлагали работу: воину в дружине, кузнецу в кузнице, пахарю на земле. А если раб искалечен, то что ж – страна прокормит и его. Кем они были в прошлой жизни, никто не интересовался. Захочет – расскажет. Своим мужеством он заслужил свободу. Ну, а если начнет творить непотребство, то что ж: вот оно пограничье – иди на все четыре стороны, прочь из Альтиды. Но знай, обратного пути нет. Так же поступали и со своими разбойниками. И это страшное наказание. На чужой земле, без помощи. В пограничных странах знали – просто так из Альтиды не выгоняют.Но это не означало, что жителем Альтиды становился любой, кто только пожелает. Нет! Это надо заслужить, доказать свое право на свободу. А кто это сделал лучше, чем беглый раб? Да никто! Не купец же. И не воин. Так пусть они остаются жить в своих землях. А Альтиде их не ждут. К желающим просто так поселиться в Альтиде иное отношение: вряд ли их примет какой-нибудь город или княжество.Конечно, они могли и трудиться, и торговать, и заниматься иным полезным делом. Но полноправными жителями в лучшем случае становились их внуки, а то и правнуки. И тому есть причина: пришлому, не родившемуся на альтидской земле, веры не было. Пришлый – мог изменить приютившей его державе. Предать… Такое случалось… Пусть пройдет срок, сменятся поколения – видно будет. И срок этот, ни много ни мало, сорок лет. Так порешили давно: сорок – число волшебное. Пусть пришлые платят в казну в несколько раз больше чем альтидцы, пришлым будет что терять.При каждой встрече хеннигсвагский ярл говорил о рабстве. Вот и сейчас… Воевода устало сказал:- Раба высылать некуда – у него нет родины, у хозяина его ждет смерть. Раб заслужил свободу и уважение своим мужественным побегом… Сам знаешь – сбежать с купеческого судна не так-то просто. Рабов приковывают – это ты видел не раз. Убегают сильные, мужественные люди. Не каждый на это способен.- Я же говорю – это ваше дело. Может, вы правы. Мы тоже уважаем смелых людей. По нашим законам мы даем свободу рабу, которому посчастливилось прикоснуться к веслу драккара. Этим он заслужил милость великого Одина. Он достоин свободы. Но дело не в рабах, мы не о том говорим. Так вот, воевода, сейчас я скажу самое важное – о чем я мечтаю много лет. Мы хотим обосноваться на альтидских землях, и мы сделаем это – с твоей помощью или без! Вестфольдинги придут сюда! Не сомневайся в этом, Годослав!Воевода удивленно приподнял бровь и расхохотался.- И как же ты это сделаешь, викинг? Как ты обоснуешься в Альтиде – с моей помощью или без? И чем я смогу тебе помочь? Перебирайся сюда и живи, Торрвальд. Твои правнуки станут альтидцами. Все просто.Торрвальд перевел дыхание, начиналась самая важная часть беседы.- Ты командуешь тысячей дружинников, воевода. Твои воины ничем не уступают нашим викингам! Пусть они помогут нам! Но, погоди воевода! – Торрвальд предостерегающе поднял руку, видя, что Годослав воспринимает его слова не так, как бы ему хотелось. – Я не прошу ратной помощи. Она не понадобится. Не спеши – дай мне досказать. Послушай: ведь в твоих руках ключи от детинца, который занимают воины. Детинец – это сердце Триграда. Помоги нам овладеть сердцем, а значит и самим Триградом, воевода!- Ты с ума сошел, викинг! Я не предам ни свой город, ни свой народ, ни свою землю! Даже ради всей апрамеи, что есть в подлунном мире! Ты меня плохо знаешь, викинг! Я лучше умру в мучениях, чем стану изменником! В память о нашей прошлой дружбе, ярл, ты выйдешь с моего подворья живым. Никто не узнает, какие речи ты вел! Но запомни – отныне тебе заказан путь и в Триград, и в Альтиду! А теперь уходи! Мне больше не понадобится твое зелье! Уходи, пока я не кликнул людей! Ты же не хочешь, чтобы тебя выставили с позором, ярл?!Торрвальд помотал головой.- О чем ты говоришь? Ты меня не так понял. Ведь я еще не досказал, что я хочу, и что сделаешь ты! Тебе не придется предавать Альтду, воевода! Это не надо! Дай мне договорить!- Говори! – хрипло выкрикнул Годослав. – Говори! А затем уходи! Не надо испытывать мое терпение.