Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая. Страница 29

Что говорит Церковь, тебе известно. Обычная горько-сладкая смесь из угроз и обещаний. По словам Уанна, засевшие в Последних горах гоблины полагают, что уничтожившие истинные святыни люди рано или поздно поплатятся. Что после «века сытного лета», когда человечество забудет об осторожности и станет доверчивым, как когда-то гоблины, объявятся «Истинные Созидатели» и вернут себе власть над Таррой. Некоторые люди выживут, но участь их будет столь страшна, что они позавидуют участи вытесненных в горы гоблинов. В этом вроде бы нет ничего страшного — какой побежденный не пророчит несчастья победителям, если бы…

— …не «век сытного лета», — перебил Аррой. — Последний стоящий ураган над Скалистым мысом случился девяносто восемь лет назад. Примерно тогда же по побережью прошлась гигантская волна, смывшая несколько поселений, после этого море стало добрым. Слишком добрым.

— И я о том же. Неурожаи, нашествия саранчи, землетрясения, суровые зимы — все осталось в прошлом. Церковь говорит, что это потому, что люди не преступают границу Дозволенного и живут в страхе божьем, за что Триединый их вознаграждает. Хаонги придерживаются иного мнения, считая затишье предвестником бури.

— Они правы. Предательств, измен, интриг и прочих грехов в «век сытного лета» стало не меньше, а больше, чем столетие назад. Так что награждать всех людей оптом особо не за что.

— Увы. Теперь суриане. Эти верят, что задолго до Перворожденных мир был населен всякими чудищами, чьи останки они и сейчас находят в своих лесах. С ними боролись некие существа, весьма смахивающие на богов, которых чернокожие шепотом называют «Многоединые». По каким-то причинам «Великие» ушли. Чудовища же затаились где-то поблизости и ждут возможности вернуться, но открыть им дорогу можно только с нашей стороны, и сделать это непросто. Сперва должен появиться некий отступник, который запустит их в наш мир, что погубит всех, ибо твари эти бездушны, безжалостны и ненасытны.

— Ты полагаешь, «Великие» и «Истинные Созидатели» — одно и то же?

— А ты нет?

— Трудно сказать. Может, да, а может, именно «Великие» как-то изгнали «Истинных созидателей». Гоблины и суриане, насколько мне известно, никогда не встречались. Что думают атэвы и их Баадук, я слышал, а что говорят эльфы?

— У нас нет единства. В эпоху Исхода большинство Светорожденных ушло из этого мира, а от оставшихся отделились те, кого стали называть темными. Оставшиеся в Свете вычеркнули из памяти все связанное с отступниками. Считается, что последние из эльфов-изгоев воспитали могучего чародея, известного нам как Проклятый, победить которого удалось лишь с помощью чуда (как утверждает Церковь) или хитрости (как полагают эльфы).

— Или небывалого предательства, — вставил Рене, в очередной раз поразивший собеседника. — Вероятно, встреченные мной эльфы были несколько… темноваты, но я хорошо помню рассказ одного из них о некоей человеческой женщине, соблазнившей и предавшей на гибель величайшего мага, надежду эльфов. Предательница не знала, что обрекает на гибель и своих потомков, так как только погубленный ею маг мог противостоять страшному врагу, который рано или поздно уничтожит мир.

— Вот и седьмое Пророчество, — задумчиво произнес Роман — И, возможно, не последнее. Хотел бы я поговорить с твоими знакомыми.

— Я пытался отыскать вновь эти острова, — отозвался герцог. — И не смог. Я, кого называют Первым паладином Зеленого храма…

— Жаль. Что ж, вернемся к тому, что нам доступно. Мои сородичи помнят, что на границах этого мира притаились злобные изголодавшиеся существа, удерживаемые только древним запретом. Существа, на милость которых нельзя рассчитывать. Эльфы были предупреждены Творцом, что он отвращает свое лицо от Тарры и те из любимых чад его, кто добровольно останется здесь, разделят ужасную участь смертных. Если не смогут выстоять в грядущем сражении.

