Алекс Болд - Трон Валузии Страница 29

Кулл не считал, что познал все тайны боевых искусств, но смертный бой ему был только на пользу.

За десяток дней до выступления в казарму привели новичков. Кулл, как всегда не обратил на них внимания — скользнул равнодушно взглядом и отвернулся. Но что-то в облике одного из них цепануло окраину памяти. Он резко развернулся:

— Ам-ра?!

Вновь прибывший внимательно всмотрелся в тренированное, ухоженное тело человека, окликнувшего его по имени. Посмотрел в лицо. Неуверенно спросил:

— Кулл?

— Я!

Старые друзья обнялись. Стражники бросили на них быстрый взгляд — не драка ли затевается и вернулись каждый к своим занятиям. Прочие гладиаторы не обратили на них внимания, готовясь к ночному отдыху. Кулл кивнул товарищу детства на умывалку, где уже никого не было.

Что-то давно забытое шевельнусь в груди Кулла, на него словно пахнуло запахом родных гор. Но это что-то неуловимое тут же и пропало, забитое запахами гладиаторской казармы.

— Кулл! Ты жив! Я думал, что ты давно погиб! — воскликнул

Ам-ра. — Как ты изменился, я бы тебя и не узнал, если бы ты сам меня не признал — похудел, да еще эта борода! А в племени считали, что ты погиб. Там в окрестностях бродил белый житель гор, решили, что ты попался на его зов.

— Да, я его видел, — кивнул Кулл.

В гладиаторской школе от болтливости отучали любого, а Кулл этим особенно никогда и не грешил. Он смотрел на товарища детства и жалел, что позвал его. Говорить ему с ним было абсолютно не о чем. Атлантида и все, что с ней связано, умерло в его сердце навсегда. И хотя был очень маловероятен шанс, что он встретится с Ам-ра на арене, Кулл точно знал, что если это случится, он убьет его.

— Я так рад, что встретил тебя! — продолжал Ам-ра. — Валузийцы напали на нашу стоянку, всех убили или забрали в рабство.

Хор-нак, наш с тобой учитель — помнишь его? — погиб с копьем в руках. Многие погибли, многих, кто послабее, убили. Не по-человечески убили, повесили на деревьях ногами вверх, словно скотину перед тем как шкуру снять, бр-р. А я вот уж сколько дней в колодках, почти ничего не ел, все думаю о побеге. Наконец-то с меня сняли колодки!

Теперь я сбегу точно. Как я рад, Кулл, что встретил тебя! Вдвоем будет сбежать гораздо легче!

— Отсюда не сбежишь, — холодно ответил Кулл.

Даже если Ам-ра через полгода будет отпущен в город, Кулл знал, что бежать ему не удастся — при малейшей попытке он будет схвачен и вывешен на стене школы всем в назидание. Были прецеденты. Кулл не желал такой смерти другу детства, хотя, по большому счету, ему сейчас было наплевать на судьбу Ам-ра.

— Отсюда не сбежишь, — повторил Кулл. — Лучше уж умереть на арене с мечом в руке, как полагается мужчине, чем висеть ногами вверх.

— Умереть на арене?! — гневно воскликнул Ам-рва. — Ради забавы этих проклятых валузийцев? Я понимаю — умереть за родину, за племя, за себя…

— У меня нет родины, — без каких-либо эмоций в голосе произнес Кулл. — Она отвергла меня. И ты прекрасно знаешь почему.

Ам-ра смутился.

— Да, я помню, — ответил он. — И я никогда не забуду, что ты тогда сделал для меня. Но… Но сейчас это так далеко и неважно. Сейчас надо думать о побеге. Ты поможешь мне?

— Отсюда не сбежишь, — в третий раз сказал Кулл. — Надо смириться с судьбой, раз так порешил великий Валка, и умереть достойно — на арене.

— Ну уж нет! Умереть с мечом в руке — да, согласен. Но не ради чьей-то потехи! В последний раз спрашиваю: ты поможешь мне бежать?

— Нет.

Это «нет» прозвучало, как надгробный камень на надеждах Ам-ра. Он посмотрел на Кулла. Тот не отвел глаз. Молчание длилось долго, очень долго.

— Как знаешь, — наконец зло процедил Ам-ра, повернулся и, не оборачиваясь, пошел в казарму.

Кулл смотрел ему в след, потом набрал в сложенные раковиной руки воды из каменного корыта и брызнул в лицо. Ему было не в чем себя упрекнуть. Он вздохнул и отправился спать — давно он уже не видел чудесных снов, посылаемых свыше и начинал волноваться: не приведись ли они ему, не бред ли это воспаленного воображения, были ли они вообще?

Войдя в казарму он успел заметить, как Ам-ра, словно ненароком, подошел к болтающему с товарищем, ничего не подозревающему стражнику и, будто случайно, толкнул его. Стражник от неожиданности повалился на второго, двое других вскочили со скамьи, но было поздно — в руках Ам-ра блеснул выхваченный из ножен зазевавшегося стражника меч. Прежде, чем быть зарубленным тремя вооруженными, ко всему привыкшими стражниками, он успел заколоть того, которого обезоружил, и умер с мечом в руке и счастливой улыбкой на лице.

Усталые гладиаторы с интересом наблюдали за редким развлечением и не сводили взгляда с двух трупов, пока их не уволокли подоспевшие товарищи охранников.

Никто не пошевелился, чтобы не попасть под горячую руку. Двоих новичков, что прибыли в школу с Ам-ра, тут же увели и больше их никогда Кулл не видел.

Дней через полдюжины Кулла увезли в столицу — на следующий день должны быть выступления перед самим царей Борном. По давней традиции, истоков которой уже никто не помнил, перед смертным поединком будущих противников селили на ночь вместе — чтобы получше узнали друг друга.

Кулл вошел в просторную камеру с двумя постелями — там уже сидел некий Грел из школы, что на восточном побережье, которому молва присвоила кличку «Неистовый». Кулл кивнул в знак приветствия, внимательно посмотрел на него, оценивая, и не обращая больше внимания, улегся на свободную постель, отвернувшись к стене.

— Я убью тебя завтра, щенок! — прорычал Неистовый, но Кулл даже не отреагировал.

Скрипнула дверь, вошел слуга и поставил на стол между кроватей два подноса — каждому отдельный ужин.

Неистовый придвинул к себе оба, но Кулл встал и, глядя ему прямо в глаза, придвинул свой к себе. Грел выругался, вновь запугивая, и принялся есть. Он был опытный гладиатор, прошедший более дюжины смертных боев и не в первый раз проводил ночь с противником. Одно дело — стращать, давить морально, другое — раньше времени вступать в драку.

Вновь скрипнула дверь. Оба удивленно посмотрели в ее сторону. На пороге стоял стражник, за ним виднелись две женщины.

— По велению великодушного царя Борны вам посылаются женщины, чтобы вы смелее и красивее сражались завтра, — объявил он. — Тот из вас, кто победит в завтрашнем бою в течение десяти дней будет каждый вечер получать новую женщину!

Женщины прошли в комнату, стражник поставил на стол кувшин со слабеньким винцом, вышел и закрыл дверь.

— Я беру эту, — ткнул Грел пальцев в более симпатичную.

— Бери обоих, — равнодушно сказал Кулл, который вновь лег и отвернулся к стене.