- Вышли свою дружину из города! Хотя бы на краткое время! Дай нам овладеть детинцем! Когда он будет в наших руках, мы завладеем городом, а значит и сердцем Альтиды! Пусть сюда стягиваются войска! Пусть! Мы не боимся битвы, мы же викинги! Битва наша жизнь! Но знай, воевода, – мы не будем воевать! Как только альтидские дружины стянутся к городу, мы сложим оружие! Ты знаешь викингов: сложить оружие – бесчестье! Но бесчестья не будет! Мы понадеемся на вашу милость! Мы придем с миром, и только на какое-то, пусть и краткое время овладеем Триградом. А потом вернем его Альтиде. Альтидцы поймут, что войны не будет. Ведь мы сдадимся, не приняв бой, хотя не биться невозможно для викингов! Я сделаю так – я сумею убедить их заранее. Вестфольдинги поймут меня и согласятся, что это не поражение, а победа! Я пользуюсь уважением в Вестфольде, ты знаешь это, Годослав. Наше условие для жизни в Альтиде будет одно – выделите добрые тучные земли! Земли по берегам рек, чтобы выходить в моря на наших драккарах! Повторяю, воевода, – битвы не будет! В Альтиде поймут, что мы не принесли зла, а наоборот – викинги пришли с добром. Когда обоснуемся здесь, мы увеличим ваши войска на десять тысяч опытных и сильных воинов, равных которым невозможно где-либо сыскать! Кроме, разумеется, ваших – альтидских дружинников! Альтида прирастет могуществом, а мы, северные вестфольдинги, обретем новую родину! Вот так-то воевода! Ты поможешь нам в этом – ты, и твоя дружина! Это несложно – ведь вам, славным воинам, не придется делать того, что принесет вред вашей земле! Клянусь Одином!Надо ли говорить, что Торрвальд врал. Самое главное для будущих завоеваний – это овладеть Триградом! И овладеть без пролития крови. Это важно. Конечно, из города вестфольдинги никуда не уйдут. И сдаваться просто так не станут. Может быть и придется биться, ну что ж – к грому боя викингам не привыкать. В самом деле, не соберутся же под стены города все альтидские войска? Это слишком! Такого не будет. Ха! В других странах – каждый сам за себя: соседи спокойно взирали на захват близлежащего города. Главное, что беда не коснулась их. В Альтиде будет тоже самое.С незначительными отрядами, которые попытаются повернуть все вспять и отбить Триград, расправиться вестфольдингам не составит особого труда. А там глядишь – со временем князья смирятся с тем, что одним из главных городов Альтиды овладели чужеземцы, и придут на поклон. Земле Альтиды совсем ни к чему иметь незажившую язву в самом уязвимом своем месте – в сердце, в Триграде. Это поймут все! А там глядишь, дружины викингов умножаться за счет дружин альтидских князей. Ведь золото любят во всем мире, и тогда отсюда, из Триграда, начнется великий поход Торрвальда, великого конунга Вестфольда, к покорению остального мира. Золота у Торрвальда будет много, его хватит на оплату наемных воинов.- Дружина за мной не пойдет, воины разорвут и меня, и твоих викингов! – расхохотался воевода. – Ты напрасно надеешься, Торрвальд. У тебя ничего не выйдет! Я тебе сочувствую! Хотя должен признать – десять тысяч славных воинов для Альтиды – это неплохо! Очень неплохо! Жаль, но я не могу тебе ни чем помочь. Поверь, мне искренне жаль! Прощай, викинг! Это наша последняя встреча! Пусть я умру без проклятого зелья, но помогать я тебе не буду! Ступай с миром!Воевода встал. Прошел через горницу и распахнул дверь. Вестфольдингам в его доме делать больше нечего.Торрвальд и колдун не пошевелились. Эрлинг неспешно потягивал вино. Ярл вновь налил в кубок эль и, выпив его, спокойно сказал:- Воевода, я не договорил. Ты рано нас выпроваживаешь. Прикрой дверь и дослушай. Все решено за тебя, мой знатный друг, – спокойно сказал ярл. – Ты ничего не сможешь изменить. А если мы сейчас уйдем, то знай – Альтиду ждет великая беда!- Ярл, ты хотел уйти, и вновь начинаешь изъясняться загадками. Разговор завершен. Больше мы ничего обсуждать не будем.Но воевода все-таки вернулся за стол и сел уже поодаль от вестфольдингов. Что они еще удумали? Годослав так и не получил вожделенной апрамеи. Ту, что поднес в шкатулке ярл, почти иссякла. Ну что ж, пусть он умрет, но Альтиду не предаст. Все решено.