Генри Олди - Гарпия Страница 29

Проклятая клуша испортила ему праздник. Такая возможность продемонстрировать свое презрение к хомобестии, а заодно чуточку подольститься к ужасной профессорше… И вдруг – полный облом. Хулио действительно хотел пройтись насчет курятника.

Но теперь, когда она сама, да еще так небрежно…

– И ничем не воняет, – пробормотала Марыся, втянув ноздрями воздух. Девушка не сообразила, что своей поддержкой оскорбляет гарпию больше, чем хам Остерляйнен. – Даже наоборот… Мускусным деревом, вот. У нас во дворе росло… цветочки розовые, загляденье…

– И еще чем-то, – робко согласился тихий Яцек. – Пером. Нет, не только… Фруктами?

Гарпия наклонилась к мальчику с высоты «насеста». Длинные волосы Келены упали Яцеку на плечо, и он вздрогнул, будто от ожога. Но отстраняться или менять место не спешил.

– Перезрелыми фруктами. У вас отличный нюх, сударь. Кстати, от вас пахнет молоком. Топленым молоком, с пенкой. Дивный аромат.

– Вы не возражаете, если мы вернемся к теме лекции? – осведомилась Горгулья. Ее голос превратился в черного аспида, до того он стал ядовит. – Я начинаю чувствовать себя лишней…

Опомнившись, аудитория закаменела.

– Отлично. Итак, правило шестое…

Матиас Кручек без интереса следил, как Исидора расправляется с правилами. Последнее, шестнадцатое, она подчеркнула резким взмахом руки – словно по шляпку вбила гвоздь в тупые головы студентов. Чувствовалось, что профессор Горгауз клянет себя за несдержанность. За миг, когда поводья вырвались из рук опытной наездницы, и конь ситуации понес, выйдя из-под контроля.

Что-то смущало Кручека. Малость, неуловимая, как оттенок перезрелых фруктов в естественном запахе гарпии – если, конечно, мальчик не ошибся… Раньше он полагал, что причина конфликта, из-за которого Горгулья недолюбливает гарпию, кроется в происхождении Исидоры. Ну хорошо, допустим, дед воевал с аборигенами Тифея. Получил дворянство за отвагу. Даже погиб в героической схватке с гарпиями…

Нет, гибель деда от когтей миксантропов ничего не объясняла. Тем более, что дед вполне мог умереть в постели, окружен толпой рыдающих друзей и родственников. В нелюбви – сильное слово «ненависть» Кручек приберег до лучших времен – Исидоры к новой королевской стипендиатке крылось отравленное зерно, пока не имеющее объяснений.

Свиреп, когда спровоцирован.

Тысяча бесов на острие шпаги! – чем спровоцирована Исидора?

«Сходить в университетскую библиотеку, – взял он на заметку. – Глянуть, что есть по Плотийским войнам. Историю – кратко. Главное: сплетни, слухи, неподтвержденные россказни. Как показала практика, именно в этой чаще прячется жирная добыча…»

– …со-куратор, доцент Матиас Кручек!

Машинально встав, доцент неуклюже раскланялся. Приветственные кличи звучали отовсюду. Особенно усердствовали те, кто, читая распределительные списки, обнаружил себя во второй, подведомственной Кручеку группе. Избавиться от кошмарной опеки Горгульи – гип-гип-ура! А этот комод, видать, не зверствует, и сердцем добр…

Старшекурсники могли бы просветить молодежь насчет доброго сердца «комода», особенно на зачетах по теормагу. Но зачем лишать себя удовольствия? Видеть, как зелень разбивает нос о преграды, на которых засохла твоя горячая кровь – есть ли радость выше этой?!

– Мастер Матиас, прошу вас!

Уступив место на кафедре, профессор Горгауз двинулась к выходу из аудитории. Со сводов ей вслед с изумлением смотрели лики, тряся седыми бородами. За годы унылого обретания на фресках делаешься наблюдательным. Горгулья отступает – с развернутыми знаменами, вооружена до зубов, в боевом строю, да, но все же, все же…

Чуть слышно хлопнула дверь.

– Основы манонакопления, – сказал Кручек, воздвигаясь на кафедре.

Он подождал, пока схлынет волна радости по поводу «смены командования». И с задумчивостью, которая охватывала его всегда, когда ему доводилось читать эту лекцию, начал:

– Итак, мана. Карл Густав Унгер-младший писал в XIV главе «Эона»: «Все элементы бытия можно свести к общему знаменателю». И уточнял: «Общим знаменателем элементов является мана». Я надеюсь, со временем вы ознакомитесь с работами Унгера – это в высшей степени достойные труды. Но не будем усложнять. Каждый из вас…

Его слушали. Даже буяны притихли. Кручек знал за собой умение брать аудиторию без лишних эффектов. Еще срабатывала смена «допросчиков» – с «сердитого» на «чуткого». После Исидоры слушали кого угодно, стараясь заручиться доверием лектора. Роль пряника, идущего на смену кнуту, раздражала Кручека, но он не дал раздражению волю.

– Каждый из вас много раз сталкивался с проявлениями маны. Вы изменяли, трансформировали, превращали – все это делала мана. Присутствуя везде, она накапливалась в вас, повиновалась вашим приказам и влияла на предложенную вами цель. Если я скажу, что и вы, владыки и повелители, в то же время подчинялись приказам маны – вы не поверите. Поэтому я промолчу до лучших дней. Лучше ответьте мне: что есть мана?

– Сила! – выкрикнул с места Клод.

– Сила! – поддержали его сокурсники, радуясь удачному сравнению.

– Значит, сила? – переспросил доцент. Он задавал этот вопрос десятки раз, надеялся, что однажды получит другой ответ, а не вечный крик про силу… И с грустью понимал: не сейчас. – Что ж, вы не оригинальны.

– А вы? – перекрыв гомон, спросил усатый студент. Усач был старше остальных. – Что скажете вы, мастер Матиас?

«Запомнил имя, – отметил Кручек. – Внимательный…»

– Усилие. Я скажу: усилие. Чем, по-вашему, отличается сила от усилия?

Воцарилось молчание.

– Не знаете? – доцент обождал еще минутку. – Хорошо. Попробую объяснить. Сила – самодостаточна. Она может валяться на диване, уставясь в потолок, ничегошеньки не делать, и все равно она вовеки пребудет – сила. Сила – хозяин, не работник. У силы нет причин совершенствовать мастерство. Достаточно приложить к объекту большее количество силы – и все задачи, какие сила обычно ставит перед собой, будут решены. Представьте, что вы получили в свое распоряжение огромный резерв силы. Зачем вам учиться?

– Ха! – мечтательно выдохнул Клод, фактически ответив.

Хохот аудитории вернул его на землю.

– Вот именно. Будь мана силой, все, пронизанное ею, утратило бы стимул к развитию. Лук силен. Натянув его, мы получаем представление: насколько силен наш лук. Но смысл лука – в выпускании стрелы. А смысл полета стрелы – в поражении цели. А наличие цели говорит о человеке, выбравшем эту цель. Сложная, взаимосвязанная цепочка, где сила – лишь одно из звеньев. Эту цепочку я называю усилием. Почему?