— Значит, надежда остается.

— Значит, остается.

— Роман, послушай, эти легенды ходят по миру не меньше тысячелетия. С чего ты взял, что срок близок, ведь и раньше выдавались плодородные годы и мирные десятилетия. Зачем тебе нужен Архипастырь? Так нужен, что ты предпринял целое путешествие ради «случайной» встречи со мной?

Эльф усмехнулся, но усмешка вышла невеселой.

— Ты страшный человек, Рене. Я никогда больше не возьмусь тебя обманывать. А что до Архипастыря, то лучше один раз увидеть. — Эльф сощурился, словно прицеливаясь, потом взял собеседника за руку: — Теперь на какое-то время моя память станет и твоей.

Маг Уанн постучал к Роману, когда солнце запуталось в кленовых ветвях.

— Я слышал, ты завтра уходишь…

— Как всегда. Я привык идти навстречу возвращающимся птицам.

— Хочу попросить тебя об одной услуге. Не возражай, я знаю, что эльфийский разведчик не обязан выполнять просьбу смертного, допущенного в Убежище из милости…

— Не кокетничайте, сударь. Ваша магия немногим слабее нашей, если, конечно, слабее. Заключив союз с Преступившими, клан Лебедя не прогадал, вы это знаете не хуже меня. Как и то, что для меня люди и эльфы в одинаковой цене.

— В отличие от твоей сестры…

— Да, Аутандиэль подвержена предрассудкам. Вернемся к вашей просьбе. Ее довольно сложно выполнить, не так ли?

— И да, и нет. Я прошу тебя узнать, не говорят ли в Благодатных землях о Белом Олене.

— О Белом Олене? — Роман, считавший себя знатоком всяческих легенд, был искренне удивлен. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Конечно, если бывают белые вороны, волки и даже тигры, может случиться и белый олень, но почему я должен его разыскивать?

— Не разыскивать! Как только услышишь об огромном Белом Олене, ты должен бросить все и известить меня. Возможно, от этого зависит судьба Благодатных земель, да и всей Тарры. Если твоя находка окажется бредом пьяного охотника или уродом-альбиносом, я первый возблагодарю хоть Триединого, хоть Проклятого. Но если мы по недомыслию пропустим появление Белого Оленя, то можем не пережить следующей зимы.

Уанн шутить не любил и не умел, и Роман сразу понял — дело плохо. Спрашивать было бесполезно, маг-одиночка никогда не говорил больше, нежели считал нужным. Разведчик кивнул, полагая разговор оконченным, но Уанн внезапно предложил прогуляться до Лужи.

Лужей Уанн прозвал малюсенькое озерцо на восточной окраине Убежища. Эльфы называли его Зеркалом Залиэли. Даже те, кто не имел ничего против появления Преступивших, были поражены решением местоблюстителя Лебединого трона, отдавшего людям любимое место покойной матери, но время успокаивает даже Светорожденных. В благодарность глава Преступивших Примеро отваживал от Убежища перелетных птиц. Жить в гармонии с полчищами уток и гусей не смогли бы даже любящие все живое эльфы, однако удовольствия от борьбы с пернатыми путниками они не получали и с радостью свалили эту обузу на плечи беглых чародеев. Надо отдать справедливость последним, крылатых гостей они отгоняли умело. Исключение сделали лишь для певчих пичуг и нескольких пар лебедей и белых журавлей, что и летом и зимой оставались с эльфами, радуя детей Звезд своей красотой. Впрочем, к Луже ни одна из птиц не совалась. Озерцо, заросшее гигантскими желтыми кувшинками, служило обиталищем лишь стрекозам и множеству лягушек, большую часть года находившихся в состоянии свадебных песнопений. Эльфы это местечко не жаловали, так что Роман и Уанн подошли к берегу никем не замеченные.