- Воевода, дело идет к полуночи, и я думаю, твои дружинники уже выпили немного того вина и тот грут, который я отправил им днем. Грута немного – дюжина бочонков, а вина всего один. Но этого достаточно, на службе воинам пить много хмельного ни к чему. Я сказал, что это мой дар в знак уважения к ним, славным воинам, и к тебе досточтимый воевода. Как думаешь, Годослав, что подмешано в этом груте и вине? Или ты уже не интересуешься, как живут твои дружинники?Едва Торрвальд произнес эти слова, как воевода бросился к увешанной оружием стене и схватил свой простой привычный меч. Воевода не спеша пошел к столу, вид его был страшен…- Будь ты проклят, викинг! Ты отравил их!Ярл спокойно остался сидеть, не хватаясь за оружие. Лишь предостерегающе поднял руку.- Дай мне досказать, воевода, а потом можешь убить меня, если захочешь. Но прошу: повремени пока. Ты же не хочешь, чтоб твои дружинники пострадали.- Говори! – воевода еле сдерживал себя. Сжатый в руке меч подрагивал, сказывался еженощный прием красноватого порошка.- Много дружинников уже выпили напитки, в который подмешана апрамея. Но знай, воевода, подмешано немного. Но даже этой малости достаточно, чтобы дружинники пристрастились к крови цветов – апрамее. Вино и грут выпиты, и больше такого напитка они не получат. Видений у воинов не будет. И они никогда не узнают, что за хворь овладела ими. Это случится скоро – через несколько дней. Сначала дружинники тяжело заболеют, а вслед за тем умрут в мучениях. Ты помнишь, воевода, что чувствуешь, когда лишаешься апрамеи? Помнишь, ты это испытал! Умрут не только твои воины. Знай, еще прошлым летом я разослал в города Альтиды бочонки с таким же вином, элем и грутом! Этих бочонков немало, и они только ждут, когда вышибут пробки. Ты любишь свою страну, воевода? Ты понял, что произошло?Воевода подавлено опустил меч. Коварный вестфолдинг!.. Вымрут многие, и в Альтиду беспрепятственно придут викинги. Может есть возможность еще что-то поправить? Меж тем колдун впервые за все время, что находился в горнице, улыбнулся. Воевода содрогнулся, в улыбке Эрлинга он увидел смерть… А Торрвальд продолжал говорить.- Вспомни, Годослав, сколько барж я привел в Альтиду прошлым летом? На них находилось вино, эль и грут. В напитки подмешана апрамея. Бочонки разошлись по всей Альтиде и находятся у верных людей, каждому дан строгий наказ – ни в коем случае их не трогать. Но если со мной что-нибудь случится, воевода, – эти бочонки откроют. Апрамея увидит свет! Это произойдет сразу, как только будет дан сигнал. Эти люди верны мне, хотя они не вестфольдинги, и родились в Альтиде. Про них никто кроме меня не знает. Золото имеет могучую силу, воевода! Ему поклоняются все! А у меня его много, очень много! Даже страшно представить, что будет, когда апрамея выйдет на волю! Сколько мужчин погибнут в страшных мучениях! И этому способствуешь ты, Годослав! Твое упрямство, и то, что ты не хочешь понять то благо, что я принес Альтиде, погубит все! Выбирай: или десять тысяч сильных опытных воинов для Альтиды, пришедших на своих драккарах, или смерть неисчислимого количества людей. Альтида обезлюдеет, и вашей державой овладеет любой! Придут и бородачи с полудня, и низкорослые разбойники с восхода, и облаченные в броню закатные рыцари. Альтиду растерзают. Выбирай!Годослав безвольно сел. Проклятый вестфольдинг сломал его, викинг победил.- Ты лжешь, ярл! – воевода сделал последнюю попытку убедить себя, что все происходящее не сон, что все изменится. – Мои дружинники не будут пить непроверенное вино и грут. И ты не рассылал отравленные бочонки в прошлом году.- А кто сказал, что оно не проверено, воевода? – Торрвальд изумленно поднял кустистые брови. – Это мой дар, и чтобы никто не усомнился в нем, из нескольких бочонков я сам отпил по чаре грута. Он не хуже того, что стоит на этом столе, верь мне. Я сделал это прилюдно. Видели все!- Ты что, ярл? Хочешь сказать, что тоже подвержен проклятому зелью? Не верю! Ты слишком умен!- Я не подвержен, воевода. Просто у меня есть средство которое убивает апрамею. Противоядие… Но стоит оно неизмеримо больше, чем сама апрамея. Ты должен это понимать, воевода. У меня есть противоядие, но его мало.