Наталья Якобсон - Император-дракон Страница 29

-- Иди выпей чего-нибудь и не смотри на меня так, будто я законченный злодей, - предупредил я. - Ты тоже не всегда поступал по совести.

-- Вы имеете в виду пожалованную вам деревню? - он тут же вспыхнул, совсем, как провинившейся школьник. Только он вовсе не был пристыжен своим поступком, а всего лишь боялся наказания и жалел, что так быстро попался.

-- Разве тот случай был благородным? - на самом деле в тот раз, я на собственной шкуре ощутил, каково приходилось Винсенту все эти годы.

-- По крайней мере, у вас была возможность улететь, - тихо буркнул он, но я оценил справедливость замечания. Если бы я сам сейчас решил напасть, то Винсент не смог бы ни улететь, ни спрятаться, ни даже защититься.

-- Сразу видно, что на тебя ни разу не нападала разъяренная толпа.

-- Ошибаетесь, - возразил Винсент, но расспрашивать его о неприятностях прошлого было бесполезно, он бы все равно ничего не рассказал. Даже сейчас заранее впал в угрюмое, почти партизанское молчание, опасаясь нежелательных расспросов.

-- Ну, если с тобой было то же самое, значит, мы товарищи по несчастью. Можешь сходить, утешить свою графиню. Ей сейчас не хватает только присутствия поэта или духовника. За кого ты себя выдашь на этот раз? Может, даже примешь у нее исповедь и отпустишь грехи? А потом расскажешь, каково это - исповедовать знатных дам, - я вытянул руки, чтобы погреть их над огоньком, плясавшим в камине. Я радовался тому, что рука, еще недавно бывшая клешней снова стала красивой и гладкой. Не осталось никаких напоминаний о скандале и убийстве, происшедшем в пещере. Я нарушил закон тайного общества уже во второй раз, но не ощущал за собой вины. Ведь этот скользкий змей чуть было не напал на меня самого, не говоря уже о перепуганной Франческе. К тому же я знал, что Камиль не решиться опять вторгнуться в резиденцию фей и во весь свой голос взывать к справедливости.

-- Ладно, навещу всех наших соседей, узнаю сплетни? - привычно веселым тоном сообщил Винсент. - Кстати, не разрешите мне позаимствовать у вас одну из тех красивых шляп, что сложены в гардеробной. Вы все равно привыкли ходить с непокрытой головой, а я не люблю холод.

-- Скоро ты начнешь претендовать на мой замок, - невесело пошутил я.

-- Ни в коем случае. Я ненавижу зимнюю стужу, буран, пробирающий до костей мороз. А вокруг замка вечная зима, лучше наслаждайтесь такой роскошью сами, - серьезно возразил Винсент и в конце мрачной тирады получил долгожданное разрешение выбрать в гардеробной то, что ему понравится.

Перед уходом он задержался и как бы между прочим сообщим:

-- Все равно эта красотка слишком глупенькая и взбалмошная, даже если б она попыталась просветить кого-то относительно наших с вами проблем, то ее заявление приняли бы за книжный рассказ ею же самой и сочиненный.

Вот так просто обозначить все нами пережитое одним избитым выражением "проблемы" - на такой оптимизм был способен только Винсент. Он поправил перед зеркалом шляпу с пышными перьями, игриво провел пальцами по плюмажу и вежливо откланялся, совсем как после нашей первой беседы в башне, от которой уже давно не осталось камня на камне. Надо было быть осмотрительнее, и не пускать такого интригана, как Винсент даже на порог, но я ничего не мог с собой поделать. Он напоминал мне о прошлом, был единственным живым существом на земле, которое помнило меня таким, каким я был до своего рокового преображения, даже до того дня, когда я впервые очнулся в темнице, ставшей мастерской колдуна.

Конечно, мне не хотелось заводить еще одного нахлебника, хватало и Перси, который самовольно вызвался помогать мне во всех делах. Винсенту я бы не смог доверить ни одного поручения. Так, что он просто расположился у меня на правах бедного родственника или одноклассника, кто его знает, как он захочет представиться окружающим.

Решив не выпускать его надолго из вида, я тоже подхватил первую попавшуюся шляпу, поплотнее запахнул плащ и пешком пошел к замку графини. Надо было присматривать за Винсентом, чтобы он не наделал новых бед. После долгих перелетов и молниеносных преодолений пространства было приятно чувствовать твердую почву под ногами. Наверное, так же приятно и непривычно ступать по земле после долгого плавания. Франческе не пришлось мерить шагами запутанные тропки, карета подобрала ее почти у входа в пещеру. Конечно же, я не ждал благодарности за свою предусмотрительность. Скорее всего, если бы я решился еще раз навестить в открытую ее светлость, то нарвался бы на новые упреки, обвинения и проклятия. К счастью, мне не надо было прямо заявлять о своем визите. Еще давно, гуляя по широким проспектам городов, я обнаружил за собой возможность незаметно подбираться к самому высокому окну и без ведома хозяев следить за тем, чем они занимаются на досуге. Такой способ наносить визиты вежливости мне очень даже понравился. Молниеносные и бесшумные движения и почти неслышное дыхание ничем не выдавали моего присутствия, а вот я мог узнать много интересного, при этом соблюдая инкогнито. Только Винсенту один раз удалось вычислить, что я следил за ним, да и то благодаря потерянной треуголке, а не его собственной дальновидности.

У подножья холма, на котором возвышалась графская крепость, я остановился. Этот темный монолит со множеством островерхих башен и пушечных амбразур внешне казался неприступным и непоколебимо спокойным, а вот внутри в теплых залах, обставленных по последней моде, царила настоящая суматоха. Шептались в коридорах заинтересованные слуги и горничные, последние сплетни обрастали все новыми и совсем уж невероятными подробностями. Повара суетились на кухне, надеясь, что уставшая, заболевшая госпожа по настоянию доктора попробует хотя бы бульон - этот отвар, похожий на суп нынче прописывался врачами от всех болезней. Но графиня отказалась от еды и от питья. Ее странный, иссушающий тело недуг мог свести в могилу и более крепкого человека, но Франческа все еще была полна сил. Что помогало ей держаться на ногах, меланхолия, жажда мести или надвигающееся безумие? Вряд ли она могла потерять рассудок от такой малости, как ее маленькая эскапада по тайным закоулкам Виньены и по штормующему морю. Заглянув в окно, я увидел, что Франческа бледная в черном траурном платье сидит в кресле и перебирает пальцами агатовые четки. Ее лицо было застывшим и непроницаемым, как очень изящная гипсовая маска. Вокруг кресла суетились врачи и священник, чуть поодаль стоял Винсент и иногда вставлял в разговор свои остроумные реплики. Света в комнате было очень мало, а все яркие вещи, даже гобелены заменены на более мрачные, в окно вставлен железный переплет: то ли, чтобы притуплять поток света, то ли, чтобы никто незваный не смог проникнуть в крепость через окно. Должно быть, после долго лицезрения золотых чешуек на шкуре дракона даже самый слабый свет причинял боль глазам Франчески. Она болезненно щурилась, смотря на свечу. Их в комнате было всего несколько, одна в подсвечнике на столе и еще три в настенном бра. Докторам приходилось напрягать все свое зрение, чтобы достать из своих аптечек нужные бутылочки с мазями. Это было довольно трудно сделать, не разобрав этикетки, такого количества трав и минералов, растолченных в порошок, пилюль, бальзамов и различных настоек не было даже у того придворного лекаря, к которому мне как-то посоветовал обратиться Флориан.