Триградский воевода сломался окончательно. Острый ум отказал ему и он уже не мог допустить даже мысли о том, что Торрвальд не развозил по альтидским городам бочонки с отравой? Несколько бочонков действительно было, но всего лишь несколько. И все они хранились в надежном месте. И верных людей у Торрвальда тоже не было. Викинг врал. Но ложь выглядела настолько правдоподобной и чудовищной, что воевода без труда в нее поверил. Колдун помогал ярлу убедить воеводу, внушая, что все это правда. Эрлинг это умел.Годослав не сомневался, что его воины уже отравлены проклятым зельем. Кто ж из них откажется отведать того же напитка, что опробовал хеннигсвагский ярл – прославленный воитель и друг воеводы? Торрвальд сказал – у него есть противоядие. Пусть оно дорого, его мало, но все-таки оно есть! Значит можно вылечить и дружинников, и, может быть, себя. Теперь воевода понимал, что отказ ничего не изменит. Сначала умрут дружинники… А если пожертвовать ими и собой, – вскрыть замысел ярла, то отрава все равно увидит свет. Неизвестно кому коварный вестфольдинг передал бочонки с отравой и кому поручил исполнить задуманное. Лучше уж пусть северные вестфольдинги мирно обоснуются в Альтиде. Земли, хвала богам, предостаточно.- Что надо сделать, ярл? – обреченно спросил воевода. К сожалению, он всю жизнь бился в честном бою. А с хитростью и коварством воевать не умел.Торрвальд перевел дыхание: удалось! Самая важная и опасная часть беседы позади. Впрочем, Эрлинг заранее уверил его, что все пройдет как надо. Колдун умен и знает людей.- Ничего особенного, мой друг, – вкрадчиво ответил ярл. Видя, что воевода поморщился при слове «друг», добавил: – Мы ведь останемся добрыми друзьями, не так ли? Ты сам потом поймешь, что напрасно противился моим замыслам. Поверь, то, что мы сделаем, не принесет ничего кроме выгоды и процветания. И Альтида и вестфольдинги будут благодарить тебя, воевода. Так оно и будет, хочу тебя уверить- Ярл… Ярл… не будь велеречив, говори задуманное, а потом уходи. Я хочу остаться один.Торрвальд переглянулся с колдуном. Им удалось склонить воеводу на свою сторону. Осталось немного.- У твоих воинов не будет видений, воевода. Но они уже привыкли к апрамее, вкусив ее сегодня. Без нее дружинники заболеют, ты это знаешь. А причину болезни не знает ни один лекарь. Ни волхвам, ни колдунам она тоже неведома. Пусть попробуют вылечить воинов. А когда у них ничего не получится, Эрлинг, – тут ярл кивнул колдуну, – объявит, что их поразила страшная болезнь, занесенная темнокожими заморскими купцами. И от небывалой болезни нет спасения: те, кого она поразила, умрут. Но Эрлинг знает, как можно излечиться. Он даст хворым снадобье. Надо ли говорить, что это будет настой апрамеи, только очень слабый. Эрлинг знает, сколько надо дать, чтоб человек не ощущал болезни и не испытывал видения. Пускай некоторые все же умрут, ничего… Сядь, воевода! – резко выкрикнул ярл. – Ты не ослышался! Я сказал – умрут! Тогда остальных не придется убеждать, что жизнь в руках этого знахаря. Потом Эрлинг скажет, что как приготовить нужное для лечения снадобье знает только он. Ну еще ты, воевода, – улыбнулся ярл. – Ты знаешь, в чем причина. Эрлинг станет твоим гостем воевода, и останется у тебя на зиму. Он будет ежевечернее готовить снадобье для дружинников. Сколько для него надо апрамеи – знает только он.Побежденный воевода, свесив голову, молча слушал слова ярл. Викинг хитер, но воины останутся живы.- Дружинники пойдут за тобой хоть на край света, – прибавил ярл. – Ведь без апрамеи они умрут от тяжелого недуга. Согласен? Я убедил тебя, воевода?- Убедил, – чуть слышно сказал Годослав. – Но никто не умрет. – Воевода возвысил голос. – Ты понял, ярл? Никто! Они и без этого выполнят то, что я прикажу!Торрвальд перевел дыхание:- Рад, что ты согласился. Хорошо, воевода, – никто не умрет. Следующим летом я скажу, что делать дальше. Не грусти, Годослав! Замысел хорош, и потом ты сам будешь рад, что он удался. А теперь позови Всеславу. Грустная беседа позади, начнем пировать. У меня есть чудные заморские жемчужины. Одна из них необыкновенного черного цвета.Ярл полез за пазуху и достал завернутое в шелковое полотно ожерелье.На следующую ночь колдун и ярл внесли в горницу воеводы полбочонка золотисто-красного порошка апрамеи.